Рабочий марксизм, домашние негры и Вильгельм Райх

Ответ на комментарий Антона Баумгартена к статье «Бунт продолжается. Пока на коленях»

Сразу хочу поправить Антона. Авторы не призывают идти стенкой на стенку, не предлагают никаких радикальных с точки зрения действующей конституции и либеральных ценностей политических лозунгов (только потому, что в данный момент для этого действительно нет условий), если не считать радикализмом гласность и рабочий контроль. В этом, теоретически и юридически, нет ничего невыполнимого. Практически же, чинуши на дыбы встанут, но контроля над своей кормушкой не допустят. Один из вариантов развития событий (возможный при настойчивости митингующих) - удовлетворение части экономических требований властями в надежде, что рабочие откажутся от выдвижения требований политических. Со стороны властей это будет разовая подачка, причём и её попытаются замылить, но это большее чего можно добиться одним митингом или серией митингов, это в данном конкретном случае и требуется. 

У народа, выросшего в относительно тепличных условиях, практически не знавшего классовой борьбы, у народа, в который до отвращения вдалбливали марксистские фразы, оторванные от содержания, марксистского сознания быть не может. Может быть его суррогат. Существовавшие «при коммунизме» блага воспринимались и воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. То, что за эти блага, за эти крохи социализма, которые были в СССР, кому-то пришлось бороться и умирать, люди забыли. Люди не осознавали, не переживали, что параллельно с размеренной болотной жизнью советского пролетария в других странах люди бастовали, митинговали, шли под полицейские дубинки, убивали и гибли за социализм, за право на труд, бесплатное образование, медицину, гарантированную старость. В представлении большинства, ныне живущих на территории СССР, социализм - это дешевая колбаса, очереди, стабильная зарплата, Ленин-Сталин-Брежнев, красный флаг, серп, молот и прочие фетиши. Понятия борьбы не было, и нет в практическом представлении советского человека о социализме, Советской власти, благах.

Вот и сейчас, попав в новые социально-экономические условия, российский рабочий класс робко перетаптывается  на митингах с ноги на ногу: «Ээ-э-э-э, власть, а нам по телевизору правильный капитализм обещали… и не вместо, а вместе с образованием, работой, медициной… Верни, чёли… И буржуев ещё честных, как телевизор обещал давай…правильных…» И это недоумение очень искреннее, без потаённых бунтарских мыслей. И если «профессиональные марксисты» знают марксизм хотя бы по книжкам, то у рабочих нет и такого знания. Пока есть только дремучие стереотипы. 

Опыта же нет ни у «образованных марксистов», ни у рабочих. Приобрести его можно только в практической борьбе. Только пройдя через митинги, демонстрации, стычки с охранкой можно узнать кто свой, кто чужой, и создать по-настоящему боевую организацию. При любой борьбе, в том числе и классовой, бывает «хуже». Но всё же наибольшего успеха (условий, в которых классовая борьба стихла настолько, что притупился и классовый инстинкт)  за всю историю рабочей борьбы добились именно неправильные, не мудрые с точки зрения Антона, рабочие Российской империи. Они не выжидали, когда будет «пора», не копили, подлизываясь, силы. Они учились бороться во время стычек с царской репрессивной машиной, неудавшейся революции 1905 года, во время арестов, ссылок и т.д. Без опыта, приобретенного такой ценой не было бы победы 1917. 

Американские же «..угнетенные классы..» под руководством профсоюзных работников с жалованием в 150 тысяч долларов «…безошибочно выбирают язык господствующих, плачутся им в жилетку, строят дурака...» много лет подряд и самое большее – выторговывают баланду послаще. Хотя были периоды, когда и рабочие Америки  пытались головой пробить броню государственной машины. И во многом благодаря этим попыткам (см. ниже), имеют те блага, которые имеют.

Если брать пример Антона с мальцами, то у них два выхода – либо стукануть родителям (но в нашем случае родительской крыши нет, сиротки мы), либо, собравшись толпой, откопав стащенные из садика железные совочки, отпи***ть вусмерть дядю Вову. Ну а пока наточенные совочки ещё не готовы, собраться большой толпой мешают внутренние разногласия и глупые надежды на участкового дядю Стёпу (собутыльника дяди Вовы), - остаётся ходить стайками и где убегать, а где отбиваться от Вована. Иначе обнаглеет, сядет на шею, заставит сигареты стрелять, за бухлом бегать. И вырастут в таких условиях мальцы лохами, мечтающими стать таким же крутым как дядя ВОВА. 

А вот найдётся очкарик, вычитавший в старых книжках, как с такими гадами бороться, расскажет об этом пацанам, которые худо-бедно от домогательств убегать и отбиваться научились, глядишь, через некоторое время мальцы на Вовчиковой могиле клумбу разобьют и качели поставят. И подлизы, постукивавшие дяде Вове, своё получат, как бы ни оправдывали это тактической хитростью.

Авторы статьи ни в коей мере не пытались покрасить все многообразные исторически конкретные случаи капиталистического развития в один цвет. Они считают, что это такая же плохая услуга рабочему классу, как и создание иллюзии, что российский рабочий класс, или рабочий класс любой другой полуколонии может жить так же, как его собрат из развитых капиталистических стран. Там дела обстоят совсем по-другому. Бойцовские качества рабочего класса, росшего в условиях капитализма, вырабатывались там не одно десятилетие. Кроме того, живя по соседству с штаб-квартирами и апартаментами империалистов,  западный пролетариат представляет реальную угрозу не только их гегемонии, но и самому существованию (в отличии от заморских рабочих и даже отдельных стран), а потому вынуждает с собой обращаться особо. «Домашний» рабочий класс не так жестоко эксплуатируют, не так жестоко подавляется его протест. Предпочитают соврать ему там, где другие недовольные получат пулю или «Томагавк», встраивают своих рабочих в систему дележа выжатых из зависимых стран прибылей (благодаря этому, в том числе, пополняются пенсионные фонды), ставят его, таким образом, в экономическую зависимость от успехов империалистической политики. 

