ИРА 
(Огла на Эйринн)
Из книги "Политика ирландской свободы".

Ирландцы и ирландки: во имя Бога и прошлых поколений, от которых Она восприняла свою древнюю традицию мужества, Ирландия, через нас, призывает своих детей поднять Её флаг и сразиться за Её свободу !
(Декларация 1916 года).

Классический период республиканской борьбы, период, который заложил в сознании людей образ ИРА, - это период войны с "черно-пегими", когда её летучие колонны атаковали последних. В её разгаре это была военная кампания с существованием альтернативного правительственного аппарата, функционировавшего через республиканские суды в некоторых частях страны.

Летучие колонны перемещались по стране как более или менее самостоятельные боевые единицы; они получали пищу и приют у симпатизировавших им семей или иногда они занимали юнионистские дома и брали продукты у их хозяев.

В 1930е и 1940е годы у ИРА уже не было такой поддержки в сельской местности, и
военные действия были перенесены на английскую территорию, проводились в
26 графствах и только в одном или в двух местах  - в шести графствах. Кампания
1950х годов была буквально ограничена только пограничными районами, и в Белфасте не было никаких акций вообще, а большинство бойцов ИРА этого периода были
родом из 26 графств и действовали в пограничных районах или участвовали в
небольших летучих колоннах, базировавшихся в Фермане, Тайроне и в Южном Арма .
К концу этой кампании, как и других, более ранних, осталось лишь 5 или шесть
активных бойцов, скрывающихся между пятью или шестью домами.

Современная фаза вооруженной борьбы отличается от всех предшествовавших, за
исключением, может быть, сходства с войной с "черно-пегими" в тех районах, которые более или менее находились под правительственным контролем. В 1970е годы борьба перешла в стадию широкой политической и вооруженной кампании ,
но даже военный аспект развил свою собственную политику использования
физической силы. 

Особенно характерно для этой фазы то, что ИРА ведет борьбу на оккупированной
территории и существует бок о бок с британской армией , которая имеет в
своем распоряжении обширные технологические ресурсы. Сегодня ИРА - одна из
немногих партизанских армий в мире, которая действует на оккупированной
территории и с нее), и несмотря на долгую продолжительность этой фазы борьбы, ИРА продолжает пользоваться беспрецедентной поддержкой населения.

Я хотел бы, чтобы использование физической силы никогда не было частью
политической борьбы в наше время в Ирландии. Но эта форма борьбы, родившаяся
из-за насилия и поддерживаемая к жизни насилием вот уже более 60 лет,
продолжает быть необходимой из-за действий британской армии и правительства.
Конфликт привел к гибели более 2500 человек с 1966 года - начала кампании
убийств католиков Ольстерскими волонтерами. На ранней стадии он продолжался
атаками полиции и лоялистов против участников маршей протестов за
гражданские права и перешел позднее к совместным атакам лоялистов и полиции
на католические кварталы Дерри и Белфаста и к тому, что первый полицейский
был убит лоялистами на Шанкилл Роуд.

Вооруженная борьба ИРА этого периода родилась как самозащита против
совместных нападений армии, полиции и лоялистов, и силы противника всегда
оставались превосходящими  её силы. Сегодня в шести графствах насчитывается около 123.000 официально разрешенных стволов, и ни одно из них не находится в руках ИРА.  Здесь размещено около 30.000 британских солдат, включая собственно армию, Ольстерский Оборонительный Полк, Королевских Ольстерских Констеблей и их резерв . Они вооружены современным оружием, броневиками, мощными электронными средствами наблюдения, с камерами, постоянно следящими за многими улицами Западного Белфаста и Дерри, и их действия поддерживаются законом, который, говоря словами бригадира Фрэнка Китсона, "является лишь ещё одним оружием в правительственном арсенале.., всего лишь пропагандистским прикрытием в деле избавления от неугодных граждан."

Из оборонительной военная кампания ИРА превратилась в наступательную против
государства, и нельзя отрицать, что жертвами в результате действий ИРА
становились и случайные прохожие. Насильственная смерть - всегда ужасающая трагедия, и её не смягчат никакие разговоры о "неизбежности жертв в партизанской войне". Я глубоко сожалею обо всех погибших и раненых, пострадавших в результате этой борьбы, и хотя я никогда не пытался оправдывать гражданские жертвы действий ИРА, мне постоянно бросают упрёк некоторые журналисты и телерепортеры, воспроизводящие взгляды своих
политических хозяев, помещая меня и все республиканское движение вне контекста политических дебатов за отказ осудить действия ИРА, а её действия комментируются неверно, как если бы её мотивацией была страсть к насилию самому по себе. Эти комментарии игнорируют факты  и пытаются отвлечь внимание от тех обстоятельств, которыми объясняется как её возникновение, так и продолжение её вооруженной деятельности.

Огла на Эйринн сегодня ведет свои исторические и организационные корни от
тех сил, которые организовали восстание 1916 года, хотя если захотеть, то можно проследить ее историческое происхождение намного глубже. Но обстоятельства, обеспечившие широкую народную поддержку ИРА сегодня - это опыт дней на баррикадах с 1969 по 1972 годы. Эти годы имеют огромное значение не только
для ИРА, но и потому, что они привели к невероятному росту солидарности в католической общине, не только память, но и дух, и силы которой живы и по сей день.

