Ночные диалоги с Чапаем, или альянсы расейских Макьявелли 

- Василь Иваныч, расскажи, отчего ты эту алигархию так не любишь? 
- А за что мне ее любить? Веришь ли, Петька, я сам в детстве в лавчонку угодил, к купцу. Торговать учился, воровать норовился, да не вышло ничего - очень уж не по душе был этот мне обман. Купец - он чистым живет обманом, а ежели обмана не будет в купце, - жить ему сразу станет нечем. Вот я тогда это все и понял, а как понял - ничем тут меня не вразумишь: не хочу да не хочу, так и ушел. Што теперь я злой против купца, так все оттого, што знаю я его насквозь, сатану: тут я лучше Ленина социалистом буду, потому што на практике всех купцов разглядел и твердо-натвердо знаю, што отнять у них следственно все, у подлецов, подчистую разделать, кобелей. 
- Василий Иванович, а вот товарищ Зюганов в недавнем антервью сказал, что нам нужно срочно создавать мелкий и средний капитал. 
- Так и сказал, Петька? 
- Сам в газете читал, что Фурманов сюда носит. Там еще про ЮКОС написано. 
- Ну-ка, ну-ка, взгрели мироедов, должно быть. Ведь не работали они, Петька, нефтянку не поднимали, на готовенькое пришли. Отняли у государства тишком и поделили все между собой, мафия комсомольская. А теперь боятся, что добро у них отнимут, и втихую иностранцам-акулам все сплавляют, а сами паспорта заграничные наготове держат. Во все страны визы пооткрывали. Эх, Петька, революцию бы снова, да рабочий класс весь вымер или скурвился, в торгаши ушел. Разворачивай лист, где тут Зюганов гадов разделывает? 
- Василь Иванович, никого Зюганов тут не разделывает. По его словам получается, будто бы ЮКОС хочет порвать с алигархией своей, служить народу и добром вернуть государству украденную собственность. И будет-де ЮКОС в народных интересах действовать и такую свою самую патриотическую позицию в Думе лоббировать. 
- Что-то слабеют мозги у председателя. Раньше налоговые льготы все лоббировали да свободу вывоза капитала. А теперь будут самим себе яму рыть? ЮКОСа выкуси, Петька. Такую газету только на козью ножку можно. Эхма, видать, правду говорили, что газета эта создана, чтобы пар выпускать. Может, потому ее алигархи и терпят? Вот нам с тобой, Петька, слова сказать не дают. 
- Правду говоришь, Василь Иваныч. 
- Хотели, Петька, против Матвиенки в революционном нашем Питере агитацию развернуть – да закон-то теперь избирательный такой принят, что только алигархия свободу слова имеет. Если агитация не оплачена спонсорами кандидата, то есть алигархами – заводится уголовное дело. А кто тот закон в Думе принял, покумекай? Обошлось ли без лоббистов ЮКОСа и всей прочей алигархии? Разве это, Петька, демократия, что нам слова не дают сказать? 
- Какая ж это демократия, Василь Иванович. Форменная диктатура. 
- Иной раз жалею, Петька, что ты меня тогда при переправе спас. Может, лучше было бы, как в кино кончить, с пафосом? Не дали умереть красиво. 
- Вам, Василий Иванович, грех жаловаться. Имиджу партии послужили, да и потом, под другой фамилией, себя хорошо зарекомендовали. 
- Эх, Петька, не надо было мне Фурманова тогда слушаться. «Престиж партии», «политическая необходимость»…Профанация одна получилась. И все зря, выходит. Пиарь не пиарь, а превратились большевики в партию власти, и КПРФ по той же дорожке идет, Петя. Был момент, когда я сам думал в КПРФ вступить – но нет, лучше останусь как прежде, беспартийный большевик. Теперь у них в партии и тусовщики, и меньшевики, и  купцы, и лакеи, скоро уже алигархов  начнут принимать, со чадами и домочадцами. 
- Зюганов говорит, что главное – это партийная дисциплина. 
- Да какая ж дисциплина в таком расстройстве? Если только каждому теплое место при победе на выборах пообещать…Тогда будет, пожалуй дисциплина – пока голоса не закончили считать. А там – каждый свой кусок отхватить захочет, такая приватизация начнется…Эхма, была партия, да нет теперь…Что, Петька, в другой газете пишут? В той, которой Фурманов у Гостинки торгует? 
