Развитие сионистского государства в Палестине поставило ряд проблем
интерпретации, особенно перед теоретиками левого направления. Сионистское
движение совмещает элементы «лейборизма» и колониализма в одно и то
же время. Этот очевидный парадокс привел к тому, что исследователи
классифицировали Израиль как нечто среднее между поселенческим колониализмом
и социал-демократией. Очевидно, что традиционные формы анализа хотя
и пролили определенный свет на проблему, в целом не сумели создать
достаточные рамки для её исследования и понимания.
В данной статье утверждается, что наиболее полное понимание сионистского
проекта может быть достигнуто через использование концепции еврейской
«касты» или «расы».
Такая каста не является заранее существовавшей общественной формой,
но представляет собой историческую конструкцию, даже изобретение,
еврейской касты, называющей себя нацией, которая исключает коренное
арабское население Палестины. Изобретение этой касты имело глубокие
последствия для политики, экономики и культуры Палестины. В данной
статье будет предпринята попытка рассмотреть эти последствия в исторической
перспективе. Только после того, как будет достигнуто понимание феномена
еврейской касты, могут быть сделаны усилия по её устранению. В свете
вышесказанного становится жестоко очевидной фатальная слабость нынешних
попыток заново разделить Палестину.
Сионистское движение зародилось в конце 19-го века как реакция на
изменения, происходившие тогда в европейских обществах. По мере этих
изменений европейские евреи оказались захваченны быстрыми сдвигами
социального и политического порядка. Распад старых институтов и идей
давал им зачастую невиданные прежде возможности общественного продвижения
и интеграции, но нередко приводил и к разрушению традиционных общин,
либо как реакции на социальные изменения, либо как результат роста
антисемитизма. Опыт европейских евреев отличался от опыта других народов
Европы в двух важных аспектах: класс и нация. Так как оба этих понятия
стали основой нового политического порядка, есть смысл рассмотреть
их пристальнее.
Евреи отличались от своих соседей в классовом отношении. В то время,
как большинство их соседей были крестьянами, евреи были преимущественно
не сельскохозяйственным народом. Они были в основном торговцами и
представителями посреднических (middle man) профессий, таких как коммерция
и сбор налогов. Такие занятия позволяли им располагаться между аристократией,
которая использовала их по возможности, и крестьянством, для которого
они часто олицетворяли угнетение в виде процентщиков и сборщиков податей.
После распада феодализма в восточной Европе, напряжение между евреями
и их соседями усилилось, и евреи стали быстро разоряться. Антисемитизм
достиг новых высот, и многие евреи стали стремиться на Запад, где
их единоверцы хорошо интегрировались в общество. С переселением евреев
на Запад там стал расти и антисемитизм, точно как современный европейский
правый расизм становится реакцией на иммиграцию рабочих из третьего
мира. Национальный вопрос приобретает первостепенную важность. Подъем
национальных государств сделал естественной идею, что каждый «народ»,
понятие, не имеющее последовательного определения, имеет право на
своё гос-во. Евреи, которые всегда считали себя «народом» в религиозном
смысле, оказывались народом без гос-ва. В то время, как расовый национализм
становился все более популярным, евреи оказывались не только религиозными,
но и национально-расовыми аутсайдерами.
Расовое мышление: Сионизм и Антисемитизм
Сионизм произрастает из дилеммы класса и нации. Один из ранних сионистов,
Леон Пинскер, писал, реагируя на погромы в России: «Юдофобия является
психическим отклонением. Как всякое психическое отклонение, она имеет
наследственный характер, и как заболевание, передающееся 2000 лет,
она неизлечима». Таким образом, из проблемы исторической и политической
антисемитизм превращался в экзистенциальную дилему. Как каждый правильный
националист своего времени, Пинскер знал решение для своего готового
к бою народа: собственное гос-во. Такого рода спекуляции не ограничивались
восточной Европой. Теодор Герцль, известный как отец-основатель сионизма,
реагировал на дело Дрейфуса во Франции принятием лозунга создания
еврейского гос-ва как решения проблемы антисемитизма. То что ассимилированный
французский еврей может быть обвинен в измене при сомнительных уликах,
возымело колоссальное воздействие на видение Герцлем будущего европейского
еврейства. Он писал: «Каждый народ, среди которого живут евреи, является
скрыто или открыто антисемитским». Отвергая попытки ассимилированных
евреев решить проблему антисемитизма внутри своих стран, Герцль пришел
к выводу, что еврейский вопрос (как он тогда назывался) может быть
решен только на националистическом пути, т.е. созданием еврейского
государства.