В ответ на совместные атаки лоялистов и полиции, в католических районах Дерри
 возводились баррикады с августа 1969 по июль1972 года. На гораздо более короткий период возникли баррикады и в Белфасте, преимущественно западном, в
26 католических анклавах там. Гигантские перемены в составе населения,
вызванные лоялистскими погромами, - самое крупное насильственное переселение
народа в Европе со времен Второй Мировой Войны! - привело к тому, что люди
открыли двери своих домов для беженцев. Для того, чтобы справиться с
ситуацией, каждый должен был развивать в себе способность к самодостаточности и солидарности с другими людьми. Рабочие взяли под контроль все сферы жизнедеятельности своих регионов, организовали свои районы таким способом, который глубоко напугал и травмировал католический средний класс и в особенности иерархию иерархов католической церкви. Это был опыт открытости общины, бескорыстия во
всем. И когда для защиты населения от атак вооруженных сил полиции,
лоялистов, а вскоре после этого - и британской армии, потребовалось больше,
чем возведение баррикад, появилось сегодняшнее поколение ИРА.

В августе 1969 года силы ИРА были дезорганизованы, почти совершенно
невооружены и неспособны играть роль защитников населения, которую они сыграли
во время погромов 1920-х и 1930-х годов. В одном или двух случаях отдельные
члены ИРА нашли оружие для защиты от нападений, но ИРА была неспособна к
организованному сопротивлению. И все же уже к марту 1972 года ИРА не только
смогла создать оборонительные силы беспрецедентной эффективности, но и начала массовое наступление, добившееся падения правительства в Стормонте.

В дни, недели и месяцы после погромов августа 1969 года республиканцы
работали с невероятной энергией, собирая деньги, добывая оружие и
реорганизовывая ИРА для того, чтобы выполнить требования, вставшие перед
ними в условиях вооруженной осады. За удивительно короткое время была создана подлинная народная армия, тесно связанная с местной общиной, она
состояла из сыновей и дочерей простых людей, Её члены были неразличимы для
постороннего от других местных членов общины. Вне зависимости от
того, были ли местные люди согласны или несогласны с каждой отдельно взятой
акцией ИРА, они признали её как свою армию, чаще всего знали, кто из их
соседей и близких состоит в её рядах, и называли её просто "Ра".

Дома, улицы, люди и даже церкви подвергались нападениям, и добровольцы ИРА -
большинство из которых были очень молодыми людьми - рисковали своими жизнями
для их защиты. Сначала против сил государства, вооруженных самым новейшим
оружием, использовались камни и палки, самодельные бутылки с зажигательной смесью и примитивные ружья. И в самый разгар беспорядков ИРА проводила вербовку, проверку, подготовку и пыталась установить дисциплину в рядах многочисленных новых рекрутов. Многое приходилось делать в условиях крайнего напряжения и на ошеломляющей скорости, но ИРА быстро выработала строго определенные структуры для своих операций и приобрела взывчатку и оружие, которые помогли создать эффективный противовес огню, направленному на католические районы.

Когда были возведены баррикады, возникло чувство эйфории; возможно, это было
наивным, но это чувство было настоящим. Когда началась кампания ИРА, кампания
борьбы за гражданские права все ещё продолжалась, хотя и в меньших
масштабах, чем раньше; а период "медового месяца", наступивший сразу после
прибытия английских войск, быстро закончился. Впервые в шести графствах
возникло соединение вооруженной борьбы с массовым народным движением.
Большинство католиков перестали участвовать в деятельности гос. органов
власти,  а с введением военного положения  такую позицию заняли  и все католики. Вооруженная борьба начала вестись с большой интенсивностью, поддержкой и терпимостью со стороны населения. Было и чувство, что в Дублине тоже что-то происходит, как показал скандал (вокруг поставок оружия на Север через дублинский аэропорт) внутри Фианны Фойл, и это придало северным католикам вдохновение.

Когда премьер-министр Фолкнер заявил, что "они от нас драпают", а буквально
на следующий день ИРА вернулась с целой серией мощных операций, эффект,
который это произвело на подъём духа населения, трудно описать. Свобода
действий республиканцев в забаррикадированных зонах означала практическое
отсутствие там мелкой преступности, и это больше было связано с тем, как
люди отождествляли себя с борьбой, чем с особыми методами республиканцев,
как народной милиции.

Повседневными послами британского правительства на улицах Белфаста были
британские солдаты. Сначала их встретили с "добро пожаловать", потому что
надеялись на облегчение осады, однако на улицах, как Белфаста, так и Дерри
это добро пожаловать было осторожным и сдержанным. Всего лишь в нескольких
домах их позвали на чай. Люди не знали, приветствовать ли их, и что делать.
Даже в прошлом, когда католики были вынуждены идти на армейскую службу из-за
отсутствия других рабочих мест, их семьи чувствовали себя несколько
виноватыми из-за этого. По крайней мере, существовало сознание того, что это
были британские солдаты, а мы были, так или иначе, ирландцами. Другим
фактором, который быстро приобрел значение, было расистское отношение многих
британских подразделений. Они настроили против себя целые общины своим
отношением, особенно к нашим женщинам. Так что хотя вначале были смешанные
чувства по поводу британской армии, как только стало ясно, в чем, на самом
деле, заключается их роль, все их прикрытия сдуло как ветром. В течение
короткого промежутка времени народ начал кричать оскорбления в их адрес., и
люди начали вспоминать о временах "черно- пегих".

Бомбей стрит, а через два месяца и Коутс стрит были сожжены дотла
лоялистскими бандами и полицией, после того, как к нам прибыли крупные силы
британской армии и после того, как уже произошли подобные пожары в других
местах. Никто нас не защитил. Целые улицы, полные домов, были сожжены, были
убитые и около сотни раненых за два дня погромов католического квартала
Лоуэр Фоллс. Тот факт, что британская армия даже не вмешалась в эти погромы,
было для нас важным уроком.