- В «Завтра»? 
- Да, в прохановской. 
- Там пишут, что Ходорковский спасет Россию. Вот, читай, Василь Иваныч. Тут, на третьей странице, доктор Шнейдер про Ходорковского пишет: «Крупный бизнесмен», не связанный генетически с ельцинской «семьей» и ее деяниями, он только и может освободить Россию и власть от мертвой хватки олигархического капитала». 
- И эти туда же. Проханов, небось, и сам в эту чушь не верит, да считает себя гениальным манипулятором – вот какой я альянс залудил, вот какой я политик, куда там до меня Макьявелли. Да только кто кого использовал: Проханов алигархов или алигархи Проханова? Сдается, Проханов против них дитя, и через честолюбие свое легко управляем. И ента его теория заговоров против большевиков работает. Если, как он пишет, все нити в руках невидимых центров, политтехнологов и прочих тайных колдунов, то что тут может сделать Анка или Петр Исаев? 
- Ничего, Василий Иванович. Иди, Петька, и умирай молча. 
- Раз кабала всеми душами владеет, даже и Василий Иванович немногое сделает, нужно к тайнокнижкникам на поклон идти, или искать в Ходорковском или Березовском спасителя. 
- Кощунство это, Василь Иваныч, среди бесенят Спасителя искать. 
- Я так понимаю. Кабы верили мы в кабалу, Колчака никак бы не прогнали. Потому как за ним все фабриканты-помещики, и все мировые буржуи стеной стояли. Верно я говорю, Петька? 
- Верно, Василь Иваныч. 
- Говорил я Фурманову, что Проханов сектант, и демонология эта его до добра не доведет.   Еще в Вязовке, перед боем, помню, говорю Фурманову: читать надо больше, Дмитрий Андреевич, да не газет, а книжек. Я еще в первую войну, как грамоте обучился, лежу в окопах и все читаю... Ребята смеяться начнут: псаломщиком будешь, мол, зачитаешься, а мне и смеху нет. Про Чуркина атамана читал, Разина, Пугачева Емельку, Ермака Тимофеича, доставал про Ганнибала, тоже читал, Гарибальду итальянского, самого Наполеона... Потом уже, как вытащил ты меня раненого из Урал-реки и время по госпиталям появилось, других читал... Тургенева хорошие сочинения достал, Гоголя как сейчас помню, Газданова Гайто, Хемингуэя, Толстого... Как языки выучил, и Макиавелли читал, и Тойнби, и Мосса, и Черчилля, и Малапарте. Изучал и старого фашиста Муссолини, и новых фашистов, Блэра с Клинтоном. Вот, говорю Фурманову: прочти, Дмитрий Андреевич, «Государство» Платона, много удовольствия получишь, а он: мне некогда, надо идти народ на пикет подымать…Хороший был комиссар, да испортила периодическая печать. И того не понимает, что Аристотель настоящим большевиком был. Разве не Аристотель-большевик писал в «Политике»: «Спокойствие народа, лишенного участия в управлении, никоим образом не служит доказательством правильности такого порядка»? 
- Аристотель, Василь Иванович. 
- А Платон что об алигархе писал? Помнишь, Петька? 
- О каком алигархе? 
- Да о любом, Петька. 
- Помню. «Это лишь видимость, будто он принадлежит к тем, кто правит, а, по правде говоря, он в государстве и не правитель, и не подданный, а растратчик готового». 
- Так, Петр Исаев, так, не зря я тебя в академию послал. 
- Надо ли говорить, что такое олигархия по Платону? 
- Что-то ты по-ученому заокал. «Олигархия»…Тьфу. Придется и мне, видать, с вами окать. Скажи, Петька. 
- Это строй, при котором у власти стоят богатые, а бедняки не участвуют в правлении. 
- Вот говорили, Петька, что богатые могут навести порядок в государстве потому, что уже сумели сделать это в своем бизнесе. 
- Абсурд, Василь Иваныч. Лапша эта уже с ушей свисает. Государство и бизнес – разные понятия, и тот, кто не проводит между ними различия, болен либертарианской лихорадкой с тяжелыми бредовыми осложнениями. Лечится исключительно физическим трудом. 