В этом капитулянском отношении к фанатизму, и в принятии националистической
программы для религиозной группы, не имеющей географической основы
для создания своей страны, Герцль, как и многие его последователи,
просто согласился со многими из претензий, которые выдвигали антисемиты
против евреев. Во-первых, он отверг любую попытку решить проблемы
евреев внутри самих европейских обществ. Во-вторых, он принял точку
зрения, что евреи являются чужаками в этих обществах, и могут стать
свободными лишь оставив их, создав сепаратное гос-во где угодно, желательно
в Палестине.
Сионисты-лейбористы, такие как Давид Бен-Гурион, пошли дальше Герцля
в принятии претензий антисемитов. В то время как Герцль рассматривал
еврейскую эмансипацию как чисто национальную проблему, они пытались
затронуть ещё и классовые аспекты проблемы. Так, согласно Бен-Гуриону,
не иммиграция еврейских капиталистов в Палестину, но только массовый
приезд еврейских рабочих создаст в ней еврейское общество. Одним словом,
«нормализация» еврейского национального существования была ответом
на идеологические условия.
Первые сионисты вели постоянные дебаты с антисемитскими демагогами,
даже принимая взгляды этих демагогов на евреев в качестве модели того,
что было неправильно. Самый вопиющий случай такой конвергенции взглядов
произошел в оккупированной нацистами Венгрии. Доктор Рудольф Кастнер,
представлявший интересы сионистов, вел переговоры об иммиграции некоторых
наиболее известных венгерских евреев в Палестину в обмен на помощь
в организации упорядоченной депортации оставшихся венгерских евреев
в концлагеря. Сходство расистских и сионистских идеалов было больше
чем просто совпадение, это было результатом принятия концепций расы
и нации.
И все же в решающей мере развитие сионистской идеологии было определено
фактором, никак не связанным с дебатами об антисемитизме внутри еврейских
общин, и в Европе вообще. Поборники идеи еврейского «нового человека»
оказались лицом к лицу с палестинскими арабами.
Когда первые еврейские иммигранты начали прибывать в Палестину в 1880-х
годах, идея создания чисто еврейского общества казалась полностью
абсурдной любому наблюдателю. В 1907 году Артур Рупин, представитель
Всемирной Сионистской Организации, сообщал, что евреи составляют приблизительно
80000 человек из 700000 общего населения Палестины. Более того, коренное
арабское население быстро росло из-за увеличения средней продолжительности
жизни. В то время евреи владели 1.7% всей земли. Мощная еврейская
иммиграция, начавшаяся в 1920-х годах и возросшая в 30-х из-за усиления
нацизма, подняла количество еврейского населения до одной трети от
общего населения, и евреи владели к 1948 году, моменту создания гос-ва
Израиль, 7% всей земли. Как же при всем этом могло возникнуть в Палестине
чисто еврейское общество?
Строительство еврейского государства
На сионистов работал один важный фактор. После поражения Оттоманской
империи в 1-ой мировой войне и её последующего распада, Британия оккупировала
Палестину и получила на неё мандат от Лиги Наций. Несмотря на то,
что в 20-е годы многим арабским нациям удалось добиться независимости,
Британия при помощи сионистов удерживала контроль над палестиной до
конца 2-ой мировой войны, когда сионистско-арабский конфликт сделал
его невозможным. Несмотря на разрыв союза сионистов с Британией в
1939 году, когда последняя попыталась ограничить еврейскую иммиграцию
в Палестину, успех сионистского колонизационного проекта сильно зависел
от британского зонтика. Без присутсвия империалистической державы,
преданной делу создания «еврейского национального дома» в Палестине,
местное население никогда не удалось бы заставить принять сионистскую
колонизацию. А тем временем сионисты экспериментировали с разными
формами колонизации. Начиная с 1882 года, сионистские поселенцы из
восточной Европы получали финансовую поддержку от барона Ротшильда
на создание системы плантаций по модели, использовавшейся Францией
в Алжире. Идея состояла в том, чтобы использовать дешевый местный
труд для коммерческого сельхозпроизводства. Хотя поселенцы заимствовали
технику работы у опытных арабских земледельцев, их поселения были
основаны на совершенно других сельскохозяйсвенных отношениях, ориентированных
на получение прибыли, а не на обеспечение существования. Капиталистическое
земледелие заменило натуральное хозяйство.
