| Ирина Маленко
Мэри X, или Как гибнут партии
…Общее собрание в колхозе по итогам трудового сезона. Передовикам вручаются
награды: “За ударную работу на ферме доярка Иванова награждается денежной
премией и теленком!” (общие аплодисменты).
… С первого взгляда она казалась скромной и тихой, как мышка.
Мэри X ничем не напоминала их. Из зажиточной семьи , она работала в Институте Европы, писала диссертацию о кадрах, а в ряды Шинн Фейн пришла из другой, совершенно противоположной ей партии – правящей Фианны Фойл премьера Ахерна, представляющей интересы прежде всего крупных землевладельцев, фермеров и “новых ирландцев”, слоя, выросшего здесь за время экономического бума “кельтского тигра”, который сейчас так высокомерно эксплуатирует новоприбывших на Зеленый Остров намного болеe них образованных и развитых восточноевропейских батраков… Участие в политических партиях и даже простое голосование за них на выборах в Ирландии- это дело потомственное, традиционное: многие семьи уже поколениями голосуют за одну и ту же партию, потому что так было принято в их семье. Мэри X пробыла в рядах Фианны Фойл год; быстро поняла, что путь наверх ей там не светит, ибо в Фианне Фойл состоит практически вся местная элита плюс её дети и внуки, и все теплые местечки давно уже расписаны на 10 лет вперед. И тогда она смело решилась порвать c семейными традициями… Благо что благодаря перемирию, объявленному ИРА, вступать в Шинн Фейн в 2000 году было уже совсем не так опасно, как всего за 5-8 лет до этого, когда тебя автоматически заносили в черные списки, при первой возможности старались уволить c работы, повсюду преследовали спецслужбы, а на улицах пожилые бабушки, начитавшиеся газет “эстаблишмента”, обзывали “детоубийцей”. .. Именно через все это пришлось проюти тем, кто согласился взять её – после долгих угoворов – в свою ячейку, Полу и Анджеле Доннелли, бывшим активистами Шинн Фейн в течении 11 лет, в самое тяжелое для партии время. “Бывало, сидишь дома, баюкаешь ребенка, - а под окном “шпик”лежит”, - рассказывала Анджела. …“Я – политический беженец”, - дрожащим, как у ягненка, голосом, заявила Мэри X с порога на первом в её жизни собрании женского актива Шинн Фейн, умильно улыбаясь суровым, закаленным в боях республиканкам. И её по-матерински пожалели…. Я старалась отогнать от себя не очень-то приятные мысли о том, что где-то я уже видела такое. Дома. В CCСР. В нашей родной КПСС. Когда я достигла возраста, позволявшего вступить в партию, помню, мне было стыдно даже подумать o таком. Не потому, что у меня не было коммунистических убеждений, или я была равнодушна к происходящему в стране и в мире, а потому, что было в этой партии, несмотря на все правильные произносимые её функционерами слова, что-то такое омерзительно фальшивое, неестественное, лживое, - и большинство моих ровесников искренне cчитали вступающих в неё, тем более в нашем молодом возрасте, чистой воды карьеристами. Как показали события, наступившие всего через несколько лет, мы, к сожалению, не ошиблись. Спасло бы это партию, если бы в неё пошли такие, как мы – решив бороться с такими, как эти карьеристы? Возможно, да. Но может быть и так, что спасти её к тому времени было уже поздно, и их не надо было пускать туда, в первую очередь… Но я уговорила себя все-таки, что нехорошо судить o человеке, не зная его толком. Может быть, Мэри X действительно по молодости лет заблуждалась в том, какие партии в её родной Ирландии были прогрессивными, а какие- реакционными. Нам-то хорошо, нам дали политическое образование с детства, и многие из нас знали про ирландские партии, пожалуй, больше, чем. многие ирландцы. Хотя бы и в теории – но, по крайней мере, нам было ясно, кто есть кто. Может, и Мэри X так: поработает как следует несколько лет, покажет, что ей можно верить, что у неё действительно есть соответствующие убеждения, - и станет частицей республиканской семьи… Но что вы, куда там… Первые несколько недель Мэри X скромно и исправно разносила листовки по домам и стояла в пикетах. Но не для того она меняла партию, чтобы оставаться на черновой работе больше этой пары недель! Лестница наверх в Фианне Фойл оказалась непомерно длиннее, чем. в гораздо более малочесленной и менее образованной по своему составу ( в силу социального происхождения её настоящих членов, у которых зачастую просто не было возможности получить oбразование) Шинн Фейн. Ключик наверх в последней оказался весьма доступен: как и у нас в России,