- Это ты правильно подметил, Петька. Для Илларионова и тех, кто его слушает, Россия – это досадное отклонение от чистой компьютерной модели. 
- Вот он все время и бормочет что-то, подгоняя страну под свой график. 
- В голливудских фильмах последствия опытов безумных ученых расхлебывает Шварценеггер или Сталлоне, а у нас таких героев пока нет. 
- А ты, Василь Иваныч? 
- Погоди, Петька, придет и наше время. Эх, помяни мое слово, возродим наш полк имени Стеньки Разина… 
- И за Совет Народных Комиссаров мы грянем громкое ура-ура-ура! И – могучим лобовым ударом… 
- Нет, Петька, мы же с тобой стратегию изучали, лобовым ударом не годится - слишком много наших положим. Давай дальше. Почему олигархическое государство непрочно? 
- Платон пишет, что олигархическое государство никогда не будет единым, и в нем неизбежно будут два государства: одно бедняков, другое богачей. Они будут вечно злоумышлять друг против друга. 
- Так и получается. Что еще пишет Платон? 
- Что государство, находящееся в подобном состоянии, заболевает и воюет само с собой по малейшему поводу, причем некоторые его граждане опираются на помощь со стороны какого-либо олигархического государства, а другие – на помощь демократического; впрочем, иной раз междоусобица возникает и без постороннего вмешательства. 
- И даже очень часто, Петька, и не только в Чечне. Но погоди, ты говоришь: граждане. Но кто является гражданином такого государства? 
- Это ясно. Аристотель пишет, что тот, кто имеет участие в законосовещательной или судебной власти, тот и является. И государство существует, если есть самодовлеющая совокупность таких граждан. 
- Это Аристотель мудрено загнул. Платон как-то попроще будет. 
- Ну, я его немного перефразировал. 
- Эх, Петька, чему тебя только в Кембридже учили! 
- Кембридж, Василь Иваныч, не самое плохое место. До сих пор вспоминаю своего лучшего друга, Эндрю Хаксли. Нобелевским лауреатом стал, по медицине. Брат его, Олдос, тебе, Василь Иваныч, как писатель известен – «Прекрасный новый мир» написал. 
- Читал. Уважаю. 
- Мог бы и я на Нобеля, если бы дальше в науку пошел. Но стране нужно было заводы строить… 
- Ну, о том горевать нечего. 
- Да как же не горевать, Василь Иваныч, если теперь все, что мы построили, трутням досталось? 
- Спокойно, Петька. Вот мы и сидим здесь, два беспартейных большевика, и разбираемся. А как разберемся, ждать не будем. Рано нас еще списывать, я так думаю. Вернемся к Аристотелю. Значит, говоришь, гражданин – это тот, кто в законосовещательной или судебной власти участие имеет? 
- Это Аристотель говорит. 
- Верно говорит. Тогда что у нас в Расее получается? У кого в руках выборы? У олигархов, с какого края не посмотри. Кто выдвигает кандидатов? 
- Денежные мешки – из числа крупных бюрократов. 
- Ну, или сами себя выдвигают. Чтоб сэкономить. А кто потом всячески этих кандидатов проталкивает? 
- Пресса и телевидение. 
- Тоже, полностью в руках олигархов. А кто присматривает за выборами? 
- Суды. 
- Понятно, в чьих руках суды. В руках высшей бюрократии, то есть тех, кому завтра самим выдвигаться. Против денег не пойдут, а любого возмутителя спокойствия замордуют. Итак, что же получается? 
- Получается, что вся процедура выборов, с самого начала и до момента объявления итогов, находится в руках олигархов или их доверенных лиц. Даже социологические службы считают свои проценты так, как им заказали. 
- Как это получается? 
- Ну, Василь Иваныч, мы об этом уже говорили. 
- Говорили, да я не понял. Как можно объективный опрос подделать? 
- Есть много способов. Например, у них есть списки опрошенных с их мнениями, и с такими списками можно любой результат показать – нужно только звонить тем, чей ответ предсказуем. А теперь вот ВЦИОМ приватизируют, чтобы олигархам тратиться меньше пришлось. 
