Новый суд над Мэри Келли возможен в октябре.
Индимедия Ирландии

4 июля 2003 года.

Беседуя с Мэри по телефону вскоре после окончания суда, я спросила  ее о том, что она думает о его результатах. «Это – большая победа Ирландии», -сказала она тихо, явно взволнованная. «Люди, услышавшие свидетельства, не могли признать меня виновной в преступлении.»

Это не только победа Ирландии и всего мирного движения, но и победа Мэри и ее адвокатов, учитывая усилия обвинения и даже самого судьи, противостоять замечательным свидетелям и доказательствам, представленным защитой. Я - активистка, которой запрещено появляться в графстве Клээ за подобный ненасильственное прямое действие, поэтому мне пришлось положиться на нескольких сознательных граждан, которые подробно записывали ход суда каждый день и сообщали мне по телефону о развитии событий.

Если помнить, что большинство СМИ действовали по принципу «виновен, пока не доказана невиновность», когда дело идет о ненасильственных прямых действиях, особенно важно сообщить все данные об этом суде. Цель этого отчета – точное описание того как Мэри Келли и ее адвокаты говорили истину власть предержащим.

Первый день суда (понедельник, 30 июня): показания Уильяма Шнайдера, пилота злополучного самолета. Во время допроса обвинением Шнайдер заявил нечто в таком духе : посадив самолет, я не давал никому разрешения повреждать его топором. Он также показал, что его самолет вез грузы и пассажиров, а не оружие, хотя он не знал точно, сколько именно пассажиров он вез.

Представитель защиты Брендан Никс спросил Шнайдера, известно ли ему, что Джордж У. Буш похвалил не только американскую армию, но и ВВС и береговую охрану за вклад в войну. Шнайдер ответил, что он не обязан отвечать за своего президента. Никс повторил вопрос, указав, что он не просл его выступать от имени Буша, а только знал ли он об этом поздравлении Буша. Видимо сбитый с толку Шнайдер в конце концов ответил «Да».

Небольшой спор возник, когда Шнайдер не сумел назвать один из опознавательных знаков на своем самолете, когда его попросили перечислить их все. Это была надпись «город Даллас» (я могу с уверенностью сказать, что эти слова там были ). Шнайдера вывел из зала суда его начальник практически сразу после того, как защита начала обсуждение американской внешней политики, очевидно, из опасений, что он попадет под влияение «антиамериканских» взглядов. «Лишь пешка в их игре», говоря словами Боба Дилана.

Другой свидетель обвинения – инспектор места преступления, который признал, что включил в свой отчет данные, не полученные им лично на месте «преступления» (преступление – это то, что военные самолеты преступной войны вообще приземлились в Шенноне). Инспектор упомянул повреждение «электронного устройства дальнего слежения» в своем отчете, и Никс спросл его : «Если бы «электронное устройство дальнего слежения» свалилось на вас с дерева, смогли бы вы определить, что это такое?» Мистер Место Преступления подумал минутку и ответил : «Нет». К тому моменту в зале суда стало очевидно, что, несмотря на то, что обвиненители из кожи вон лезли, чтобы представить Мэри преступницей, их профессионализм был далек от идеала. Возможно, их подвело ошибочное представление, что особенно-то и стараться не придется, чтобы выиграть дело.

Были заслушаны также несколько свидетелей – американских военных, служащих полиции аэропорта и аэродромного персонала (ФБО), которые страдали аллергией на ответы «да» или «нет». Когда адвокат спросил, известно ли им, что большое количество боеприпасов переправлялось через Шеннон, один из ФБО ответил : «Ну, я не знаю, что вы считаете большим количеством». Все ответы этих свидетелей на этот вопрос были в том же духе.

Дальнейшие противоречия обвинительного заключения вышли наружу, когда суперинтендант полиции Керин показал, что нескотрые охранники аэродрома сказали ему, что во время ареста Мэри отказалась сотрудничать со следствием. Все охранники, участвующие в следствие, включая Лиам О Рейли и дететктива Джохана, отрицали, что говорили что-либо подобное.