Результаты были предсказуемы. Хотя некоторые евреи и работали на плантациях,
в целом получалось, что класс совпадал с кастой. Евреи управляли собственностью,
арабы на ней работали. Хотя такие отношения не были редкостью и в
других колониальных обществах, в Палестине колонизаторы стремились
основать общество, основанное на колониальном труде. Когда прибыли
последующие волны иммигрантов, находившихся под влиянием социалистических
идей, они испытали отвращение при виде евреев в качестве паразитического
меньшинства в Палестине. Им было ясно, что еврейское общество не может
быть построено на арабском труде. Евреи должны создать свои собственные
институции, если они хотят иметь гос-во в Палестине. Арабы должны
быть исключены.
Проблема создания еврейского общества среди арабского большинства
известна как «завоевание земли и работы». Для построения еврейских
общественных институтов нормальные отношения капиталистического производства
должны были быть обойдены. Однажды приобретенная земля должна была
остаться в еврейских руках. Никакое арабское предложение о покупке
не должно было помешать приобретению земли для «еврейского народа».
Это было особенно важно в свете того, что вторая часть проекта, известная
как «Рабочий сионизм», подразумевала использование исключительно еврейского
труда на земле, приобретенной евреями в Палестине. Рабочий сионизм
придерживался этой двойной экслюзивности (или аппартеида, как мы сейчас
говорим), с целью создания чисто еврейских общественных институций.
В случае с завоеванием земли, сионисты создали очень мощные инструменты
воздействия на еврейских землевладельцев. Земля приобреталась не частными
лицами, а корпорацией, носившей название «Еврейский национальный фонд»(ЕНФ).
ЕНФ приобретал землю и сдавал её в аренду только евреям, не позволяя
им переарендовывать её субподрядчикам. Земля приобреталась от имени
«еврейского народа», сохранялась для его пользования и не предназначалась
для рыночных операций. Идея была, чтобы ЕНФ приобрел как можно больше
земли для создания основы будущего еврейского государства.
Естественно, чтобы земля служила этой цели, арабский труд на ней должен
был быть исключен. Поэтому лицензии ЕНФ специально оговаривали запрещение
использования нееврейского труда на арендуемой земле. Одним из путей
достижения этой цели было сдавать землю в аренду только тем евреям,
которые собирались сами на ней работать. В некоторых случаях, когда
земля покупалась у не живущих на ней арабских землевладельцев, крестьяне,
проживавшие и работавшие на ней, изгонялись. Еврейские землевладельцы,
отказывавшиеся увольнять арабских рабочих, могли быть лишены лицензии
и подвергнуты бойкоту.
Завоевание работы проникло не только в сельское хозяйство, но и в
промышленность. Рабочие сионисты создали учреждение, чтобы организовать
еврейский труд и исключить арабский – «Гистадрут». «Гистадрут» был
и во многом остается и по сей день общееврейским профсоюзом, предоставляющим
своим членам ряд услуг. Что наиболее важно, «Гистадрут» служил средством
сегрегирования арабского и еврейского труда, защищая последний от
конкуренции на рынке труда. Так как арабские рабочие были привычны
к более низкой зарплате и уровню жизни, конкуренция с их стороны несла
угрозу еврейским низкооплачиваемым рабочим. Более того, если бы зарплаты
евреев и арабов сравнялись, работодатели нанимали бы их с одинаковым
предпочтением, без дискриминации.