в Ирландии зачастую все определяется личной дружбой. Подружившись c дочкой
одного из видных партийных деятелей, занимавшей в партии секретарский пост
благодаря своему папе, Мэри X познакомилась поближе и с самим этим папой,
молодящимся крашеным брюнетом… И пошло-поехало. Меньше, чем. через полгода
после того, как бедняжке пришлось потоптать белы ноженьки, разнося листовки
по не самому благополучному из дублинских кварталов, “папа” с высокой партийной
трибуны провозгласил её “нашей восходящей звездой”…
… Американское посольство минувшим летом в Дублине. Проливной дождь. Израиль только недавно активизировал массовые убийства палестинцев, практически стер с лица земли лагерь беженцев в Дженине. У посольства протестует против американского покрывательства Израиля группа ирландцев – несмотря на ливeнь. В ворота посольства, разогнав толпу и облив протестующих из лужи, въезжает роскошная машина, ведомая напомаженной Мэри X: “звезда” приехала представлять партию на посольской вечеринке, посвященной 4 июля. Одна из демонстранток, узнав её, дружелюбно кричит представительнице левой, прогрессивной партии, по-ирландски, на языке, который всегда защищает и пропагандирует республиканское руководство: “Присоединяйся к нам! “ –но Мэри X не знает ни слова по-ирландски, хотя и регулярно бросается с трибуны, читая доклад, заученными для протокола ирландскими словечками , - и непонимающе отворачивается… Ни один из руководителей ШиннФейн не захотел сам явиться на это мероприятие, ибо партия солидарна с палестинским народом и его борьбой , однако отказать американскому послу в открытую было нельзя – и Мэри X с радостью отправилась “сверкать”… Можно, конечно, сказать, что это было нужно партии. Но почему-то вот только Мэри X всегда оказывается только на приемах и балах, на телевидении и на трибунах, - в то время, как другие, скромные, не ищущие славы и зенитов прожекторов, состоящие в партии много лет женщины из Шинн Фейн продают партийные газеты, организуют группы продленного дня для детей, помогают друг другу: одним словом, занимаются подлинными делами, которые изменяют, капля за каплей, лицо страны, а не партийной трепотней “а-ля КПСС”, от которой ничего не изменится (по крайней мере, в лучшую сторону!) ни сегодня, ни завтра, ни через 30 лет. Что же касается настоящих дел… Один видный республиканец жаловался мне, как Мэри X соообщила ему неправильную дату проведения очень важной встречи, на которой ему обязательно надо было присутствовать. На встречу он не попал. Мэри X даже не извинилась перед этим немолодым, заслуженным человеком, без которого не было бы сегодня ни Шинн Фейн в таком виде, в каком она есть, ни мирного процесса. Уже через пару месяцев после того, как республиканцы приняли её в свои ряды - с оглядкой на её небезупречное политическое прошлое и с испытатетльным сроком, - Мэри X, не моргнув глазом, выступала с трибуны со словами: “Мы из Шинн Фейн… “- чем напомнила мне переехавшую в наш славный город землячку Михаила Сергеевича Горбачева, уже на третий день после своего переезда заявившую на партcобрании: “Мы, туляки…”. Она клеймила с трибун противников мирного процесса и своих бывших сопартийцев со страстью и энергией, которой позавидовали бы делегатки съездов РКП (б) сталинских времен. Где же только пропадал этот талaнт все те годы, когда за членство в Шинн Фейн преследовали? Как только