Второй день. Терпение присяжных снова испытывало обвинение. Присяжным то и дело приходилось покидать зал суда, когда обвинители выходили, чтобы найти доказательства, которые они забыли доставить в суд. Как заметил активист Тим Хуригэн, присяжный «подымались и вновь опускались, словно ассирийская империя.» Однако главная комедия началась, когда капитан Шейди из американских ВМС (это его настоящее имя (шейди значит «тенистый», а также «сомнительный, ненадежный» - пер.)) сообщил, что в качестве руководителя проекта воздушного флота  самолетов С-40 (злополучный самолет был из этого флота), он оценил ущерб, нанесенный самолету, по видеосвязи через спутник, сидя в Канзасе. Мне кажется, что точность такого сорта оценок настолько велика, что и Страшила (пугало, герой сказки Барнума, действие которой начинается в Канзасе и известной у нас в пересказе Волкова –пер.) мог бы справится с этим не хуже.

Шейди также показал, что некотрые виды ущерба, в которых обвинили Мэри, не были замечены, пока самолет не вернулся в Канзас ( и не шелкнул каблуками, надо думать), на что защитник заметил, что в таком случае это могли быть результатами действий не Мэри, а пятерки Католических Рабочих несколькими днями позже. Срочный ремонт, который понадобился для того, чтобы самолет смог долететь до Канзаса (для полного ремонта) включал обтекатель антенны, носовой приземляющийся мотор, цепное устройство, измерительное устройство, и временные заплаты на фюзеляже. Эти технические детали  почти усыпили присяжных, пока Дэнис Холидэй не занял место свидетеля и не рассказал подробно о результатах действия санкций, обеденного урана и разрушения инфраструктуры страны на жизни иракцев. Несколько человек в зале не скрывали слез, и присяжные тоже явно были взволнованы.

Третий день начался с того, что адвокат попросил судью назанчить новых присяжных, поскольку во второй день судья подействовал на них, ложно утверждая, что Мэри «призналась в преступлении». Судья откаался выполнить требование, но взял назад свое заявление, велев присяжным не обращать на него внимания.

Похожий на легендарного мудреца Рамси Кларк (бывший генпрокурор США и многолетний мирный активист) полчаса свидетельствовал о вредоносном воздействии внешней политики США, перечисляя факты и цифры о последствиях долгой скрытой войны против Ирака, начиная с 1991 года. Он выразил глубокую озабоченность санкциями, от которых умерло как минимум 585 000 детей. Он сказал, что Мэри все равно что вынула пули из пистолета, из которого собирались совершить убийство. Обвинение резко нападало на Кларка, заявив, что его показания не относятся к делу, и задало ему такой вопрос : «Если бы кто-то ворвался в ваш дом и нанес ему ущерб на полтора миллиона евро, как бы вы к этому отнеслись?» Кларк ответил, что если бы его дом мог соучаствовать в убийстве невиновных, он сам предложил бы людям прийти и разрушить его. Ему задали этот вопрос несколько раз (обвинитель, очевидно, считал, что не получил ответа) и он каждый раз повторял свой ответ. Я уверен, что в судах задают много странных вопросов, но этот  показался мне похожим на вопрос Розе Паркс (активистка борьбы за гражданские права в США, начавшая бойкот автобусов, разделенных на места для белых и черных –пер.) : «Если бы кто-нибудь сел на ваше обычное место в автобусе, как бы к этому отнеслись?» (Роза Паркс отказалась встать и уступить место белому, и была за это арестована –пер.). Вырвать из контекста, свести конкретное к абстрактному – похоже, империи используют этот прием снова и снова. И, поскольку мы знаем, что хозяйские инструменты никогда не разрушат хозяйского дома (по словам Одри Лорде), все, что могла сделать защита – все время вновь сосредотачивать внимание на обстоятельствах, в которых произошла эта акция.