Введение комендантского часа на Фоллс Роуд в июле 1970 года сделало оппозицию
британской армии среди местного населения в Белфасте массовой. 3000
британских солдат заняли Фоллс Роуд, а из вертолетов через громкоговорители
объявили о том, что введен комендантский час: любой, кто появится на улице, может
быть застрелен. Пять мирных жителей было убито, многие ранены, около300
человек арестовано. Оккупация длилась 2 дня, в течение которых были
использованы 1600 канистр с CS газом. Войска ломали двери, вскрывали полы в
домах, переворачивали все вверх дном. Осада была прорвана, с риском для их собственной жизни, сотнями белфастских женщин, которые просто собрались вместе, и пошли толпой на солдат, которые не знали, как им реагировать на такое прямое проявление народных чувств. После этого рекрутирование в состав ИРА приняло массовые масштабы. Организация и возможности ИРА усилились таким драматическим образом, что к июню или июлю 1971 года она стала способной проводить  до 125 взрывов за два месяца - в среднем по два взрыва в день. Правительство Стормонта и британские власти оказались неспособными сломить народное сопротивление.

Поворотным пунктом стало убийство в Дерри Шеймуса Кьюзака и Десмонда Битти.
В мае премьер-министр Фолкнер дал британской армии зеленый свет стрелять в
любого, кто "действует подозрительно"; 8 июля 1971 года солдаты последовали
его совету, и два невооруженных мирных католика были убиты. Борьба за
гражданские права продолжалась, несмотря на избиения, иногда до смерти,
жителей полицией, несмотря на нападения лоялистов, несмотря на битву в
Богсайде, беспорядки августа и стрельбу по жителям Фоллс Роуд. Но убийство
Кьюзака и Битти стало последней каплей, и после этого перемены в политике
были подкреплены использованием британской армии как инструмента подавления населения. До этого момента борьба была преимущественно борьбой осажденных националистов с администрацией Стормонта за равные права, с этого момента она превратилась в борьбу между осажденными националистами и
британским государственным аппаратом.

Британское правительство могло разрядить обстановку, могло предотвратить её
перерастание в открытый вооруженный конфликт. Если бы в 1965 году они поняли
и взяли на заметку то, что говорила Кампания за Социальную Справедливость,
они могли бы провести демократические реформы в тот момент, когда республиканизм был практически мертв. При таких обстоятельствах ИРА не смогла бы выжить. Если бы в Лондоне существовала воля ввести даже ограниченные перемены,
несмотря на то, что агитаторы указывали бы на их крайне ограниченный
характер, британское правительство преуспело бы в сокращении поддержки
республиканцев.

Вместо разрядки ситуации британское правительство сделало все для
обеспечения народной поддержки ИРА. Например, в Баллимерфи в Западном
Белфасте в 1969 году было шесть полуактивных республиканцев и десять их
сторонников, а сегодня в Западном Белфасте самое большое число голосующих за
Шинн Фейн насчитывается именно здесь  Коренные перемены в сознании
произошли, когда эта территория была оккупирована британскими войсками,
которые попытались привести местное население к покорности. Если бы они действовали более мягкими методами, им бы не были рады, но все-таки они не вызвали бы такого невероятного по силе республиканского сопротивления.

Введение военного положения в августе 1971 года оказало большое влияние на превращение людей в сознательных борцов. Те, кто уже был политизирован, не были удивлены введением военного положения, но были многие католики, которые не верили, что это произойдет, и для них введение военного положения
стало показателем того, что дорога к реформам заблокирована. Жестокое
подтверждение наступило с убийством невооруженных демонстрантов в Дерри во
время Кровавого Воскресенья 30 января 1972 года. Огла на Эйринн была
наводнена новыми добровольцами.

Когда в марте 1972 года пало правительство в Стормонте, это было полным и
 большим праздником.  помню свой разговор с одним мужчиной средних лет, в самый разгар колоссальной перестрелки. ( Хотя многие сейчас этого не осознают,
большинство этих крупных перестрелок, которые велись для зашиты местности
от нападений - в данном случае от нападения британской армии, - наблюдались толпой зрителей человек в 200). Этот мужчина , который был свидетелем раздела Ирландии и создания юнионистского правительства в Стормонте, продолжал повторять, словно пьяный: "Господи, наконец-то я дожил до этого дня!". Он был выразителем всеобщего чувства того, что так быстро после событий 1968-1969 годов что-то, что было таким ненавистным, было
символом всего того, что было неправильным в этом государстве, было убрано с
дороги. И, возможно, большинство людей, которые испытывали антиюнионистские чувства, были правы в том, что каждый из них сыграл свою роль в падении Стормонта. ИРА рассматривалась совершенно очевидно как сила, действующая от их имени.

Падение Стормонта стало водоразделом. Общее чувство было - "мы никогда к
этому не вернемся!". Сегодня часть населения, представляемая СДЛП, готова к
этому вернуться. Но есть и часть населения, которая никогда не примет власти
разделителей. Соотношение сил обеих этих тенденций выяснится в будущем.

Влияние падения Стормонта на юнионистов было катастрофическим. Хотя надо
отметить, чтго его реальная сила преувеличивалась комментаторами. Сразу
после падения Стормонта я оказался в заключении на корабле-тюрьме Мэдстоун, стоявшем на якоре посреди Белфаст Лох, в восточном лоялистском Белфасте, и мы серьезно опасались нападения своры оранжистов, возмущенных до ярости роспуском их протестантского парламента. Партия Авандарда была в самом её расцвете, с парадами и отдававшимися на них фашистскими салютами.

Юнионистские лидеры издавали угрожающий шум, и если бы состоялось действительное выступление оранжистов, это был самый подходящий для него момент. Но его не произошло, и сегодня, оценивая опасность возможных оранжистских бунтов, надо учитывать тот опыт: оранжисты заявили, что не потерпят падения Стормонта, но потерпели; они говорили о том, что будут сражаться до последнего человека, но не стали.

