Left.ru
Интервью с Лениным
(Guardian; Special Reports / Архив)

Интервью организовано «Lyans» и содружеством американских журналистов

Четверг, 4 декабря 1919 года

Добиться интервью было не просто, и не потому, что до Ленина нельзя добраться - он принимает меры предосторожности не более чем я - а потому, что время его драгоценно, ибо он находится в непрерывном рабочем состоянии.

Но, наконец-то, мне было выделено время и, проехав через весь город, я оказался перед одними из ворот Кремля.

Конечно же, я принял меры предосторожности в случае недружелюбного приёма официальными лицами и полицией Кремля, сохраняя за собой статус свободного передвижения.

Въезд через ворота Кремля охранялся. Но формальности оформления заняли не более, чем при въезде в Букингемский Дворец или в Палату Представителей Лондона. Оформление происходило в маленьком деревянном помещении офиса за мостом, где обычно выдаются пропуска и гражданам Советской России. Охранялся этот домик несколькими молодыми солдатами.

Мне говорили, что Ленина охраняют китайцы. Ни одного китайца там не было.

Внизу, у лестницы, стояли два солдата, тоже молодые русские ребята. И опять же - ни одного китайца.

Я поднялся на лифте на верхний этаж, где меня встретили опять же двое молодых русских солдат. И так в течение моих трёх визитов в Кремль, я так и не встретил ни одного китайца.

Я прошёл через комнату, где, не отрываясь от бумаг, работали люди, и оказался в комнате, где обычно заседает Народный Комиссариат. Иными словами - в самом Кабинете Советской Республики.

Мой сопровождающий пошёл сообщить о моём прибытии и меня немедленно провели в комнату, где работал Ленин.

У меня было несколько минут оглядеться: оформление комнаты было лишено всякой претенциозности. Всё было исключительно просто и явно говорило о том, что в этой комнате идёт непрерывная работа.

Я ещё обозревал комнату, когда в неё вошёл Ленин.

Человек среднего роста, около 50-ти лет, очень пропорционально сложён и очень активен.

Великолепная форма головы и брови слегка приподняты.

Очень приятная манера разговора. Действительно, все его манеры исключительно предупредительны.

Он говорит очень ясно, не превышающим меры голосом. И в течение всего интервью он ни разу выказал ни малейшей неловкости, ни неуверенности, ни неустойчивости.

И общее впечатление, сложившееся у меня в конце этой встречи, полностью не совпадало с ранее сформированном на Западе.

Передо мной был человек с ясным холодным умом, полный властелин своего сознания, мастер своей веры, излагающий её с такой простотой и искренностью, что это было настолько же удивительным, как и освежающим.

После обмена несколькими словами приветствия я спросил его, на каком языке ему было бы удобнее разговаривать: на французском, немецком или английском?

Он ответил, что, если я не возражаю, ему было бы удобнее вести беседу на английском.

И попросил меня говорить медленно. Это позволит ему, он сказал, внимательно следовать за моей мыслью.

За последующие 45 минут моего интервью он испытал единственную заминку в поиске слова, из которой нашёл немедленный выход.

Он знал, кто я такой, но не знал, что мне надо от него. Нет сомнений, что он к этому интервью не готовился.

Я же поведал одному их знакомых мне комиссаров суть моих вопросов. Они его очень огорчили, и он сказал мне, что «Ленин на эти вопросы отвечать не будет».

К его искреннему изумлению Ленин отвечал на мои вопросы, при том без промедления, решительно и просто.

(Мне, конечно бы, нужны были недели и месяцы для всего того, о чём я хотел с ним поговорить, но многое я уже уяснил себе за время моего пребывания здесь, и мне пришлось свести мою беседу к последним событиям в переговорах между Западом и Советской Россией).

Первое, что я хотел знать - это «в каком состоянии находится то предложение, что м-р. Буллит (Bullit) представил на Конференции в Париже?»

Ленин ответил, что «на сегодня пока всё обстоит неплохо в вопросе, касающемся модификации военной ситуации».

«Соглашение, достигнутое между нами и мистером Буллитом, утвердило немедленное изменение военных позиций .

В случае принятия нашего требования Парижской Конференцией можно будет обсудить и другие возможные изменения».

Он сказал, что «м-р Буллит оказался человеком наивным, не видящим катастрофического развития британского и следующего за ним американского империализма». «Однако», он добавил, « если бы м-р Буллит занимал сегодня позицию Президента Америки, то мир бы был установлен сегодня же».

Я перешёл к следующему вопросу: «Каков статус малых наций, входящих в состав Советской Республики?»

«Независимость Финляндии была решена в ноябре 1917-го года», сказал Ленин.

