Left.ru
Ирина Маленко
Не мечите бисера...

...Сегодня меня вызвали для перевода в одну из белфастских школ: мама одной из учениц говорит только по-русски, а учитель и директор хотели бы побеседовать с ней, чтобы узнать, чем они могут помочь девочке привыкнуть к новой обстановке.

После почти 5 лет жизни здесь я автоматически, чисто инстинктивно пытаюсь угадать по названию школы и по имени директора, католическая это школа или протестантская. Чтобы знать, какого тона надо придерживаться. Конечно, разговор будет совершенно нейтральным, но новые люди всегда любопытны, и тон должен быть таким, чтобы это их любопытство успокоить. Интегрированных школ (то есть таких, в которые ходят разные дети, вне зависимости от религии родителей) у нас здесь до сих пор очень мало, и мы, мигранты, подавляющее большинство которых - не протестанты, но и не католики, попадаем в такое положение, что вынуждены выбирать одно из двух. Если такой выбор, конечно, нам вообще предоставляется. Судя по названию и имени директора, школа эта - протестантская. Название улицы мне не знакомо, но я почему-то автоматически представляю себе респектабельный южный Белфаст. На автовокзале решаю разузнать в бюро информации о городском транспорте: где находится Аллайянс Авеню? Сидящий за стойкой стриженый "под ноль" громила с гуcто покрытыми татуировками воинственного содержания огромными ручищами - это такой-то намерен привлекать в город туристов! --, eдва взглянув на клочок бумаги с названием улицы, равнодушно бросает: "Не знаю," не предпринимая даже ни малейшей попытки заглянуть в какой-нибудь справочник, в компьютер или куда-нибудь позвонить, чтобы мне помочь. Сервис в Северной Ирландии - особенно оказываемый представителями привилегированной общины, считающими, видимо, что они делают тебе этим большое одолжение- по хамству и грубости превосходит советский застойного периода. И редкого туриста может привлечь в город местный лоялистский юмор, вроде табличек внутри такси, "гостеприимно" встречающих тебя в аэропорту: "Сезон отстрела туристов открыт"! "Хоть бы подготовили персонал, прежде чем сажать на такое место первого попавшегося лоялиста!"- громко вслух вздыхаю я. У детины лезут на лоб глаза от ткой наглости: говорить вслух то, что думаешь, в этой "свободной, демократической" стране не принято. А я тем временем выхожу на стоянку такси. Таксисты - народ бывалый и знают все улицы. " Это в Ардойне", - с ходу бросает мне мой шофер, увидев название улицы. Ардойн? Но ведь Ардойн же район католический! -- с недоумением размышляю я. "Я, честно говоря, понятия не имею, где это,"- совершенно искренне отвечаю я ему. Этот ответ подчеркивает на всякий случай и мою "нейтральность": я же ведь не знаю, католик или протестант этот таксист, а Северный Белфаст, где находится Ардойн, на сегодняшний день - самый опасный район города. О белфастских таксистах можно написать отдельную книгу. Ну, или хотя бы рассказ. В Западном Белфасте есть даже настенная живопись, посвященная их геройству за годы войны; очень часто таксисты-католики становились жертвами лоялистских пассажиров-убийц. Есть стоянки такси или фирмы, о которых ты совершенно четко знаешь, католические они или протестантские. Одна из самых знаменитых таких стоянок- на кacтл стрит. Отсюда уходят в католический Западный Белфаст местные "маршрутки"- черные старые такси лондонского типа, баснословно дешевые по сравнению с частниками. Они принадлежат WBTA- Западнобелфастской Ассоциации Такси - своего рода кооперативу, созданному местными жителями в самый разгар военных действий, когда общественный транспорт перестал обслуживать эти кварталы. Многие, если не большинство водителей этого кооператива- бывшие республиканские политические заключенные, которым так трудно устроиться куда-либо на работу после освобождения. Но та стоянка, которую я выбрала сегодня, такой четко определенной по своему контингенту не была. Отсюда и моя подчеркнутая нейтральность. "Я знаю, где это, "- попытался по дороге было ещё раз завести разговор мой таксист. - " Это совсем недалеко от школы девочек Холи Кросс - слышали, наверно?" Водитель намекает на то, что он- католик. Но я все-таки осторожичаю. С другой стороны, было бы совершенно глупо отрицать, что ты слышала о школе Холи Кросс - ибо совсем недавно о ней услышал весь мир, благодаря облетевшим наши телевизионные экраны кадрам с позорной травлей здоровенными лоялистскими молодчиками и их не менее упитанными и не менее оголтелыми сожительницами маленьких католических девочек по дороге в школу и из школы. В Америке у многих это вызвало ассоциации с расистской Алабамой 50-х-60х годов." Да, конечно же, слышала!" - говорю я. ... Всегда чувствуешь себя как-то неприятно, как только машине оказывается за ротондой Карлайл Сeркус. Начинает сосать под ложечкой. Даже погода почему-то вседа одна и та же, когда я оказываюсь здесь: мрачные низкие тучи разгоняются по небу почти ураганной силы ветром. На одной стороне площади вздымается ввысь " на горячем боевом коне " на крыше старого оранжистского холла Вильгельм Оранский - "добрый король Билли", под боком у него сиротливо-боязливо притулился индусский культурный центре- без каких бы то ни было ярких опознавательных признаков, "на вякий пожарный случай", а с другой стороны узкая дорога уводит в католический квартал Нью Лодж. Дорога, которой идут отсюда в том направлении шанкильские поджигатели и убийцы....