Лоялистская реакция на события, проявленная в те дни, с тех пор много раз
повторялась. Хотя их борьба за восстановление Стормонта должна бы была
вестись с британцами, они занялись убийствами безоружных католиков.  Феномен изуродованных тел и "комнат пыток" характеризовал этот очень страшный для католиков период, отмеченный также массовым ростом Ассоциации Защиты Ольстера, чьи члены маршировали по городу в парамилитаристской  форме и масках. 

Юнионизм так долго зависел от своих лидеров, что когда руководство не смогло дать ему то, чего он требовал, юнионизм на долгое время потерял самого себя, - не только потому, что его руководство показало себя некомпетентным, но и потому, что британское правительство, от которого он зависел, которому он поклялся в верности, с которым он чувствовал себя связанным, субьектом которого он являлся, отобрало у него Стормонт! Их растерянность возрастала с каждым днем прямого правления, когда британские власти брали на себя все больше и больше повседневных решений, И для юнионистских политиков не осталось роли. У них не осталось власти.

Со стороны националистов Огла на Эйринн пользовалась доверием и народной
поддержкой), но республиканское движение не смогло политически вмешаться и практически передало роль политических представителей нашей общины в руки СДЛП. Многие католики продемонстрировали прагматический подход поддержки вооруженной борьбы ИРА и голосования за СДЛП. Отдельные элементы, заявлявшие о том, что они - "республиканцы", нападали на протестантов. Эти нападения были неверным шагом, так же, как и "разборки" между различными группами республиканцев, которые никоим образом не служили антиюнионистским интересам.

Поддержка ИРА со стороны народа в шести графствах была, выражаясь словами таких стратегов партизанской войны, как Мао и Че, морем, в котором плавала как рыба  народная армия , и, как и во всяком море, у нее бывают свои приливы и отливы, но она всегда присутствует. Националисты отказались быть управляемыми Стормонтом, они и ИРА свергли Стормонт и продолжили в последующие годы создание на территории 6 графств обстановки неуправляемости, даже в условиях обстановке британской оккупации националистических районов. Однако ситуация паритета, когда  Огла на Эйринн была способна блокировать навязываемое британцами решение, но не могла заставить их вывести свои войска, привела к чувству усталости, истощённости войной. ИРА свалила правительство Стормонта и обещала победу в виде вывода британских сил. Но победа не пришла, а войска продолжали бродить по улицам, выбивать двери домов по ночам, тащить людей на допросы, пытки, бросать их в тюрьмы. Британские армейские патрули были иногда наглыми, иногда запуганными до смерти, но они были всегда рядом, шел ли ты за покупками или на работу, в бар или просто за угол к друзьям или родным, они всегда были рядом. И это по-разному влияло на людей: это подталкивало их к решительной борьбе, но и изматывало их силы. Британские солдаты приставали к детям на выходе из школы; матерям приходилось встречать их после занятий для того, чтобы предотвратить их швыряние камнями в солдат, на что солдаты отвечали боевым автоматным огнем; матери видели своих сыновей растущими от швыряния камнями к "коктейлю Молотова" и к членству в ИРА, а далее - и к заключению в концлагере Лонг Кеш. Практически ни одну семью не обошли смерти, заключение без суда и следствия или судебные приговоры. Героически они продолжали сохранять семьи, зачастую перебиваясь временными заработками, пока муж/ сын томится в застенках, терпя жизнь на уровне выживания на самом необходимом, регулярно посещая Лонг Кеш. Некоторые из них стали политическими активистами в Комитете Родственников или в Шинн Фейн; они участвовали в маршах и демонстрациях протеста и стали душой и сердцем народного движения сопротивления.

Перед лицом страданий, принесенных войной сопротивления в  националистские гетто было неизбежным то, что периодически возникала измученная  продолжающейся войной оппозиция действиям ИРА. Возможно, что, как предполагают некоторые авторы, некоторые из этих оппозиционных движений поощрялись и пользовались финансовой поддержкой британских властей, включая источники в британской армии. Однако нет сомнения в том, что временами на поверхность выступала подлинная усталость, утомлённость войной, и вполне понятно, почему это имело место, но то, что такая оппозиция иногда нападала на ИРА, ещё не делало её пробританской. Отвратительное нарушение хода повседневной жизни, постоянное напряжение нервов в ожидании того, что в любой момент твои сын, дочь, жена, муж, брат или сестра могут быть арестованы, избиты на допросе, брошены в тюрьму без суда и следствия или убиты, постоянная опасность лоялистских кампаний убийств, - все это неизбежно время от времени поднимало в головах людей вопрос, а стоит ли игра свеч.

Никто не хотел возвращаться к "нормальности" правления Стормонта, но не было немедленной перспективы вывода британских войск, и из-за этого поддержка ИРА временами ослабевала.

Британское правительство, в частности, использовало любую возможность для того, чтобы усилить это чувство утомлённости и усталости, и особенно когда Огла на Эйринн убивала или ранила гражданских лиц, британцы всегда в виде классической контрпропаганды, были готовы цинично использовать эти ошибки или создать условия, в которых они могли бы иметь место.

Стремление к миру всегда было и будет живым среди ирландского народа. Так
называемые "Люди Мира" - наиболее известный пример организованного движения, направленного против ИРА, но существовали и другие подобные организации - "Женщины Вместе", " Встреча Католиков и Протестантов"  и т.п. ... , были также и случаи, когда жители в националистических районах протестовали против отдельных действий ИРА, не создавая каких-то формальных организаций.