- Я так понимаю ситуацию, Петька. Только олигархи да высшая бюрократия и есть граждане такого государства. А остальным, Петька, в участии отказано. Даже купцам – уж кого мне не жалко, жуликов – и тем, Петька, отказано. 
- Верно, Василий Иванович. Купцов могут попросить поддержать кандидата, на котором олигархия уже сошлась. 
- А зачем купец это будет делать? Какая ему в том выгода? 
- А чтобы не трогали. Ведь олигархическое государство может его по миру пустить, если он из ряда выбьется. У олигархов память долгая. Вдруг он большевиков надумает поддержать, как Савва Морозов? 
- Значит, даже купцам отказано в гражданстве. Тем более мелким предпринимателям или тем, кто пусть даже на хорошей зарплате работает. Они из процесса выключены, и никакого влияния на государственные дела не имеют. 
- Верно, Василий Иваныч. 
- А что уж говорить о голытьбе – всех этих мелких госслужащих, нищих, продавцах, рабочих, врачах, бездомных, ученых, учителях, крестьянах, пенсионерах, военнослужащих, мешочниках и коробейниках... 
- Этих вообще никто в расчет не берет. Если они проголосуют за того, на кого им указали – хорошо, не проголосуют – их голоса все равно кому нужно запишут, по разнарядке. Они и протестовать не будут, потому что не ждут от олигархии честности. 
- Правильно не ждут. Итак, олигархическое государство состоит лишь из кучки состоятельных граждан и их представителей. Зыбкое какое-то государство. 
- Но есть ли оно тогда вообще? Аристотель считает условием существования государства то, что между гражданами поддерживается близкое общение, причем в результате этого  создается общность, отличающаяся от той, которая была бы до объединения. 
- Тогда ясно, что никакого государства в Расее нет. Ведь бедных мы можем в этой связи не рассматривать, не так ли? 
- Да, бедных мы можем вычеркнуть, потому что они исключены из законодательных процессов. 
- И средних мы можем не учитывать? 
- Да, во-первых, потому, что их мало, во-вторых, и они, в сущности, не являются гражданами. 
- А между олигархами какое общение? Ведь они и их семьи живут и платят налоги в других странах, а на тусовки собираются, например, в Лондон или на южный берег Франции. От того, что есть Расея, кардинально ли изменилась их общность? 
- Едва ли. 
- Значит, их общение нельзя назвать достаточно близким для того, чтобы создать реальное государство. 
- Нельзя. 
- Значит, и нет такого государства. Что еще пишет Платон? 
- Олигархи никогда не смогут вести какую бы то ни было войну, так как боятся дать оружие в руки толпы. Они боятся народа больше, чем неприятеля. Вдобавок, они не пожелали бы тратиться на армию, так как держатся за деньги. 
- Верно, Петька. Потому наемную армию и хотят создать, чтобы заказные войны вела. Есть заказные статьи и заказные убийства, будут заказные войны. И наемников хотят из инородцев вербовать, чтобы в случае чего на своих можно было направить. Ну, не сограждан, конечно – таких нет, а на тех, кто может вообразить себя гражданами. Что еще пишет Платон? 
- Как появившийся в сотах трутень болезнь для роя, так и появившийся тунеядец в доме – болезнь для государства. 
- Помнишь Германию двадцатых-тридцатых? 
- Помню, Василь Иваныч. Мы с тобой провели там не один славный месяц. 
- Да, всякое было. 
- Помнишь, что в 1920-м капповцы на улицах Берлина пели? 
- Как не помнить. «Свастика на шлеме…» 
Hakenkreuz am Stahlhelm 
Schwarz weiss rotes Band 
Die Brigade Erhardt 
Werden wir genammt. 
- Да, банкир Капп с помощью фактически частной армии – 5 тысяч штыков – захватил Берлин, разогнал правительство и прусское законодательное собрание. 
- Профсоюзы объявили тогда всеобщую забастовку, и драма превратилась в фарс – путчисты не знали, что им делать дальше, и ретировались. 
- Фарс-то фарс, но через какое-то время они третью строчку заменили. Стали петь: Sturmabteilung Hitler…Сколько, Петька, какому-нибудь банкиру понадобится штыков для захвата Москвы? 