Майкл Бирмингем также выступил очень впечатляюще, указывая на нынешний разгул беззакония в Ираке, который он наблюдал лично, героически участвуя в деятельности «Вопиющих в пустыне».

Нет полиции – значит, у многих людей есть оружие. В недавней речи в городе Лимерик Бирмингем рассказал о том, как девятилетний бездомный ребенок был изнасилован рядом с его гостиницей, в ответ на что служащие достали свое оружие, чтобы защитить бездомных детей рядом с гостиницей. После американского вторжения число таких детей резко выросло. Он также видел, как человека закололи на глазах у американских солдат, стоящих в нескольких метров.

В конце третьего дня обвинение бурно протестовало против намерения защиты показать присяжным ряд видеофильмов, относящихся к причинам действий Мэри, в том числе документальный фильм Джона Пилджера о воздействии санкций под названием «Платя цену» (по позорно знаменитым словам Мадлен Олбрайт, цена – гибель пллумиллиона иракских детей –пер.).

Обвинение утверждало, что Пилджер не является нормальным журналистом, потому, что он «показывает кровь», что значит, что он «излишне эмоционален». Решение о фильмах отложили до следующего дня, чтобы судья мог посмотреть фильмы и принять обоснованное решение.

Утром четвертого дня судья Морган решил, что фильмы к делу не относятся, особенно фильм Пилджера, поскольку он мог бы сделать суд политическим явлением, слишком эмоционален и может повлиять на присяжных (а я-то думал, что доказателсьтва обеих строн для того и предъявляются, чтобы влиять на решение присяжных).

Но этого было мало, обвинение также желало знать, каким боком Скотт Риттер (бывший инспектор ООН по оружию и следующий в очереди свидетель защиты) относится к делу, да и судью Моргана тоже брало удивление, когда он сказал, что суд становиться слишком политизированным. Наконец, судья Морган неохотно позволил защите задать Риттеру пару вопросов.

Показания Риттера состояли из вопроса Никса «Есть ли у США мандат начать эту войну» и ответа Риттера «Ни коим образом!» После этого Риттеру велели покинуть свидетльское место, и защита завершила свое дело «потрясающей» (как сказала Мэри) заключительной речью Никса.

Когда судья давал наставления присяжным, Мэри была уверена, что будет осуждена. 

Судья Морган был явно предубежден в пользу обвинения и многие в зале были уверены в осуждении Мэри. Он не обратился к присяжным с напоминанием об убеждениях подзащитной, основанных на опыте работы в нескольких разоренных войной странах и ее потрясении при виде разрушения иракского общества, действия обененного урана и смерти тысяч детей в фильме Пилджера.

Он не обратил внимания на свидетелства защиты, велев присяжным не позволять чувствам и совести влиять на их решение. Эта невероятное указание, если учесть, что задача присяжных – быть совестью народа в делах закона, но зато оно показывает, как глубоко обвинение было поколеблено силой, ясностью и правдой защиты.

Хотя присяжным попросту сказали не обращать внимания на их совесть, они не смогли признать Мэри Келли виновной за ее попытку вставить палку в колеса военной машины США. И это решение – тоже небольшая, но значимая помеха этой же машине.

Когда Рамси Кларк гвороил о Мэри в колледже в Лимерике 2 июля, он рассказывал об американском вооружении как хорошо информированный человек. Он предупредил, что США имеют силы смести с лица земли любую страну за одну ночь, если они этого захотят, он говорил о 20 Хиросимах зараз.

Человек 81 года с тихим голосом, который видел много разрушений и старался противостоять им, в конце сказал : «Я до сих пор достаточно простодушен, чтобы верить, что истина сделает нас свободными». Суд над Мэри Келли, на свой лад, оказался примером дейсвтия этого евангельского изречения.

Перевод Лидии Волгиной.
 
 

Ваше мнение