Но где бы ни проявляло себя это законное и естественное желание мира, оно
остается открытым для эксплуатации под тем или иным политическим
предлогом . Слишком легко предложить идею, что мир, так или иначе, не является делом политическим, и что марши за мир не носят политического характера, - и тогда честные люди могут быть вовлечены в вихрь расплывчатых и эмоциональных требований.

У меня очень сильные личные чувства к движению "Люди Мира" 1976 года.
Доброволец ИРА, Данни Леннон, который был застрелен в ходе
инцидента, положившего начало этой кампании, был моим другом с тех пор, как мы познакомились в Клетке 11 в лагере Лонг Кеш. Было достаточно трагедии его смерти и смерти детей Магуайер, но когда британская ложь о его смерти была подхвачена СМИ и принята на веру большинством, мне стало намного труднее примириться с ней.

 Суть того инцидента, вкратце, такова: Данни Леннон был застрелен намертво, когда он находился за рулем машины, - британскими солдатами из проезжавшего мимо броневика, и его машина после этого врезалась в семью Магуайер, находившуюся на тротуаре. Госпожа Магуайер была серьёзно ранена, а трое её детей, старшему из которых было восемь лет, а младшему всего шесть недель, погибли. Так и не было установлено, погибли ли они от удара машиной или же от пуль британских солдат; совершенно необычным было то, что результаты вскрытия и расследования так и не были опубликованы.

Никакого внимания не уделялось тому факту, что британские солдаты открыли
огонь по машине посреди улицы, без малейшей заботы о жизни мирных граждан. Вместо этого заголовки газет кричали о том, что машина боевика ИРА убила трёх  детей. А в бюллетене теленовостей BBC сестра госпожи Магуайер, Майрид Корриган, расплакалась и, вполне понятно, растрогала миллионы зрителей.

Данни Леннон был застрелен, - тем не менее, его объявили единственным ответственным за гибель детей Магуаер. Ужасно уже само по себе,что погибли маленькие дети. Но Данни Леннон, мертвый и неспособный выступить в свою защиту, был обвинен в этом. Беспокойство об этом может показаться глупым для тех, кому вдолбили имидж добровольцев ИРА как террористов, но в действительности члены Огла на Эйринн - обыкновенные люди, которые силой необыкновенно трудных обстоятельств были вынуждены перейти к сопротивлению, и Данни Леннон был обыкновенным парнем из большой семьи в Андерсонстауне, который был вовлечен в движение сопротивления.Трагедия гибели детей была особенно ужасна тем, что британцы вообще избежали какого бы то ни было наказания, благодаря эксплуатации детской смерти, циничной манипуляции и лжи вокруг того, что произошло.

"Люди Мира" потеряли доверие среди нашего народа очень быстро. В действительности доверие к ним базировалось на сочуствии семье Магуайеров и Леннонов. Всего четыре дня спустя после гибели детей Магуайер 12- летняя Маджелла О' Хэйр была застрелена насмерть британскими солдатами в Южном Арма; "Люди Мира" не выступили ни с малейшей критикой британской армии. Через два месяца 14- летний Брайан Стюарт был застрелен насмерть британскими солдатами в Западном Белфасте; и вновь "Люди Мира" промолчали в тряпочку. И когда они явились на встречу в Турф Лодж, их пришлось выводить из здания под эскортом полиции из-за гнева местных жителей в адрес их одностороннего подхода к осуждению насилия. И если этого было недостаточно для того, чтобы определить их судьбу в католических районах, точки над "i" расставило их определение полиции, местных и  британских военных как "единственных законных хранителей правопорядка" и их попытка затушевать "отдельные случаи, когда члены сил безопасности выходили за рамки закона".

Движение показало, что среди людей всегда жива надежда на мир, тот элемент
усталости от войны, который готов схватиться за соломинку. Те люди, которые маршировали, молились и выходили на демонстрации за мир, проявляли совершенно понятные эмоции, но эти эмоции экплуатировались другими. "Люди Мира" даже не призывали к подлинному, всеобщему миру: они призывали лишь к окончанию вооруженной кампании ИРА. А это был, по меньшей мере, неполный подход к миру, - неполный в обоих смыслах этого слова: неполный потому, что он выступал лишь против одного элемента в жестком конфликте и неполный потому, что он не базировался на элементах социальной справедливости, без которой мир просто невозможен. Это была попытка отвлечь людей от республиканской политики физической силы, и она провалилась потому, что она даже не
пыталась определить причины того, почему люди настолько отчаялись, что сочли себя вынужденными прибегнуть к использованию физической силы.

Как только они попытались определить, что же такое мир, и как его можно
достичь, руководство "Людей Мира" начало разваливаться. СМИ, - возможно,
из-за самой своей природы, - представили этот развал как результат личных
разногласий между Майрид Корриган, Бетти Вильямс и Кираном МакКьяоном, вроде бы из-за  денег. Но действительная причина была намного глубже, чем эта чисто симптоматическая дезинтеграция. Марши мира и молитвы могут принести людям временное успокоение, но они не могут принести и обеспечить мир. Мир - это политический вопрос, и он не может быть достигнут без серьезной преданности идее необходимости политических перемен.

На короткое время "Людям Мира" удалось отвлечь публику - особенно на
международной арене, - от подлинных проблем политической ситуации в шести
графствах. В конце концов, это движение привело к дискредитации не только его лидеров, но и тех, кто с ними ассоциировался - Нобелевской Премии Мира, Джоан Баэз и т.п….