- Немного, Василий Иваныч. 
- И никакой всеобщей забастовки не будет, Петька. 
- Не будет. Будет «Лебединое озеро», Василь Иваныч. 
- Не думаю. У наших олигархов вкусы поменялись. В этот раз пустят Show must go on в исполнении Киркорова. 
- Почему Киркорова? 
- Потому что звук можно будет выключить, как будто по телевизору действительно балет. 
- Только зачем, Василь Иваныч, олигархам власть захватывать, если она и так ихняя? Зачем лишний раз светиться, ведь гораздо удобнее действовать за кулисами? 
- Иной раз за кулисами не высидеть – особенно если они опасность своему положению почуют. При Веймарской республике в Германии власть тоже была ихняя, олигархическая. Несколько десятков семей финансистов и промышленников: все эти Стиннесы, Тиссены, Круппы, Ганнели, Клекнеры, Функе, Маннесманны… 
- Так же, как и во многих других странах того времени. В Штатах, например, были Карнеги, Рокфеллер, Гарриман, Гольд, Вандербильд. 
- Американские миллиардеры, Петька, всегда были умнее и тоньше. Они никогда не были столь активны в политике, как немецкие или наши, расейские. 
- Власть олигархии в США сильно умеряется крайним индивидуализмом американских олигархов… 
- Выучил ты слово, Петька… 
- А то. Кстати, в веймарской Германии была партия, похожая на наше «Яблоко», Германская демократическая партия. Это такие радикальные либералы, все время на виду и все время в  меньшинстве. Их спонсировал промышленник Бош, а одним из лидеров этой партии был еврей Вальтер Ратенау, министр иностранных дел. 
- Это которого капповцы убили. Практически открыто, среди бела дня. 
- Да. Это в 1922 году было. 
- А кто организовал в подконтрольной печати травлю Ратенау – и тогдашнего рейхсканцлера, Вирта? 
- Олигарх Гуго Стиннес и Германская Народная партия, представлявшая интересы рурских магнатов. Ее лидер, Штреземан, фактически определял в двадцатые германскую политику. Это была партия бизнеса, связующее звено между капитанами тяжелой индустрии и веймарскими политиками. Как и демократическая партия, народная тоже была партией меньшинства, но с 1920 года входила во все германские правительства. 
- Типа нашей СПС. 
- Точно. Стиннес, кстати, стоял за кулисами капповского мятежа. Впрочем, магнат не особенно скрывал своей позиции и часто выступал со скандальными заявлениями в своих газетах. Василь Иваныч, вы не хуже меня знаете, как олигархи привели к власти Гитлера. Они думали, что смогут его контролировать – хотя бы через президента Гинденбурга. В Германии тогда была сильная президентская власть. 
- А президент возьми и вовремя скончайся. Понятно, Петька. Скажи мне лучше, возможно ли было бы, чтобы вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман просил денег у олигархов, Круппов да Тиссенов? 
- Абсурд, Василь Иванович. Как бы это выглядело? Приезжает Тельман на виллу к эдакому ассорти из денежных мешков и говорит: «Президент Гинденбург совсем отбился от рук. В союзе с силовиками он готовит почву для авторитарного режима и отмены демократических свобод». – «Ну и что?» – говорит ему Тиссен. - «А то, что Гинденбург намерен установить контроль над вашими газетами. Он намерен ввести валютный контроль и собирается посадить за решетку нескольких крупных мошенников и спекулянтов», - отвечает Тельман. – «О, это меняет дело, - отвечает Тиссен. – Мы уже заявляли, что следователи, действующие против нашей воли, сами подписали себе приговор. Мы – самая прозрачная комания в Германии и не позволим, чтобы кто-то читал нашу внутреннюю переписку. Что вам нужно, товарищ Тельман, и что мы получим взамен?» - «О, в случае поддержки на выборах мы гарантируем сохранение и даже расширение вашего бизнеса. Кроме того, мы перестроим под вас систему государственной власти – с тем лишь, чтобы наша партия получила места председателей комитетов рейхстага». – «О, йа, йа, - отвечает Тиссен. – Мы отдадим вам рейхстаг, лишь бы вы не вмешивались в экономику. Ну и во все остальное». 