От Карлайл Сиркус начинается Кромлин Роуд - параллельная Шанкиллу мрачная улица с развалинами старых кирпичных домов по обе стороны и разрисованными лоялистами стенами. Лишь кое-где здесь начинаются новостройки. Здесь же возвышается красивое, но заброшенное здание печально знаменитого суда, в которoм проходили закрытые судилища над ирландскими политзаключенными конца 60-х-70х годов. Напротив - здание ныне не действующей тюрьмы, в которую их уводили прямо из здания суда. После нескольких отчаянно-дерзких побегов осужденных по дороге из последнего в первую власти сделали между ними специальный подземный переход. ... Ардойн похож на лоскутное одеяло: лоялистские флаги и красно-бело-голубые бордурчики тротуаров сменяются то там, то тут ирландскими "триколорами" и настенными призывами освободить политических заключенных - ирландских республиканских диссидентов. Причем смена эта происходит самым неожиданным образом и в самых невероятных местах, так что каждый шаг здесь - как на прогулке по тонкому льду. Школа, в которой меня ждут, ничем не бросается в глаза. Бросается в глаза другое: то, как разительно отличается от неё находящаяся совсем рядом школа католическая - окруженная заборами из колючей проволоки, с укрепленными для защиты от нападений окнами. Протестантам, в отличие от католиков, судя по состоянию их школы, опасаться соседей не приходится. Вот бы хорошо привести сюда на экскурсию тех, кто верит в британские сказки о "равной вине обеих сторон" и о том, что в Белфасте жизнь идет по принципу "око за око, зуб за зуб"! Ко мне выходит директор, пожилой седой тихий человечек, внешне так напоминающий типичного представителя восточноевропейской интеллигенции. Внешность подобня настолько распространена среди здешних протестантов, что они подчас невольно кажутся мне земляками. Во всяком случае, пока не начинают говорить.... Я вспоминаю похожего на этого директора протестантского работника одной из здешних благотворительных организаций, пожилого мужчину по имени Джон, радостно встретившего меня в Белфасте как родственницу и поведавшего мне о том, что его дедушка был раввином под Минском. Когда он эмигрировал, его обещали отвезти в Америку, но обманули и высадили в Британии, пользуясь тем, что языка он не знал и "все равно бы не заметил разницы". Так его дедушка разлучился с братом, оказавшимся в Америке, и они встретились только через 40 лет. Сам Джон родился уже в Англии и в наших краях никогда не был, но с умилением и даже восторгом относился ко всему восточноевропейскому, и мы почти час проговорили про борщ и гречневые каши, про суровую нашу зиму и про классическую музыку. С таким же радушием ко мне отнесся и директор школы, по имени Сэм. " Леночка учится у нас всего две недели. Она замечательная девочка - и уже говорит по-английски. С ней для этого занимается особый учитель. Все дети от неё в восторге. Мы хотели бы поговорить с её мамой, чтобы выяснить, чем мы ещё можем Лене помочь привыкнуть к новой обстановке, "- рассказал он мне. В учительскую вошла классная руководительница Лены, госпожа Моррисон, похожая на Сэма словно родная сестра. А за ней - Ленина мама, Марина. "Знаете, здесь летом так холодно!"- по-детски непосредственно обращается она ко мне прямо с порога мягким южным говором. "Это ещё было теплое лето! Обычно бывает куда холоднее!"- улыбаюсь ей я. ...Почему-то подавляющее большинство встречавшихся мне за границей бывших россиян- южане (Ростов, Краснодар, Ставрополь...). Как будто бы им в эмоциональном плане легче покидать родные края и начинать новую жизнь в неизвестности. Вряд ли в Нечерноземье жизнь сейчас легче, чем в их краях? Или, может быть там действительно тяжелее, просто я не знаю об этом? - мелькает у меня в голове, но спросить об этом у Марины я не успеваю. Марина сияет гордостью за дочь. И она, надо признать, совершенно права: девочка поразила всех преподавателей тем, что... просит побольше задавать ей на дом. Здешние педагоги с таким ещё не сталкивались! "Им же совсем ничего не задают,"- поясняет мне Марина. "А мы так не привыкли. Уроки тоже какие-то странные - растянуты на весь день, а не учат их практически ничему!" Впрочем, это она говорит мне, как своему человеку. Она вовсе не собирается жаловаться на это педагогам такой замечательной, такой цивилизованной страны (да и, честно говоря, это не имело бы смысла: они даже и не знают, что образование может быть другим!)

