Интервью с ирландским режиссёром, который был в Каракасе во время апрельского, 2002 г., переворота, заснял его, и сделал фильм, в котором рассказал его историю с пропрезидентских позиций. 

Хувентуд ребельде
15 марта 2003 г.

Мир можно изменить

Так заявила в своём интервью журналу «Хувентуд Ребельде» ирландский продюсер Ким Бартли, которая одновременно является соавтором документального фильма «Революция, которая не будет показана по телевизору». Этот фильм является подлинной историей фашистского переворота в Венесуэле в 2002 г. 

Хосе Луис Эстрада Бетанкур

4 февраля 2002 г. Камера снимает огромное множество людей. Мы – в Каракасе, Венесуэла. Огромное количество собравшихся людей слушает выступление своего президента Уго Чавеса. Внезапно, этот эпизод прерывается и уступает первыми сообщениями, в том числе, сделанными и другими репортёрами, о том, что произошёл государственный переворот. Это уже 11 апреля. 

С самого начала, с самых первых кадров фильм полностью захватывает зрителя. Так уже было с эти фильмом в США и Ирландии. Этот фильм был снят, что называется, в две руки, ирландцами – Ким Бартли и Donnacha О’Брайеном, и продемонстрирован во время работы Информационного Круглого Стола. Этот смелый проект побудил «Хувентуд Ребельде» втретиться с одним из авторов фильма – стройной женщиной с голубыми яркими, как и её работа, глазами.

Почему Вы решили снять фильм о Венесуэле ?

Мы, мой друг Donnacha и я, уже давно занимаемся изучением феномена глобализации и теми политическими процессами, которые разворачиваются в Латинской Америке в связи с этим. Когда президент Чавес выиграл выборы, мы решили снять фильм о том, что там происходило. Но первая возможность заняться такого рода фильмом появилась у нас только во время трагедии в Варгасе. С этого всё и началось. 

(Ответ Ким прозвучал без всякого труда на прекрасном испанском языке, который она выучила у себя на родине, после того, как, будучи ещё подростком, она посетила Кубу и Испанию, и навсегда полюбила этот язык. Путешествие по другим странам и год, проведённый в Колумбии, окончательно сделали своё дело в области овладения языка). 

То, о чём я тебе рассказала, было 2 года назад. До этого я никогда не была в Венесуэле. Потом нам надо было договориться о встрече с президентом, установить контакты с другими людьми, наконец, найти деньги; на всё это потребовалось время. Фактически, мы поселились там. Мы хотели показать всему миру, кто такой Чавес, что собой представляют руководители боливарской революции, каково её значение. Т.е. мы стремились рассказать об очень важном революционном процессе, но наша работа была прервана событиями 11 апреля. 

В ту ночь мы были во дворце Мирафлорес. Описать в нескольких словах то, что там происходило невозможно. Мы были свидетелями тех манипуляций, которые осуществляли венесуэльские СМИ в предшествующие перевороту недели, а они занимались дискредитацией Чавеса непрерывно: выражали всяческую поддержку забастовке, призывали людей присоединяться к ней, всячески дискредитировали революцию. 

Наши камеры зафиксировали и снайперов, которые стреляли во всех без разбора для создания обстановки паники дестабилизации, и чтобы дать предлог генералам для обвинения президента Чавеса в происшедшем. Большая часть материала, который фигурирует в фильме, нигде ранее не показывался, но мы также включили в наш фильм и те кадры, которые были отсняты альтернативными венесуэльскими СМИ и президентской пресс-службой, что позволило сделать наш фильм более законченным. Например, мы показал, как был смонтирован эпизод, где в кадре появляются люди, которые стреляют, якобы, по безоружным манифестантам-оппозиционерам. Но дело-то заключается в том, что демонстрация оппозиции к тому времени уже ушла от того места, где находились снайперы, в это время улица уже была пуста, но кадры, на которых было показано нападение сторонников Чавеса на мирную манифестацию, обошли весь мир. 

Как происходил сам процесс съёмок ?

Мы работали обыкновенными цифровыми камерами, идеальным средством для таких документалистов, как мы, поскольку это серьёзно удешевляет процесс съёмок. Но при этом не ухудшается их качество. Мы постоянно вели съёмки попеременно. Поэтому, у нас, в итоге, набралось много часов записанного материала, да, ведь, у нас и не было предварительного сценария, поскольку было совершенно невозможно предсказать, что будет завтра. Продолжительность нашего фильма составляет 74 минуты, и, уверяю тебя, за кадром осталось огромное количество материала, которое нам хотелось бы включить, но пришлось его резать, что уложится во временные рамки. 