- Нет, Петька, если бы Тельман и зашел к Тиссену, то разве что с гранатой в руке – чтобы подороже продать свою жизнь. То были немецкие коммунисты тридцатых…Непосильная им досталась ноша. 
- Да, к Тиссену пошел не Тельман, а Гитлер…И получил все, что хотел. Гитлер, Василий Иванович, всегда найдет своего Тиссена, всегда найдет что ему сказать. 

В комнату, где полуночничали Чапаев и Петька, уже давно вошел Фурманов. Он тихо сидел в уголке и пил чай. 
«Чапаев герой, - рассуждал комиссар с собою. - Он олицетворяет собою все неудержимое, стихийное, гневное и протестующее, что за долгое время накопилось в народной среде. Но стихия... черт ее знает, куда она может обернуться! Бывали у нас случаи (разве мало их было?), что такой же вот славный командир, вроде Чапаева, а вдруг и укокошит своего комиссара! Да не какого-нибудь прощелыгу, болтунишку и труса, а отличного, мужественного революционера! А то, глядишь, и вовсе уйдет к белым со своим стихийным отрядом…»

- Вот скажи мне, командир, - обратился к Чапаеву Фурманов, -  Почему вы с Петькой мажете олигархов одной краской? Ну ладно, немецкие олигархи привели к власти Гитлера, но то был эксцесс. Версальский договор знаете ли, ущемленное самолюбие. Возьмите лучше английских олигархов…Те были вполне умеренны. И, кстати, почему мы все говорим о тридцатых годах прошлого века? Сейчас времена изменились. Концепция международного права и прав человека… 
- Где ты так говорить научился, комиссар? – Чапаев посмотрел на Фурманова с издевкой. – И почему противнику ваши штабные приказы становятся известны раньше, чем простым партийцам? 
- Времена-то изменились, а люди те же, - выдал Петька. 
- Откуда это ты плетешь? – изумленно глядел на Чапаева комиссар. - Ну, один-другой приказ, может, и в самом деле угодил в президентскую администрацию, но нельзя же делать таких заключений, Василий Иваныч... 
Чапаев только рукой махнул. Между тем Петька продолжил. 
- Мы проводим параллели с 1930-ми из-за явного за последние десять лет отступления демократии во всем мире. По всем фронтам. 
- А как же демократические выборы в Ботсване, на Гаити, в Камбодже? 
- Ах, оставь свои шутки, комиссар, - сочно разделывая воблу на столе, сказал Чапаев. – Кстати, в Ботсване вождем племени балете только что выбрали женщину. Вместо умершего брата. Женщина работала банковским менеджером. На сайте Би-би-си пишут, что ей подарили джип «Тойота» со стиральной машиной, пылесосом, компьютером и принтером. 
- А в таких демократиях, как Азербайджан или США власть передается не от брата к сестре, а от отца к сыну - сказал Петька… 
- Ладно, дайте и мне рыбки, - угрюмо проворчал Фурманов. А Петька продолжил. 
- Дело в том, что в 1930-е финансово-промышленная олигархия играла столь же важную роль в мировых делах – и режимы во многих странах нельзя было назвать иначе, чем олигархическими. 
- Неужто и в Англии? – спросил Фурманов. 
- Ты Петьку слушай, - сказал Чапай. – Он дело знает, не зря в Кембридже учился. 
- Если хотите, в Британии режим был тогда ближе к аристократическому, - смилостивился Петька. -  Но с сильным олигархическим привкусом. И к чему это привело? Вот что сказал Черчилль в марте 1937 года: «Если британскую нацию и Британскую империю постигнет смертельная катастрофа, будущие историки спустя тысячу лет тщетно будут пытаться постигнуть тайны нашей политики. Никогда не смогут они понять, как это случилось, что народ, одержавший победу, имеющий кое-что за душой, унизился до такого падения, пустил по ветру все, что выиграл в результате безмерных жертв и решительного торжества над противником. Они не поймут, почему победители оказались побежденными, а те, которые сложили оружие на поле битвы и молили о перемирии, идут ныне к господству над миром». 

Продолжение следует
 
 
 
 

Ваше мнение