Эпизод с "Людьми Мира" заслуживает того, чтобы рассматриваться, как один из
самых грустных, потому, что он представляет собой извращение одного из
важнейших требований. В действительности, люди требовали мира задолго до
того, как ИРА стала действовать. В Баллимерфи, где я вырос, люди давно уже требовали работы, приличного жилья, клубов, детских садов, условий для пенсионеров, инвалидов и молодежи. Они искали свободу от высокой квартплаты за дома, которые никогда не будут им принадлежать, свободу от очередей за пособием по безработице, свободу от биржи труда. Во времена "Людей Мира" у них были в районе только бар, пара магазинов да офис букмейкера. У 100 из 600 семей в домах жило более десяти человек, - в маленьких, неотремонтированных домах, кое-как построенных. 47% жителей были безработными. 60% населения составляли дети, а молодежь в будущем ничего не ждало. Требования мира, который основывался бы на социальной справедливости и равенстве, выдвигались год за годом, но их никто не слушал.

У нас в Ирландии не может быть мира и справедливости, потому что у нас нет
необходимых условий для их поддержания. Вместо этого мы имеем систему,
основанную на стукачестве, насилии, сектантстве и эксплуатации. По самой своей природе британское правление не может быть справедливым или мирным, и до тех пор, пока мы имеем с ним дело, революционная борьба с целью его ликвидации будет продолжаться - с требованиями подлинных справедливости, мира и счастья. Насилие в Ирландии уходит своими корнями в завоевание Ирландии Британией. Это завоевание прошло несколько ступеней в своем развитии за несколько столетий, и было ли оно экономическим, политическим, териториальным или культурным, оно всегда пользовалось насилием, доносительством, террором в качестве метода, а его целью была власть.

В то время, как вооруженная борьба традиционно преобладала в республиканской стратегии, на этой стадии она включает в себя и зависит в значительной степени от политической поддержки. Члены ИРА не обращаются за поддержкой к людям, не впитывая в себя их чаяния. Они не просят постоянно людей что-то сделать для них без того, чтобы отвечать их нуждам, будучи осторожными в том, как с ними обращаться и учитывая ту критику, которую высказывают люди в отношении тех или иных аспектов вооруженной борьбы. Такая восприимчивость и отражение не только правильны в политическом отношении, но и являются практической необходимостью в повседневных обстоятельствах. Если тот, кто оказывал свою поддержку, будет обижен теми или иными действиями Огла на Эйринн, то он в дальнейшем оказывать своей поддержки не будет, и продолжать вооруженную борьбу будет труднее.

Аспекты природы вооруженной борьбы могут быть рассмотрены на примере
сравнения британского солдата с добровольцем ИРА. Британский солдат
привезен в Ирландию; все его вооружение выдано ему; он размещен в казарме,
ему предоставлен транспорт и дана цель, которую надо поразить. Добровольцы
ИРА прежде всего должны приобрести оружие; оно может быть выдано им
командованием, или же они должны добыть его сами. После этого они должны
организовать, как избавиться от этого оружия, чтобы не было улик, а для этого им нужна поддержка других людей. Если они находятся в бегах, они должны будут спрашивать разрешения у людей, можно ли остановиться в их доме. У них нет рациона, они должны просить кого-то накормить их. И если они хотят добраться из пункта А в пункт Б, они должны получить обещание кого-то организовать транспорт.

Весь день активный член ИРА вовлечен в политику, все время в поисках
поддержки, обращаясь к людям и прося их сделать для него то-то и то-то. Если
даже кто-то может описать вооруженную борьбу Огла на Эйринн в качестве
милитаристской, она мало напоминает то, что зовется таковым в традиционном
понимании слова, в действующей армии. Несмотря на все россказни британской
пропаганды, очевидно, что ИРА существует и действует на основе активного
согласия и поддержки значительного числа людей, готовых финансировать,
кормить, одевать, вооружать, предоставлять крышу над головой и транспорт
добровольцам ИРА и всячески создавать вокруг них добровольную политическую
инфраструктуру.

Вооруженная борьба требует развития рефлекса  осмысления политики физической силы. Даже если бы не было невооруженной политической борьбы, вооруженная борьба сама по себе несет значительное политическое измерение и включает также
значительную политическую связь с местной общиной. По мере того, как
добровольцы развивают свое политическое сознание, их видение цели, к которой
они стремятся, по мере того, как они начинают понимать политику своих
оппонентов и то, как необходимо развивать борьбу, приходит и понимание того,
что вооруженная борьба сама по себе тоже является тактикой, и что нельзя
бомбами или стрельбой создать объединенную Ирландию. Можно взорвать или расстрелять существующую связь с Британией при условии наличия многих других политических условий, но нельзя этим ничего создать.

Тактика вооруженной борьбы имеет первостепенное значение потому что она
 поставила вопрос ребром. Без нее ирландский вопрос даже не был бы поставлен на повестку дня. Таким образом, вооруженная борьба становится вооруженной пропагандой. Не произошло, - по крайней мере, пока, - классического развития от партизанского движения к массовым военным действиям, приводящим к
территориальным завоеваниям; вместо этого вооруженная борьба стала фактором наступления перемен. Этот факт понимается даже образованными людьми из
среднего класса, теми, кого волнует судьба шести графств. Многие из тех, кто
совершенно не согласен с ИРА, тем не менее, считает её очень важной частью
политической сцены. Они могут осуждать ее, не любить ее, иметь моральные
возражения против нее, но они все же чувствуют, что если бы её не было, не
было бы никакой надежды на политические перемены. В то же самое время,  в
республиканских кругах понимают, что вооруженная борьба, ведущаяся лишь сама
по себе, не будет иметь позитивных результатов, и что невооруженные формы
политической борьбы, по меньшей мере, также важны, если не важнее.
Вооруженные действия представляют собой необходимую форму борьбы против
британского присутствия в шести графствах, за достижение национальной
независимости. Но у нее нет никакой  роли в 26 графствах. Борьба здесь должна
быть невооруженной, дополняющей борьбу в шести графствах и также направленной
на обеспечение национальной независимости.

Есть серьёзная моральная дилемма в отношении к вооруженной борьбе. Я не могу представить себе ни одного думающего человека, который не имел бы тягостных мыслей по поводу нанесения любого вида повреждений другому живому существу. Республиканец, осуществляющий на практике вооруженные действия, может быть беспощадным, решительным и суровым, но на интеллектуальном и эмоциональном уровне он или она будет испытывать трудности. Эта трудность редко будет связана хоть в каком-то смысле с религиозной моралью, но будет в другой плоскости -  в том смысле, что это несравнимо с регулярной армией, где вся культура нацелена на то, чтобы быть натренированным убивать. Добровольцы ИРА в действительности - это гражданские лица, политические активисты, которые решили на короткое время в своей жизни принять участие в вооруженной борьбе. Это коренным образом отличает их от тех, кто хочет присоединиться к професиональной армии, хочет быть хорошим стрелком, хочет военной карьеры. Перед нами люди, которые сознательно решили, что вооруженная борьба – это политическая необходимость и что они будут тренировать себя в военной подготовке столько, сколько это будет нужно. В ИРА нет карьеристов. Перед республиканскими добровольцами стоит будущее страданий, тюрем и смерти.

Проблемой для многих людей является длительность борьбы. Даже простые люди, у
которых есть сомнения, могли бы не иметь этих сомнений, если бы они чувствовали, что это может завершиться в достаточно короткий срок, - и что после 2-3 лет войны можно бы было немедленно приступить к строительству. Стоит заметить, что в аналогичных ситуациях во всем мире революционеры становились лучшими строителями: кроме их политической преданности, возможно, из-за их предшествующего участия в уничтожении других людей.

Мораль истеблишмента меня не волнует совершенно. Это случай - пользуясь словами из "Граждан и варваров" Шеймуса Дини, - политического кода, замаскированного под моральный код. Я слышу, как Гарретт Фитцджеральд заявляет о том, что он не будет говорить с теми, кто не будет осуждать насилие, - и в то же самое время он встречается с Маргарет Тэтчер, которая по уши погрязла в использовании военной силы в Ирландии и в других частях света. Ни у одного республиканца не хватило бы наглости применять такие двойные стандарты.

Конечно же, я бы предпочел такую ситуацию, в которой использование
вооруженной борьбы не было бы необходимым или даже было бы полностью
ограничено такими ситуациями, которые можно неловко назвать "чистыми
операциями",- при которых Огла на Эйринн и британская армия стреляли бы друг
в друга напрямую. Я не имею в виду "стреляли бы друг в друга" в каком-то
героическом смысле. Ставки сделаны против добровольцев ИРА, и они
действуют в условиях большого личного риска против сил, превосходящих их в
численном и технологическом отношении, и намного лучше вооруженных. Я восхищаюсь целеустремлённостью, решимостью и самопожертвованием добровольцев ИРА, но я не думаю, что любую войну надо приукрашивать. В шести графствах вооруженная
борьба ужасна, но она - необходимая форма сопротивления, в которую люди
вовлечены для достижения независимости Ирландии. Изучение ситуации в ноябре
1978 года бригадным генералом Дж. М. Гловером из британской армейской разведки привело к выводу о  том, что до тех пор, пока британская армия будет оставаться на ирландской земле, ИРА будет продолжать существовать для борьбы с ней.
Большинство независимых наблюдателей и многие оппоненты республиканизма
признают, что британское присутствие является катализатором вооруженной
борьбы.

У добровольцев нет никаких материальных выгод. Даже исследование "Сандей
Трибьюн" было вынуждено прийти к выводу о том, что они не смогли найти никаких
доказательств того, что республиканцы получают какие-либо материальные выгоды
от своего участия. Если бы жизнь добровольца ИРА была карьерой, можно было
бы говорить о людях, которые хотят продолжения войны, чтобы не
потерять источник своего дохода, но в них нет даже этого наемнического
элемента. Война - очень изматывающий процесс. Мы, республиканцы, вне
зависимости от того, вовлечены ли мы в военные действия или нет, по крайней
мере, имеем выбор: никто не заставлял нас принимать участие в борьбе, - но
все же это становится крайне изматывающим. Когда-нибудь мы сможем жить своей собственной жизнью и удовлетворять свои личные амбиции. После стольких лет борьбы я смотрю на город Белфаст, который я так люблю, - и мне тошно от того, во что он превратился в ходе войны, и я глубоко сожалею о том, что люди так много страдали в ходе этой войны.

Постоянно повторяется обвинение со стороны дублинского правительства и некоторых других элементов, противостоящих нам, в том, что раз республиканцы вовлечены в вооруженную борьбу сейчас, то они будут продолжать ее и в независимой Ирландии. Я думаю, что на самом деле они имеют в виду то, что независимая Ирландия представляет угрозу для них самих, что избавление от раздела страны откроет ящик Пандоры. Им угрожает большое количество рабочих, протестантов и католиков, не разделенных более сектантскими привилегиями, которые станут большинством, активизирующим свою политическую позицию. Им угрожает то, что в независимой Ирландии начнет развиваться нормальная политика классовой борьбы, которая будет поддерживаться и вдохновляться чувством эйфории после окончания этой долгой войны. И единственные люди, которым это угрожает, это те, кто поставил свои карты на сложившийся статус-кво. Именно эти люди кричат громче всех, осуждая вооруженную борьбу, и угрожают тем, что республиканцы "перейдут границу" и принесут насилие в 26 графств. Этого не произойдет.