В общем, над этим фильмом мы работали почти 2 года. Мы покинули Венесуэлу в июле прошлого года, а закончили его, буквально, 2-3 недели назад, т.е монтаж занял у нас около 6 месяцев. 

Понятно, что нам пришлось поменять первоначальную идею фильма, поскольку нас «угораздило» оказаться в Венесуэле именно в момент переворота. 

И что же фиксировали Ваши камеры ?

Я сразу хочу пояснить, что я не считаю себя профессиональной журналистской, и, следовательно, поэтому никогда не гналась за сенсациями. Поэтому, когда мы приехали в Венесуэлу, мы и понятия не имели о том, что в итоге из этого всего получится. Сейчас это можно назвать удачей, поскольку совершенно неожиданным образом у нас появилась возможность создать исторический документ огромной важности, но в ту ночь во дворце мы, конечно, об этом не думали. Тогда была совершенна реальная опасность начала бомбардировки дворца и его штурма. 

Да, мы постоянно рисковали. 11 апреля мы видели мёртвых. Мы слышали свист пуль. Когда внезапно в дело вступила полиция, пули проносились у нас, буквально, над головой. Но мы решили остаться там и продолжать снимать, это надо было снимать. 

Наверное, это был тот случай, о котором Вы, как журналист, просто мечтали ? Или тот, главный фильм Вашей жизни ещё не снят ?

Я думаю, что каждый фильм – это как прожитая жизнь, поскольку каждое предприятие такого рода требует от тебя много времени, усилий и даже жертв. Каждое произведение – это некий иной опыт, но ты всегда мечтаешь сделать что-то такое, что оказало бы большое воздействие на людей, что призывало бы к социальной справедливости. Слава и деньги меня не интересуют. Я думаю, что мне удалось внести свою скромную лепту и меня это вполне устраивает. В этом смысле, у меня такие же мечты, как и у президента Кастро. 

Среди такого количества материала, что Вы хотели бы как-то выделить ?

Ну, такого много. Я, наверное, уже никогда не смогу вычеркнуть из памяти полицейские репрессии 12 апреля, которые были учинены по распоряжению тогда уже фактического правителя Венесуэлы Кармоны, ни кровавых погромов, которые были учинены, фактически, по его приказу. Это было ужасно.

В то утро я, проведя бессонную ночь, вышла на улицу, очень переживая из-за того, что происходило в Каракасе. И там я столкнулась с одной сеньорой, имя её я так и не узнала, но я видела её раньше на демонстрациях. Она всегда была одета с ног до головы в красное, в знак поддержки президента Чавеса. Когда она меня увидела, она узнала меня, поскольку я часто была на демонстрациях и снимала их. Она подошла ко мне, в этот момент её лицо было искажено страхом, и она мне сказала, что будет лучше, если Чавес уйдёт, поскольку, наверное, действительно, не всё так было замечательно в прошлом. Конечно, она сказала это под влиянием страха. Мне кажется, что она даже уже не понимала, с кем она говорит. Это была ужасная атмосфера всеобщей паранойи и результат цензуры.

Ваш фильм имеет большую ценность непосредственного свидетельства. Вы довольны этим ?

Да, очень. И единственное, чего я хочу сейчас, это то, чтобы этот фильм показали повсюду, поскольку наша главная цель, чтобы люди задумались, чтобы это стало предметом дискуссии. В этом смысле сейчас самый подходящий момент, поскольку, похоже, что от грядущей войны в Ираке нас отделяют, буквально, часы. И то, что произошло в Венесуэле, есть отражение того, что происходит в мире. Это тот момент, когда действия правительства США отвергается всем остальным миром, не согласным с их воинствующими настроениями. 

Завтра наш фильм будет показан в Лос-Анджелесе, а на следующей неделе – в Германии и Франции, затем он пойдёт на ВВС и в Техасе. Те люди, которые его уже посмотрели, и которые никогда до этого не интересовались Латинской Америкой, и даже не могут найти Венесуэлу на карте, признавались мне, что были потрясены увиденным, поскольку осознали ту зловещую роль, которую оказывает глобализация на СМИ, которую получили такую власть, что могут манипулировать сознанием целых народов, о чём не следует забывать. Но самое главное заключается в том, что мы увидели, что мир можно изменить. 

http://www.jrebelde.cu/2003/enero-marzo/en1465/sepuede.html
 
 
 

Ваше мнение