«Гистадрут» стремился заставить еврейских работодателей нанимать только
евреев и исключать арабов. Поэтому зарплаты евреев оставались высокими,
и возник чисто еврейский сектор экономики. Даже если арабский и еврейский
рабочий выполняли одну и ту же работу, последний получал существенно
большее вознаграждение. Такая политика не только отчуждала арабских
рабочих, некоторые из которых уже были изгнаны с земли после покупки
её евреями, она также стала погребальным звоном по попытке организовать
труд на нерасовой основе. «Лейборизм» рабочего сионизма убил и продолжает
убивать всякое усилие по созданию объединенного рабочего движения,
основанного на предпосылке, что арабский и еврейский рабочий одинаково
страдают от капиталистической эксплуатации. В обмен на привилегии
от членства в еврейской касте, еврейские рабочие повернулись спиной
к возможности общей классовой борьбы.
Следует указать, что хищничество рабочего сионизма является не просто
вопросом зарплаты и условий труда. Например, спрос на исключительно
еврейский труд на еврейских предприятиях привел к увольнению арабских
охранников на еврейских винодельнях. Полувоенные еврейские формирования,
сменившие их, стали основой для создания «Хаганы» - главной военной
силы евреев, которая сыграла решающую роль в возникновении гос-ва
Израиль и изгнании сотен тысяч палестинцев из их домов. Наследница
«Хаганы», Армия Обороны Израиля, продолжает оккупацию палестинских
и других арабских земель по сей день. Из данной последовательности
событий становится понятно, что главным было не межэтническое соперничество
за рабочие места и зарплаты, а борьба за контроль и строительство
национального гос-ва. Создание еврейской касты из различных групп
иммигрантов всегда основывалось на подчинении палестинских арабов.
Государство и каста
Создание «еврейского» общества не происходило мирным путем. С увеличением
еврейской иммиграции в Палестину росло и палестинское сопротивление.
Открытая гражданская война разразилась в 1936-39 годах, и британцам
удалось подавить восстание только при помощи жестоких мер и в сотрудничестве
с силами сионистов. Когда сионисты готовились в 1948 году провозгласить
своё государство, англичане были рады убраться из Палестины, в то
время, как арабы были подавлены годами угнетения.
Сионистов не удовлетворило создание гос-ва; они знали, что им надо
избавиться от арабского большинства, чтобы построить чисто еврейское
гос-во. Более полумиллмона арабов бежало из своих домов в 1948-49
годах, либо в страхе перед войной, либо под давлением израильских
военных сил. Часть отправилась в соседние арабские страны, другие
стали беженцами в собственной стране.
В этот момент ярко выраженная расистская политика Израиля стала очевидна.
Как отметил Ури Дэвис, эта политика нашла выражение в 2-ух законах,
принятых в 1950 году. Первый, Закон о возвращении, давал право каждому
еврею во всем мире «возвратиться» в Израиль. Это право не распространялось
на неевреев, включая палестинцев, недавно ставших беженцами. В добавок,
Закон о собственности отсутствующих граждан легализоавл конфискацию
собственности «отсутствовавших» арабов. Арабские беженцы внутри своей
собственной страны стали называться «присутствующие отсутствующие»
(ничего себе формулировочка!), но им не разрешалось возвратиться к
своей собственности. Некоторые беженцы, попытавшиеся это сделать,
были названы «просачивающимися», и некоторые из них были застрелены
при попытке «просочиться». Конфискованная собственность достигала
95% всей сельскохозяйственной земли в Израиле, и составляла огромное
большинство новых поселений.
Эти конфискованные земли, согласно процедурам, установленным ЕНФ в
период британского мандата, стали израильскими землями, со своей администрацией.
Эта администрация, контролирующая 92.6% земли Израиля, сдает её в
аренду только евреям. Практика аппартеида заключается в разделении
земли на принадлежащую гос-ву, и доступную только евреям, и частную
арабскую землю.