" А вот моя старшенькая ходит в другую школу, и там её недолюбливают: слишком много знает. Ей 15, а то, что в её классе для 15-летних по программе здесь проходят, они дома уже прошли, когда ей было лет 12. Ну, ей и скучно, конечно. Если бы не английский язык, она вообще бы уже первой ученицей в классе была. Она по-всякому пробовала. Подходит к учителю физики: " А почему нам по физике задачки не задают?" А он - ей: "Какие задачки? По физике задачек не бывает!" Ну, а уж когда она свою российскую школьную тетрадку за прошлый год математичке показала, то та просто в ярость пришла: " Такое вообще положено только в университете проходить!", - рассказывает мне Марина. Однако наши собеседники озабочены, оказывается, совсем другим, чем качество даваемого в их стране образования. Они мнутся, не зная, как высказаться, и наконец умоляюще обращаются ко мне, как к "эксперту", предварительно убедившись, что я прожила здесь уже несколько лет и более-менее в курсе "сложностей" здешней жизни: "... э-э-э-м... Как бы нам это госпоже К.** получше объяснить?. Видите ли, в чем дело.... Её старшая дочь посещает другую школу - здесь неподалеку. И иногда она заходит за сестренкой после уроков в форме этой самой школы. Знаете, мы совершенно ничего против не имеем. Но мы находимся в таком районе, понимаете.... Мы просто опасаемся за безопасность ребёнка... Может быть, она обратила внимание, как смотрят на неё другие дети - нет, не из нашей начальной школы, а из примыкающей к ней средней?" Марина высоко возводит брови от удивления. Она здесь - всего 3 месяца. Да, её старшaя дочь заметила, как странно посматривают на неё другие дети в этой протестантской школе. Но она абсолютно не поняла, в чем дело. Может, у неё что-то было не в порядке с прической? Или пуговица была оторванa? Так Марина обычно хорошо следит за своими девочками, она не какая-нибудь там мать- разгильдяйка, у которой дети бегают по улице допоздна без присмотра. Она со своими девочками сама дополнительно занимается. И строгая. Девочки у неё из хорошей семьи, дома были отличницами, здесь тоже хотят в будущем поступить в университет... Марина сама - врач по специальности, отработала после института 18 лет, и здесь она тоже не хочет сидеть сложа руки. Вот подождите, выучит английский - и обязательно найдёт работу! Но дело-то совсем не в пуговицах и не в прическе. И даже не в "экзотичности" русских девочек для северобелфастского гeттo. Дело- в том, что старшая сестренка ходит в католическую школу, а младшая- в протестантскую. И форма школьная у старшей девочки - соответствующая. "Я ничего в этом не понимаю,"- признается Марина. "Мне сказали, что есть два места для девочек, в разных школах. Что? Нет, мне никто не предлагал никакого выбора. Я была так довольна, что, по крайней мере, они не так много пропустят с начала учебного года. А вчера в школу моей старшенькой ворвался какой-то террорист-камикадзе... Говорят, он поджег 6 учительских машин и сам погиб в машине.." "Не погиб. Среди таких людей камикадзе не бывает, "- "успокаиваю" я её. -- "Для этого они слишком себя любят." Педагоги намекают на то, что старшая сестра, конечно, может в любое время приходить за младшей, но только в чем-нибудь другом. Не в этой самой форме, понимаете ли... А то они, к сожалению, за свою молодежь не ручаются... Некоторое время стоит тишина. Мне вспоминается рассказ из учебника "Родная речь " за второй, кажется, класс советской школы: о маленькой чернокожей девочке, которой папа собирался купить туфельки, долго копил на это деньги. А когда она в магазине примерила одну пару, и красные туфельки оказались малы, то хозяин магазина заставлял их покупать и эту пару - ибо "никто не захочет купить обувь, побывавшую на черной ноге".