Различия в положении рабочих метрополий и зависимых стран похожи на различия положения домашнего раба и раба с плантаций. У домашнего - работа не пыльная, его подкармливают, бьют не так сильно, т.к. побаиваются, что восстанет. Раб на плантациях далеко, благородную совесть своим непристойным видом не мучает, из-за угла оглоблей по голове хозяина не треснет, вот и отдаётся он в полное распоряжение надсмотрщика. А цель надсмотрщика – выжать из плантации посредством раба как можно больше продуктов. Вот и старается надсмотрщик - местный  божок, по мере способности. Покажется хозяину мало – найдёт нового надсмотрщика. Домашний раб, в принципе, заинтересован в усиленной эксплуатации своего коллеги с плантаций, т.к. это напрямую влияет на количество хозяйских объедков. Вот такие разные судьбы и интересы у разных рабов. 

Правда, какие бы подачки  не доставались «своему» пролетариату от «своей» буржуазии противоречия между трудом и капиталом всё равно остаются и частенько перерастают в стычки. Но, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в коммунисты не пошло. За годы борьбы с вредными марксистскими идеями у буржуазии сложился определенный арсенал средств по мороченью массам мозгов. Арсенал не богат, но эффективен. Первое испытанное средство – шовинизм всех сортов, который держат в придавленном состоянии:  не душат, но и не дают до поры до времени разгуляться. Второе – сведение классовой борьбы к чисто экономической, к мелкобуржуазному реформизму. У последнего метода этикетки менялись с модой – от бернштейнианства до АТТАК. Работает эта система неплохо, по крайней мере, позволяет безопасно выпускать пар миллионным демонстрациям и забастовкам (которые проходят куда масштабнее, чем в России, несмотря на прелести жизни западного пролетариата). 

Хорошо усвоив сермяжную правду рабочего марксизма, что без постоянной борьбы не будет ни уважения, ни боязливых подачек-уступок капиталистов, западный пролетариат так и не дотянулся до правды марксизма научного, что без коренного политического переустройства общества экономическая борьба может продолжаться бесконечно. И все блага, которых добились рабочие своей борьбой, у них отберут, как только борьба прекратится и буржуазия перестанет чувствовать с их стороны угрозу. 

Польская же администрация, трогательно защищающая своих рабочих от конкуренции со стороны дешёвых  рабочих рук с Востока, по первому требованию своих американских патронов выкинет польских рабочих на улицу. Другое дело, что Штаты пока заинтересованы в благополучии Польши, как примере своей милости, своей программы «кость в обмен за лизоблюдство». Но беда в том, что Америке много Польш не надо, довольно и нескольких демонстрационных экземпляров, с которыми делятся честно награбленным. Такие показательные пряники обходятся в копеечку, и России такая судьба точно не грозит, сколько мы свою готовность выслужиться перед своим или чужим президентом не демонстрировали бы. Слишком нас много и слишком страна большая. 

С письмом Кутха и разъяснением позиции Антона согласен. Основные силы стоит направить на установление связей с рабочим классом.

Пару слов к вопросу о том, что заставляет бороться представителей привилегированных классов. Мелкобуржуазные массы готовы к борьбе за преобразование общества до того момента, когда они получат вольготные условия для существования. Т.е. они готовы бороться только со своими конкурентами – крупной буржуазией. По сути, они ведут не социалистическую борьбу, а антимонополистическую. 

Некоторые же идут до конца, и искать причины, думаю, следует не в экономике или социологии, а в психологии. Убедительная теория, подтвержденная успешной практикой, есть у Вильгельма Райха. По его мнению, всё дело в структуре личности, формирующейся под действием внешних факторов. Человек воспринимает мир либо через панцирь своих комплексов, либо непосредственно своей «биологической основой». В первом случае он стремится подчинять (стать Фюрером, Главой семейства, директором, страшим менеджером, вахтером)  и подчиняться (правилам, нормам морали, Богу, фюрерам, вождям мирового пролетариата). Люди, относящиеся к этому типу, вполне могут стать революционерами, бессознательно перенося поле битвы с внутренними ограничениями (комплексами) вовне. Ярким примером такого типа революционеров, на мой взгляд, являются классические террористы, часть рядовых нацболов, анархисты. Их порыв – разрушить. Не всегда это плохо, и направленная в нужное русло энергия может быть полезна. Но такой тип легко перерождается из борца за свободу в диктатора (Сталин, например).

Во втором случае, «при благоприятных условиях, человек, как правило, представляет собой искреннее, трудолюбивое, склонное к сотрудничеству, любящее и, при наличии достаточной мотивации, рационально ненавидящее существо». Таких единицы, самые яркие – Маркс, Ленин (я себя к этой категории не причисляю). Возможно, основная задача революции и сводится к тому, что бы создать условия и воспитать свободными всех. Свободным не нужен фюрер или вождь, свободные не будут стрелять друг друга, если будут владеть оружием. 

Не надо думать, что это теория элит. Человек может мигрировать из одной группы в другую. Он может расстаться со своими комплексами (что тяжело), может и приобрести их.

Пока писал, навеяло (видимо, Райхом): рабочее движение похоже на подростка, обчитавшегося Кама сутры, но оказавшегося несостоятельным при первой встрече. Теоретические знания есть, но робость и растерянность не дают  проявиться инстинктам. 
Но это пока. 

Ваше мнение