республиканцы справлялись без неё все эти годы- когда их пытали, бросали в тюрьмы, когда они умирали на голодовках протеста и под пулями расстреливавших их без суда и следствия британских солдат! Особенно яро выступает Мэри X за “позитивную дискриминацию” для женщин в обход нормальных избирательных процедур в партии – что, как нетрудно понять, позволило бы ей взлететь ещё выше. К сожалению, авторами такого курса является как раз мужская часть руководства партии – которая настолько хочет 100% равноправия в её рядах, что предпочитает кропотливой, долгой работе по привлечению женщин в свои ряды поставить пару выскочек в юбках на полу-важные позиции (такие, чтоб они были на виду, но никаких особенно важных решений сами не применяли), не понимая, что один только вид едаких “партийных проституток” способен раз и навсегда отбить oхоту у любой нормальной женщины попробовать себя на политическом поприще. Разве хоть одна нормальная женщина согласиласьбы занятьтот или иной пост, зная, что её выдвигают не за её личные деловые качества, а просто по “гендерному” признаку? Вот мы и получаем в политике Маргарет Тэтчер и Ирин Хакамад…Которых такие формальности на начальном этапе их бурной деятельности не смущают. Как только вступать в Шинн Фейн стало безопасно, как только у партии появилась перспектива прийти к власти, в неё рванули карьеристы всех мастей. У старых, проверенных активистов, подлинных борцов за народное освобождение, оказался не так подвешен язык, не было таких дипломов, - и они зачастую просто растерялись перед напором таких, как Мэри X, а некоторые – даже и обрадовались: “Они будут за нас говорить, а мы займемся настоящими делами!” Не дадут они вам заниматься делами, хорошие вы товарищи мои. Не успеете вы и оглянуться, как они отнимут у вас вашу же партию, опошлят ваши идеи, займут ваши места, погубят вашу борьбу и вашу страну…. Разве мы уже не видели всего этого в своей? Разве не до боли узнаваемо нам поведение “профессиональной партийной проститутки” Мери X? Мой друг Ойшин, проведший больше 10 лет в британских застенках, задумчивый, временами нервный, но ужасно славный, стойкий и сильный по характеру человек, выслушал мои аргументы, которые я постаралась освободить oт каких бы то ни было эмоций (что нелегко сделать, учитывая, как пепел советского социализма и боль от предательства перевертышей в КПСС дo сих пор стучит не только в наши сердца, но и в сердца других народов мира, истребляемых западным империaлизмом, которому эти самые перевертыши развязали руки), не отpывая от меня глаз. Затем так же задумчиво спросил: “А что же случилось с ними со всеми, с теми преданными идee людьми, которые были в вашей партии? “ “Что с ними случилось, хороший ты мой друг? Их выгнали на улицы и смеются теперь над их идеализмом и честностью, называя их дураками, не умеющими жить ! Тех самых людей, которые все отдали борьбе и создали для нас лучшую жизнь. Я понимаю, что каждый человек и каждaя партия должны сами учиться на своем собственном опыте, и что чужие ошибки ещё никогда никого ничему не научили. Я понимаю, что тебе неприятно слушать меня, рисующую тебе далеко не радужную картину. Но я так не хочу, чтобы своры разных Мэри X смеялись вот так же завтра над тобой и такими, как ты! Они погубят ваше живое дело. Если бы я могла, я бы прикрыла вас всех самой собой – и размела бы эту карьерную свору так, чтоб им мало не показалось!' “ А что станет делать наша “звезда”, если вдруг её надежды на то, что подлинные республиканские качества в новых исторических условиях не понадобятся, что борьбы больше не будет, и что попадание на трибуну Шинн Фейн – прямая дорожка к уютному парламентскому креслу, в котором ей так мечается поскорее утопить свой упитанный задик, окажутся ложными? Если вдруг окажется, что надо бороться – и не за кресло, а за свой народ
и за свою страну?
При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру |