|
Вадим Штольц
И на самом деле, есть ряд прямых и косвенных доказательств того, что задание Моэма было куда более серьезным и соответствующим характеру тайной организации, будущей MI6, пославшей его в Россию. Более того, сам Моэм до конца своей сознательной жизни (в последние свои годы он страдал старческим идиотизмом) относился к своей секретной работе в России без какой-либо иронии, даже с оттенком мистической веры в свое предназначение и чувства вины, что не оправдал его. В своей автобиографии "Подводя итоги" (1938), бывший агент утверждал, что, приедь он в Россию на шесть месяцев раньше, ему бы удалось предотвратить большевистскую революцию. То же самое слышали от него близкие к нему люди. Правда, он никогда не объяснял, как он это мог бы сделать. Я еще выскажу свое предположение о том, что мог иметь в виду Моэм. Пока же расскажу о его задании в России. В Россию Моэма послал лично глава британской разведки в США Уильям Вайзман (William Wiseman), работавший "под крышей" председателя Закупочной комиссии Великобритании в США во время Первой мировой войны. В конце 1960х гг. был открыт доступ к личному архиву Вайзмана. Найденные в нем документы представили "экстравагантный эпизод" Моэма в России совсем в ином свете. С августа по ноябрь 1917 года, т.е. в самый решающий для подготовки революции период, Моэм был фактически главным резидентом Британии в нашей стране. Достаточно сказать, что перед его отплытием в Петроград Вайзман передал Моэму на "мелкие расходы" 21 тысячу фунтов наличными, огромную по тем временам сумму, которую тот носил в нательном поясе. В Россию Моэма отправили под видом корреспондента американских газет, причем его настоящую должность скрыли даже от посла Великобритании. В политические круги Петрограда его должны были ввести лидеры Союза чехословацких организаций и лично будущий президент Чехословакии профессор Масарик, находившиеся в тесном контакте с британской разведкой. Чешский Союз в России насчитывал более 70 тысяч прекрасно организованных членов. В России полным ходом шло формирование чешского корпуса, который через год станет главной ударной силой контрреволюции на востоке страны. Большую помощь Моэму оказала и дочь князя Петра Кропоткина Александра («Саша»), одно время бывшая его любовницей в Лондоне. Он свела его с высшим руководством Временного правительства, в том числе с Борисом Савинковым и самим Керенским. Кроме того, из его письма Вайзману от 7 июля следует, что Моэм имел контакты и с богатыми русскими евреями. Здесь Моэм предстает истинным бойцом беспощадной классовой войны, в которой для победы нужен трезвый взгляд на действительность. Поэтому в то время как писатель своего класса Моэм полностью разделяет его антисемитизм, тайный агент своего класса Моэм прекрасно сознает родство его интересов с интересами крупной еврейской буржуазии. Дорогой Вайзман! Вчера я встретился с доктором Вайзе (Wise). Когда он в следующий раз будет в Нью-Йорке, то устроит для меня встречу с двумя влиятельными русскими евреями. Я сказал ему, что желал бы познакомиться с еврейскими кругами, оппозиционными еврейским социалистам, и он обещал дать мне рекомендательные письма для этой цели. Моя идея состоит в том, что должны существовать богатые и влиятельные евреи, чьи взгляды диаметрально противоположны взглядам их социалистических соплеменников; и что вполне возможно использовать их в борьбе с последними. У них должны быть куда более эффективные способы бороться с ними, чем у нас.
Судя по сохранившимся в архиве докладам Вайзмана руководству в Лондоне, задачей Моэма было создать в России широкую разведывательно-пропагандистскую сеть для противодействия антивоенным тенденциям. Естественно поэтому, что в качестве своих главных врагов он видел большевиков и их массовую базу - заводских рабочих и солдат. В обзоре докладов Моэма от 11 сентября 1917 г. Вайзман с большими подробностями описывает его план создания целой системы анти-большевистской пропаганды, которая включала бы "сеть докладчиков для рабочих митингов", "ораторов на неформальных заводских и армейских собраниях" и даже "в очередях за хлебом". Моэм подчеркивает важность наглядной пропаганды, особенно, кино, указывает на неэффективность пропагандистских материалов для России, подготовленных в Англии и США, и предлагает создавать их в России, наняв для этого русских литераторов. Особое место в планах Моэма занимал "Отдел № 3", предназначенный для борьбы с большевиками посредством меньшевиков. Из доклада Вайзмана: Отдел № 3 должен будет поддерживать умеренную социалистическую партию, известную как МЕНЬШЕВИКИ. Эта партия является противником БОЛЬШЕВИКОВ, или экстремистов, и выступает за реорганизацию армии и энергичное ведение войны. Однако, она абсолютно либеральная и даже социалистическая по своему характеру. Но она выделяется своим анти-пруссачеством. Этот отдел будет выпускать фронтовую газету для распространения среди солдат в целях противодействия очень опасной газете большевиков, которую они там сейчас издают. Затраты на такую разведывательно-пропагандистскую сеть Моэм оценил в 500 тысяч долларов в год. Сегодня, когда коммунизму в России противостоит не только антикоммунистическое государство уголовной буржуазии и бюрократии, но и организации западного империализма вроде Фонда Эберта и ему подобных, финансирующие наших "демократических левых" , "новых левых" и "антиглобалистов" - есть что-то утешительное в знании, что все это началось еще тогда, с безупречных британских джентльменов-литераторов и "Отдела № 3", помогавших Церетели, Данам и Абрамовичам бороться с большевистскими "экстремистами". Историческая память для угнетенных не менее важна, чем для их