«Советская Республика не оставляет на финской земле ни одного своего солдата. Об этом я лично сообщил м-ру Свинхафвуду (Swinhufvud) и передал ему официальное письмо, касающееся независимости Финляндии.

Между Советской Республикой и Финляндией, однако, устанавливается нейтральная зона. Это было единственное наше требование при предоставлении независимости Финляндии. Одним из главных постулатов Советской России является независимое развитие культур всех наций, входящих ныне в Советскую Республику. Это значит следование их национальным культурным традициям, это значит школы, где наравне в русским языком происходит обучение и развитие национальных языков и всё прочее, что составляло и составляет культурную ценность той или иной нации, малой или большой не имеет значения.»

Башкирский народ получил независимость. Однако, это очень пока ещё слабый социально и экономически народ и без нашей помощи остаться не может.»

отступление переводчика:

«CОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПО ФОРМЕ и НАЦИОНАЛЬНОЕ ПО СОДЕРЖАНИЮ»!, закричала я в своей нью-йоркской квартире, заканчивая перевод . «Дорогой Товарищ Ленин!.... Ведь ПЕРВЫЙ ЕВРЕЙСКИЙ ТЕАТР-то был в Советской России!... Ведь Народный Артист СССР Махмуд Эсамбаев-то был ЧЕЧЕНЕЦ!... Ведь ни грузины, ни армяне не «забыли» свой родной язык!...И мой друг Юрий Левитанский, СОЛДАТ ВТОРОЙ МИРОВОЙ (еврей) - один из великих русских поэтов нашего СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ, а с ним и Дезик (Давид) Самойлов (тоже еврей) об «анти-семитизме» не размышляли!..

И ненецкая девочка («чукча» по-расистски) в Московской Консерватории играла на скрипке, объясняясь со мной на незнакомом мне языке... Дорогой Товарищ Ленин!... На что же мы Вас обменяли?!... Что же касается меня лично, то я полагаю, что время и место моего рождения - это счастливый выбор Судьбы! И за это я искреннее благодарна Богу. (Или «whatever it is » как говорится в Англии).

продолжение перевода:

Я перешёл к одному из очень волнующих меня вопросов.

« Какие у Вас в Советской России есть гарантии против официальной пропаганды Запада, направленной против Советской России в среде западного населения? Если, конечно, в конечном итоге, коммуникации между вами и Западом станут открытыми?», спросил я.

«Мы заявили мистеру Буллиту, что официальной пропаганды против Запада в Советской России не будет, если она будет остановлена и на Западе против Советской России. Я имею ввиду государственную позицию Советской Республики.

Если же отдельные индивидуальности найдут необходимым выразить свое личное неприятие западного образа жизни, то они вынуждены будут подчиниться государственной позиции.

Это, естественно, при условии прекращения пропаганды на Западе против Советской Республики».

«В России нет «закона о пропаганде, распространяемой по миру британским империализмом», продолжил он, «Британия, как ни парадоксально, такой закон имеет. Так что, Советская Россия куда более либерально настроена по отношению к Западу, чем все объединённые силы пропаганды Британии, Франции и Америки».

Он повысил голос в тот момент, когда заговорил о небезызвестном «Royal Act» и о «свободе прессы» во Франции.

«Я только что закончил читать новеллу Анри Барбюса «Клартэ» (Clarte), в послесловии к которой перечислены «цензурные исключения». Это что, происходит в «свободной, демократической» Франции? Что же они хотят от нас, нации, впервые в истории утверждающей социализм?»

Я спросил его, какую главную мысль он бы хотел донести до западного читателя?»

«Главное - это то, что система социализма - это единственное и лучшее из того, что может быть избрано человеком для его нормального существования на земле. И если правительства Британии/Америки/Франции позволят всё же нам опубликовать Советскую Конституцию для ознакомления рабочих и крестьян Запада с социалистической сутью организации общества, то у меня нет никаких сомнений в том, что рабочие мира примут наш выбор, когда ознакомятся с ним.

Западная пропаганда не позволяет наших публикаций.

В свободных, демократических странах (как империализм называет себя) идёт настоящая «охота» за истреблением и советской литературы тоже.»

Моё время с Лениным подходило к концу и, понимая насколько он лично необходим в работе всей новой структуры Советской России, я откланялся, искренне и тепло поблагодарив его за данное мне время.

Я прошёл через ту же комнату, где работала канцелярия, спустился с лестницы во двор, где меня встретили два молодых русских солдата, которые проводили меня до места, где я смог взять дрожки и, проехав через всю Москву, вновь оказаться в своей комнате.

Всё это время я думал о моей встрече с Владимиром Ульяновым.

Перевод Л. Критской.

Оригинал: www.guardian.co.uk/russia/article/0,27663,984862,00.html





Ваше мнение

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Service