Эта ситуация лишь усугубилась с израильской оккупацией Западного Берега
и Газы в 1967 году. Вместе с обычными конфискациями земли и потоками
беженцев, сопровождавшими войну и последующую военную администрацию,
палестинская рабочая сила с оккупированных территорий стала полностью
зависима от израильского капитала. В то время как израильские арабы
перемещались с некваливицированных работ на полуквалифицированные(по
прежнему в основании израильской общественной пирамиды), жители «оккупированных
территорий» оказались на самых низких позициях. В 1982 году 35.9%
европейских евреев были на руководящих и профессиональных должностях,
против 13.1% евреев выходцев из стран Азии и Африки, 11.4% израильских
арабов и 0.8% арабов с территорий. Продолжающаяся эксплуатация арабских
рабочих в строительстве, сельском хозяйстве, сфере обслуживания и
в качестве прислуги указывает на кастовую природу рынка труда. Эта
эксплуатация продолжается, несмотря на резкий рост образовательного
уровня среди палестинских арабов в целом. Молодые люди, получившие
образование инженеров и программистов должны искать работу заграницей(и,
возможно, навсегда там остаться) , или работать там, где придется,
смирившись с потерей приобретенной специальности.
Из приведенной статистики видно, что не все в порядке и внутри самой
еврейской касты. Евреи оказались разделены на 2 этническте группы:
Сефарды и Ашкеназы. Эти понятия представляют евреев афро-азиатского
и европейского происхождения соответсвенно. Европейские евреи постоянно
относились с расистским презрением к своим восточным собратьям. Евреи,
прибывавшие из Ирака в первые годы после создания Израиля, опрыскивались
ДДТ в целях уничтожения насекомых, которые были на них. Подобное же
презрение было продемонстрировано и по отношению к выходцам из Марокко
и Йемена, а совсем недавно и из Эфиопии.
Евреи выходцы с востока подверглись дискриминации на рынке труда.
Лишь немногие занимают профессиональные и руководящие позиции, большинство
же занято в строительстве, текстиле, металлообрабатывающей промышленности.
(здесь надо отметить, что за последнее десятилетие, с торжеством в
Израиле нео-либеральной модели экономики, традиционные отрасли, такие
как текстиль, металлообработка, а также сельское хоз-во пришли в упадок,
многие предприятия «переехали» в страны 3-го мира или просто закрылись,
а работавшие на них – почти все арабы и евреи сефарды – пополнили
армию безработных, они маргинализируются и СМИ периодически травят
их как «бездельников» и «паразитов», живущих за счет национального
страхования – пер. )
Они обычно компактно проживают в так называемых «городах развития»
(израильский эвфемизм «мухосранска» -пер.) , многие из которых расположены
вблизи спорных арабо-израильских границ. Во многом из-за этого у них
развито оборонное сознание. Вопросы безопасности, а также конкуренция
с арабами на рынке рабочих мест, во многом объясняют их правые политические
взгляды, - классическая ментальность «бедного белого». Как и бедные
белые в других расистских обществах, восточные евреи диспропорционально
представлены в полиции и на военной службе, профессиях, дающих какую-то
возможность продвижения по службе. В то время, как большинство израильской
политической элиты составляют ашкеназы, лишь немногие сефардские евреи,
такие как бывший министр иностранных дел Давид Леви, нашли себе место
в израильской политической системе. Многие сефарды голосуют за «религиозные
партии», которые ставят перед собой узко-этнические цели.
Восточные евреи подвергаются двойной дискриминации в школах. Во-первых,
их направляют в заведомо худшие школы в их районах проживания. Лишь
малая часть из них получает высшее образование, а многие не заканчивают
даже среднюю школу. Во-вторых, ашкеназская элита сделала значительные
усилия по дискредитации культуры восточных евреев. Школьные власти
попытались насильственно привить сефардским детям новую, «современную»,
т.е. ашкеназскую идентичность. В начале 70-х годов молодые сефарды
прореагировали на такое насилие созданием протестной группировки под
названием «Черные Пантеры», созданной по образу и подобию американских
«Черных пантер». Они заявили, что осознают себя расово угнетенным
меньшинством, и потребовали изменения политики правительства. Однако
впоследствие протест был утихомирен, а лидеры «Пантер» пошли на сотрудничество
с истаблишментом и частично были в него кооптированы. Кроме того,
за последние 25 лет политическое представительство восточных евреев
несколько улучшилось.