Я постоянно встречаюсь с людьми в 26 графствах. Я не могу даже спокойно
пройти по улице без того, чтобы ко мне не подошли люди и не выразили бы свое
мнение. В отношении ИРА их главное беспокойство заключается  в том, что война
продолжается так долго. У некоторых есть отличная политическая позиция; одни
хотели бы увидеть вывод британских войск, некоторые больше обеспокоены
лоялистами и трудностями, связанными с силой лоялизма. Но ни в одной из моих
постоянных поездок по 26 графствам никто ни разу не выразил беспокойства по
поводу того, что ИРА может "привыкнуть к насилию".

Даже если посмотреть на вопрос с чисто тактической точки зрения, условия для вооруженной борьбы наличествуют только в шести графствах. Но после
восстановления ирландской независимости не будет массовой народной поддержки
вооруженной борьбе. Маленькая группа людей, составляющая Огла на Эйринн, не
смогла бы надеяться чего-нибудь добиться, если бы она вела вооруженную борьбу
без массовой народной поддержки. По своим корням и своей роли современная ИРА является организацией политических бойцов почти исключительно рабочего происхождения, которая пользуется активной народной поддержкой среди националистов городов и сельской местности в шести графствах и определённой степенью пассивной поддержки в 26 графствах. Британский армейский бригадный генерал Гловер был вынужден прийти к выводу о том, что  "наши сведения о главных террористах не подтверждают взгляда, что это - всего лишь бездумные хулиганы, выходцы из безработных и тех, кто не способен ни на какую работу.."

Исследование адвокатов обвиняемых в террактах, представших перед судом без
жюри присяжных, произвело на свет другое определение взгляда со стороны на то, кем на самом деле являются добровольцы ИРА (хотя далеко не все из тех, кто предстал перед этими судами, были членами ИРА или даже республиканскими активистами!): "Мы удовлетворены тем, что собранные данные свидетельствуют безо всякого сомнения о том, что основная группа республиканских правонарушителей, - это молодые мужчины и женщины без криминального прошлого в обычном смысле слова, хотя некоторые из них были вовлечены в публичные беспорядки, которые часто происходят в тек районах, где они живут. Как в этом отношении, так и в отношении истории их рабочей биографии и безработицы, они являются подлинными представителями общины рабочего класса, в которой они составляют значительную часть. Они не подпадают под стереотип преступников, который
власти время от времени стараются наклеить на них в виде ярлыка."

Кажется странным воспроизводить такой социологический комментарий о своих
товарищах по республиканскому движению, но я уверен в том, что среди моих
читателей могут быть и такие, кто является постоянным потребителем британской
прессы, прессы шести графств или 26 графств и те, кто привык слушать британское и ирландское радио и телевидение. Учитывая нескончаемый поток лжи, который льется уже долгие годы, не только из уст лондонского и дублинского правительств, но и через СМИ, может быть полезно показать, что даже адвокаты и видная фигура в британской военной разведке были вынуждены признать, что ИРА - не хулиганы и не преступники.

Я считаю, что очень нелепо писать о том, о чем. я только что написал, ибо это
не имеет ничего общего с действительностью: это связано всего лишь с чистой
пропагандистской войной. Те самые люди, которые придумывают
пропагандистскую ложь и сочиняют громкие заголовки для газет, прекрасно
знают сами, что ИРА - этой не "сборище крестных отцов преступного мира", не
"патологические убийцы", не "бешеные взрыватели" и не "безумные хулиганы";
они знают, что в отношениях с ИРА они имеют дело с решительным и серьезным
политическим оппонентом, который использует единственное имеющееся в его
распоряжении средство для доведения до их сведения своей позиции в таких
терминах, которые будут поняты и восприняты достаточно серьезно для того,
чтобы результатом их стало действие и продвижение вперед.

Пример того, как далеко готово пойти британское правительство сегодня для
того, чтобы сломить республиканское сопротивление, можно увидеть в их попытках
унизить женщин - республиканских заключенных жестоким путем
насильственных обысков с раздеванием. Это свидетельство храбрости и мужества
наших женщин, - то, что после многих лет подобного жестокого, унизительного
и бесчеловечного обращения, зачастую ежедневного, они остаются несломленными
и непокоренными. О подобном же свидетельствует и судьба находящихся в
заключении много лет, особенно молодых заключенных, отбывающих невиданные
сроки по произволу британского судьи или британского правительственного
министра. Многие из этих заключенных начали отбывать свои сроки, будучи
подростками, а сейчас им уже за 30. Другие были молодыми женатыми мужчинами,
а сегодня они уже стали дедушками. Все это, без сомнения, травмировало
их семи, и это - чудо человеческого терпения, заслуга которого принадлежит
в основном женам и матерям, что такие семьи выжили это и сохранились.
Примечательно также то, что многие освободившиеся заключенные возвращаются в
ряды борцов, и это является свидетельством длительности нашего
сопротивления,  - что через 10, 12 или 13 лет тюремного заключения их все ещё
ждет борьба.

ИРА поддерживает и продолжает борьбу, несмотря на все неблагоприятные прогнозы. Её членов арестовывали, бросали в тюрьмы без суда и следствия, хладнокровно расстреливали. Зоны, в которых она действует, становились объектом всех возможных средств социального контроля, какие только может позволить себе многомиллионная инвестиции в современную технологию подавления. 

ИРА - это обыкновенные люди, повернувшиеся лицом к имперскому чудовищу власти, и у меня нет никаких колебаний в том, чтобы приветствовать тех, кто сделал невозможным навязывание нам имперской воли британской армии и правительства, несмотря на их превосходящую военную мощь.
 
 

  Ваше мнение