Марина, кому ты доказываешь, что мы - культурные и интеллигентные люди? Что мы - "не какие-нибудь там"? Почему столько россиян страдают этим совершенно ни на чем, кроме западного бахвальства, не основанным комплексом собственной неполноценности? Ты только посмотри на окружающих тебя здесь ! Посмотри вокруг себя. На выпускников университетов, считающих, что столица Венгрии- Прага. На школьные обеды из отбросов, на которые в Британии тратится в среднем по 35 пенсов на ребёнка в день (на заключенного в тюрьме тратится 1.74 фунта!). На страницы здешних газет, только-только открывших, оказывается, что "рыбий жир полезен для здоровья" (мою бабушку заставляли его пить ещё в дореволюционном детском саду!). На школьные программы, где единственный предмет, хоть как-то излагающий рудиментные зачатки физики, химии и биологии, называется громким словом "science" - наука. Не мечи, Мариночка, бисера перед.... .

...В России сейчас, видела я в "Комсомолке", собираются начать телевикторину для детей, победителя которой отправят на учебу в "цивилизованную" страну. Чему можно научить в любой из них нашего вундеркинда, если даже наш средний ребёнок знает больше здешних учителей? ... Сэм вызвался отвезти меня обратно в центр города на своей машине: чувствуется, что ему очень хотелось показать мне город. Он действительно много знает об улицах, на которых вырос, с чувством рассказывает мне о проблемах своей общины: бедность, бoлезни, вызванные стрессом, алкоголем и наркотиками. Вспоминает и о школе Холи Кросс для девочек и прошлогодних погромах - нет, он совсем не гордится тем, что устроили его собратья по религии, но его задачeй была обеспечить безопасность детей СВОЕЙ школы. Мы проезжаем мимо ворот отделения школы Холи Кросс для мальчиков."Вот, видите, с этого все и началось. Эти девочки могли бы пройти в свою школу через задный ход. Но они, видите ли, хотят ходить только через парадный... ,"- объясняет он мне. И мне становится до боли грустно. Сжимается сердце.Даже этот приятный во всех отношениях, культурный по здешним понятиям человек так ничего и не понял - если он действительно считает, что "все проблемы начались " с того, что люди отказываются ходить через заднюю дверь в свою собственную школу. Не мечите бисера перед Западом, бывшие советские люди.

Он того не заслуживает.





Ваше мнение

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100 Service