Исключение восточных евреев было в значительной мере результатом их
блокирования ашкеназской лейбористской коалицией. В 1977 году «Ликуд»
впервые пришел к власти на волне голосов сефардских избирателей. В
то время, как обозреватели отмечали ястребиные взгляды Менахема Бегина
и его соратников, многие из сторонников «Ликуда» больше думали об
окончании своего исключения из политической жизни чем о внешней политике.
На самом деле эти два аспекта – прорыв в политическую жизнь и правые
взгляды – были между собой тесно связаны. Захват Западного Берега
и Газы сделал необходимым поддерживать лояльные отношения с восточными
евреями чтобы заручиться их поддержкой на выборах. Некоторые сумели
пробиться в класс предпринимателей, особенно в сфере обслуживания.
Земля оккупированного Восточного Иерусалима была использована для
строительства дешевого жилья для молодых семей. Если нынешнее израильское
правительство стремится передать управление Газой в руки ООП, то на
других территориях, с более интенсивными еврейскими поселениями, оно
не торопится этого делать. Кроме того, свободный доступ израильтян
на палестинский рынок и к палестинской рабочей силе, был условием
предоставления палестинцам автономии в Газе и Иерихоне.
Идеология касты и её устранение
Как мы уже видели в случае с приобретением земли в Палестине ЕНФ,
основным идеологическим предусловием сионистского проекта была идея,
что государство является собственностью еврейского народа. В вопросах
иммиграции, жилья, политических прав быть евреем в Израиле значит
иметь ряд привилегий, означающих принадлежность к касте, которая владеет
гос-вом. Естественно, в основании самой касты существуют разломы.
Восточные евреи, жертвы дискриминации и члены касты одновременно,
являются иллюстрацией иллюзорности мифического единства еврейской
нации. Несмотря на противоречия, сионистское руководство обязано поддерживать
видимость общих идеалов и интересов.
Возможно наилучшим примером такой попытки говорить от имени всего
еврейского народа служит израильская реакция на зверства нацистов
во время 2-ой мировой войны. Израильское правительство не только учредило
мемориал Холокоста, оно смогло также добиться миллионов долларов от
западногерманского правительства в качестве компенсаций. Однако самым
ярким примером израильского стремления представлять собой все страдания
евреев во время войны стало похищение и осуждение в 1961 году нацистского
преступника Адольфа Эйхмана.
Как отмечал во время процесса философ Карл Ясперс, Эйхман, которого
обвинили в «преступлениях против еврейского народа», должен был быть
судим за преступления против человечности международным трибуналом.
Вместо этого, израильское гос-во провело процесс от имени еврейского
народа. Много объяснений было дано этому факту, однако очевидно, что
причины были политическими. Израилю было необходимо укрепить себя
в глазах всего мира как единственного представителя еврейского народа.
Постоянные апеляции к нацистским зверствам менее всего вызываются
потребностью получить поддержку израильской публики (большинство израильтян
не являются выходцами из Европы и не имеют отношения к событиям) ,
скорее они вызваны стремлением гос-ва Израиль представить миру единое
лицо мирового еврейства под сионистским руководством. Призывы укреплять
оборону Израиля идут под лозунгом «Никогда больше!», будто бы сионизм
есть единственная альтернатива антисемитскому геноциду.
Попытки израильского руководства представлять мировое еврейство принимают
и другие формы. Одна из них – фетишизация истории, точнее еврейской
истории. Как отмечает Боверсток, специалист по проблемам Ближнего
Востока, «политика археологии вездесуща». Библейская археология регулярно
используется для обоснования «еврейских» притязаний на землю (т.е.