угнетателей. В докладе Вайзмана о деятельности Моэма по 11 сентября находим важную подробность о только что ликвидированном корниловском мятеже. По словам Моэма в его руках находилось "письменное доказательство" того, что "попытка Корнилова была результатом плана составленного Керенским и Корниловым, чтобы избавиться от Советов". А в меморандуме от 19 января 1918 года, который я буду еще цитировать ниже, говорится, что «наши агенты работали с КОРНИЛОВЫМ и другими лидерами КАЗАКОВ». О характере агентуры, которая была в распоряжении Моэма, дает представление такая деталь из шифровки Вайзмана в Форин офис от 24 сентября: Я получаю интересные телеграммы от Моэма в Петрограде... Правительство ежедневно меняет свои планы в отношении переезда в Москву, чтобы избежать максималистов. Он надеется внедрить своего агента на совещания максималистов. 16 октября Моэм шлет Вайзману донесение, в котором предупреждает о скором падении Керенского и призывает к всемерной поддержке меньшевиков. 18 октября Моэма вызвает к себе Керенский и просит его отправиться в Лондон с секретным посланием, суть которого в том, что правительство Керенского на грани падения и просит оружия, денег и поддержки в английской прессе. В Лондоне же, после встречи с Ллойд Джорджем, Моэм узнает о приходе большевиков к власти, а значит и полном провале своей миссии. Кто мог бы упрекнуть Моэма в его неудаче помешать приходу большевиков к власти? Даже буржуазные биографы, которых нельзя заподозрить в понимании народного характера нашей революции, относятся к его заданию в России с легкой иронией и недоумевают, как мог такой трезвый реалист как Моэм серьезно верить в возможность успеха и утверждать, что попади он в Россию шестью месяцами раньше, он мог бы предотвратить Октябрьскую революцию. Действительно, странно. И все же... Что же мог иметь в виду бывший агент Моэм? Давайте поразмышляем. Уже из приведенных свидетельств очевидно, что в России в распоряжении Моэма были немалые человеческие и материальные ресурсы. Он был связан с высшими чинами Временного правительства, имел разветвленную и хорошо организованную агентуру,
особенно среди чешской общины. Мы, например, точно знаем, что у
него был агент близкий к максималистам, наиболее радикальной террористической
фракции того времени, были агенты в среде вооруженной контрреволюции
(корниловцы). Но более полное представление о шпионских талантах и
опыте Моэма можно составить, только приняв во внимание его разведывательную
работу в Западной Европе, о которой мы знаем из автобиографического
сборника новелл "Эшенден, или Британский агент". Эта книга была опубликована
в 1928 году и принесла Моэму звание родоначальника современного шпионского
романа. За исключением двух последних новелл, действие которых происходит
в России и, что симптоматично, наименее информативных в смысле освещения
его шпионской работы, все остальные повествуют о его заданиях в Западной
Европе. И почти во всех из них моральные коллизии джентльмена эдвардианской
Англии строятся вокруг задания уничтожить очередного врага Британской
империи (Моэм был, естественно, британским шовинистом). Центральную
роль в организации этих убийств играет агент Эшенден, т.е. сам Моэм.
Интересно, как Моэм-писатель умудряется маскировать, и довольно удачно,
«мокрушечный» характер тайной деятельности Моэма-секретного агента,
в то же время основывая свое произведение именно на этой ее стороне.
В этом ему помогают и его литературные критики, принимающие (или делающие
вид, что принимают) за чистую монету джентльменские жалобы Эшендена-Моэма
на скуку шпионской работы.
(Копия английского оригинала:
Буржуазная ограниченность Моэма, не понимающего разницы между масштабами личности Ленина и Савинкова, в данном случае помогает прояснить его мысль. Савинков – «самый замечательный человек» из встреченных Моэмом, потому что он хотел и мог убить Ленина и тем самым стать, «как Ленин». Что-то соединяет Моэма, Савинкова и Ленина. Это что-то – насильственная смерть Ленина, которую Моэм с Савинковым могли бы организовать. В каком же еще случае Савинков мог бы стать «человеком с огромной властью в России», кроме как расстреляв Ленина и, пользуясь поддержкой Британии (о чем бы позаботился резидент Моэм), стать диктатором России. По словам Моэма Савинков сказал ему буквально следующее:
Моэм заканчивает свои воспоминания о Савинкове описанием мистического
случая. Лежа ночью в шезлонге на палубе трансатлантического лайнера
и смотря на звезды, он вдруг увидел русского террориста стоящим рядом
с ним точь в точь, как в 17-ом, «в сюртуке и сапогах из лакированной
кожи», увидел его «маленькие жестокие глаза, поставленные так близко
друг к другу». Моэм знал, что Савинков действительно «не убежал» от
его войны с Лениным, даже после того, как последний умер, что он вернулся
в Россию, был схвачен, осужден и в тюрьме покончил самоубийством.
Но Моэм не знал, когда именно. «Было бы странным совпадением,- заканчивает
он, если бы это произошло в тот самый день, когда мне показалось,
что он стоит рядом со мной». А Моэм прожил еще много-много лет, написал несколько плохих романов,
стал миллионером, пережил даже старого Уинстона, своего соседа по
виллам на юге Франции. Агент «Сомервиль» сделал правильный выбор.
СССР победит не британский джентльмен в поисках приключений или литературных
сюжетов. В 1958, за шесть лет до смерти, Моэм сжег свой архив—письма,
рукописи, дневниковые записи. Как разведчик и писатель он любил совать
нос в чужие секреты, но до конца оберегал свои. Давайте попробуем
разгадать один из них, действительно важный для нас: как звали агента
Моэма, «хорошо известного международного социалиста из Америки»?
|