на историческое присутствие на ней) , тогда как археология арабского
периода затушевывается, а находки, подвергающие сомнению библейский
нарратив, существенно реинтерпретируются. История земли Израиля является
эксклюзивной собственностью еврейского народа. (усилия Израиля выставить
себя единственным представителем еврейского народа приобретают нередко
иронический оттенок. В декабре 1991 года 43 еврейских эммигранта из
СССР, попросившие убежище в Голландии, были схвачены и, в сопровождении
собак, были насильно препровождены на борт самолета, следовавшего
в Израиль – по просьбе правительства Израиля. Около 50 спрятались
в Эйндховене, вызвав воспоминания времен 2-ой мировой войны, когда
голландцы прятали евреев от нацистов. Вид полицейских в Европе, спускающих
собак на евреев, должен был бы вызвать шок у каждого борца с антисемитизмом
– прим. редактора).
Следует указать, что идеологическая оболочка дает трещины. Одним из
главных противоречий, ставших препятствием на пути гомогенизации еврейской
жизни в Израиле, стала проблема «Кого считать евреем?». Хотя у этой
проблемы есть долгая история, основным вопросом и здесь остается право
на гражданство, т.е. на принадлежность к еврейской касте. Секуляристы
рассматривают еврейство как национальный вопрос, в то время как для
верующих это прежде всего религиозная принадлежность. На практике
вышло так, что не было принято никакого решения. Религиозным евреям
удается внести религиозные дефиниции в Закон о возвращении, а гражданские
законы во многих областях(например брак) имеют силу лишь тогда, когда
не противоречат религиозным заповедям. Проблема породила несколько
странных попыток найти некоторую историческую общность для еврейского
народа. Так, некоторые израильские ученые пытались доказать наличие
общих «еврейских» генов, как результат общего происхождения. Как замечает
Розель Текинер, эти усилия, при всей их сомнительной научной ценности,
являются ни чем иным, как попыткой возродить идею еврейской расы,
старого оружия антисемитов. Тот факт, что израильтяне доходят до таких
из ряда вон выходящих вещей, чтобы оправдать свое существование в
качестве национальной группы, есть результат крайней неуверенности
относительно своей сконструированной идентичности.
Не нужно ходить далеко, чтобы найти основу такой обеспокоенности.
Хотя сионистам и удалось разделить арабов и евреев в Палестине, такое
разделение не может продолжаться вечно. Оба народа обитают на одной
земле, работают вместе(пусть и не в равных условиях) и не могут на
деле быть один без другого, по крайней мере в будущем. Более того,
попытки разделить их культурой находятся под постоянной атакой. Сионистское
гос-во должно делать все, что в его силах, чтобы поддерживать иллюзию
непреодолимых различий.
Одним из примеров исчезновения различий служит использование языка
иврит в Израиле. До создания сионистского гос-ва иврит был в основном
языком религиозных обрядов. Он не являлся родным языком обитателей
еврейских общин. Утверждение иврита в качестве национального языка
в Израиле стало одним из самых больших достижений сионистов, хотя
и здесь не обошлось без противоречий. Во-первых сам по себе иврит
был не достаточен. Понадобилось дополнить его из других языков, включая
арабский. Что более важно, арабские писатели в Израиле начали выражать
себя на иврите. Один писатель необычайного дарования, Антон Шаммас,
сумел создать произведения, которые многие оценивают как лучшие рассказы,
когда-либо написанные на иврите. Остается лишь предполагать, как такая
тенденция может повлиять на разделение евреев и арабов в Палестине.
Израильская публика постоянно сталкивается с культурными объектами
арабского происхождения, направленными на евреев восточного происхождения.
Фильмы, концерты и другие продукты культуры из арабского мира продолжают
быть популярными у восточных евреев. Один пример можно видеть в поп-музыке.
Одной из главных звёзд «ворлдбита» является певец в стиле рэй алжирского
происхождения Чеб Халед. Он является наиболее известным из группы
северо-африканских певцов, популяризирующих смешанный музыкальный
жанр (арабо-берберо-европейский), который близок устремлениям и мироощущению
угнетенной молодежи. Несмотря на северо-африканское происхождение,
Халед приобрел большую известность во Франции, с её значительным иммигрантским
населением, и в Израиле, где он стал первым арабским певцом, ставшим
звездой первой величины. И хотя большая часть его поклонников принадлежит
к восточным евреям, остальные израильтяне также не смогли избежать
восхищения его творчеством. Что особенно замечательно в успехе рэй-певцов,
это тот факт, что впервые весь Ближний Восток слушает одну музыку.
В значительной степени этот факт можно объяснить агрессивным маркетингом
со стороны французов, но он также говорит о намалом потенциале культурного
смешения и возникновении общих вкусов.
Конечно, значение этого смешения не надо преувеличивать. Барьеры остаются
на месте, и нынешняя попытка вновь разделить Палестину на еврейский
и арабский сектора только увеличит взаимное отчуждение обеих групп,
не устранив ни одного из препятствий для истинной солидарности. Это
то, чего желает сионистское руководство.
Блестящей иллюстрацией этого стало недавнее принятие кнессетом решения
об отступлении Израиля из части Газы и Иерихона(автор имеет ввиду
соглашения Осло – пер.). Когда коалиция, возглавляемая Рабочей партией,
оказалась под угрозой развала, она получила поддержку со стороны некоторых
арабских депутатов. Тем не менее, Рабочая партия дала понять, что
коалиция с арабами для неё неприемлема, и её лидеры стали говорить
о необходимости «еврейского большинства» для принятия жизненноважных
для судьбы гос-ва решений(Автор затронул здесь крайне больной для
израильского общества вопрос. В Израиле всегда существовал, и существует
теперь, консензус относительно того, что стратегически важные решения
должны приниматься на просто большинством, а именно еврейским большинством.
Такой принцип, явно противоречащий основным положениям либеральной
демократии, восходит к истокам сионизма, наиболее емкое выражение
он получил в ставшей крылатой фразе Бен-Гуриона – «Не важно что говорят
гои, важно, что делают евреи». Многие политологи считают, что именно
отход от этого принципа, пусть и очень частичный, во время ратификации
соглашений Осло в середине 1990-х годов, привел к яростной травле
правыми силами и последовавшему за ней убийству правым экстремистом
премьер-министра Ицхака Рабина – пер.). Предоставление избирательных
прав арабским гражданам Израиля не изменило характера гос-ва Израиль.
Израильские евреи считают гос-во своей собственностью и поэтому только
они имеют право определять его будущее. Гос-во еврейского народа продолжает
управляться кастой, у которой нет никаких намерений предоставить полные
демократические права всем его жителям, даже внутри его признанных
границ.
Этот факт усиливает необходимость создания альтернативы сионизму и
палестинскому арабскому национализму. Ясно, что нынешний план поделить
Палестину на еврейское гос-во и арабский бантустан не положит конец
страданиям исключенного арабского населения. Такое решение не приведет
и к решению «еврейского вопроса», так как создание еврейской касты
в Палестине привело только к росту антисемитизма на Ближнем востоке,
к бесконечным войнам и зверствам.
В настоящий момент ни еврейская ни арабская сторона не могут ничего
предложить. Палестинские арабы зажаты между оппортунизмом ООП и фанатизмом
ХАМАСа. Хотя некоторые израильтяне и выражают несогласие с правительством,
никому из них не удалось привлечь арабских единомышленников и создать
общее движение. Существует насущная необходимость в совместном политическом
движении еврейских и арабских рабочих, направленном не только на достижение
формального равенства, но также и на стирание границ между ними и
между Палестиной и её соседями. Такое движение будет вне сомнения
встречено враждебно не только гос-вом Израиль, но также и соседними
арабскими диктатурами. Но если такое движение возникнет, то один вопрос
не может быть поводом для компромиссов и переговоров. Любое требование
нынешних членов еврейской касты на создание национального очага должно
быть категорически отклонено. Палестинцы, арабо и иврито-говорящие,
принадлежат к одной, неделимой нации. Все попытки заново поделить
страну должны быть отвергнуты, как новые модификации системы аппартеида.
Только упразднение еврейской касты может предотвратить продолжение
расовой войны в Палестине путем построения общества, свободного от
рас и каст.
Адам Сабра – египестко-американский студент исламской истории.
Перевод Ильи Иоффе
Оригинал статьи находится на http://www.racetraitor.org/