8 ноября 2004 года

Если болезнь и внезапное отбытие в Париж Ясера Арафата представляет конец эпохи, как кое-кто поспешно заявил, то только потому, что отстутствие Арафата, даже как живого символа, весьма значимо. Но сказав это, нам не стоит впадать в неверную оценку борьбы палестинцев, сводя ее только к личности одного человека.

Все еще слишком рано оценивать вклад Арафата в движение палестинцев к свободе. Пройдут, возможно, годы, прежде чем точная оценка станет возможна. Главное сейчас - сохранять импульс палестинского восстания и его возможности противостоять кошмарной мощи бандитского государства.

Для некоторых Арафат - просто один из многих арабских диктаторов, цепляющихся за власть, отказывающихся поделиться ею, или переложить часть ответственности на кого-либо, кроме приспешников, не имеющего предложить ничего нового, кроме избитых фраз о "свете в конце туннеля" и "горы, которая не может быть поколеблена ветром". Но те, кто видят только эту сторону Арафата, упускают из виду сложную смесь политики, культуры и мысли, представленную им, его способность значить множество разных вещей для множества разных людей.

Арафат - намеренно или нет - сумел связать себя с каждым лишением, которое палестинцы пережили за десятилетия. С ранней юности студента-активиста в Каире в 1949 году до важнейшего основания движения Фатх в 1965 году, он всегда был здесь.

Для арабских руководителей, несмотря на впадение в немилость по временам, Арафат был просто подарок. Его присутствие оправдывало его отсутствие. Это был Арафат, который настоял на именовании ООП "единственным законным" представителем палестинского народа, и арабские режимы с радостью подхватили этот лозунг. Это было искупление их полного провала в деле защиты Палестины и ее народа.

разумеется, палестинцы, даже те, кто против его политической линии и безоговорочных предложений мира, видят Арафата в ином свете. Когда военный вертолет унес его из Рамаллаха, прервав трехлетнюю израильскую осаду, палестинцы молча наблюдали за самым последним уходом Арафата и связывали это с долгой историей изгнания из дома, частью которой они все являются. Палестинские авторы писали об отдаленной, однако незабытой, истории, связывая Амман с Бейрутом, Тунисом, Газой, Рамаллахом и теперь - с Парижем.

Наследие Арафата - чистый символизм - одновременно существенный и значительный. Хотя он вел себя так, как если бы его путешествие во Францию - обычное и не отличается от других, палестинцы знали, что это не так.

Когда Арафат был вынужден уйти из Ливана в 1982 году, палестинские бойцы стреляли в воздух. Арафат стоял и с вызовом говорил своим товарищам, что путь к Иерусалиму стал ближе и что Ливан был просто еще одной остановкой в их долгом путешествии на родину. Они верили ему продолжали стрелять.

Растояние от Бейрута до Туниса не имело значения. Присутствие Арафата продолжалось, и не только среди беженцев в Ливане, но и в лагерях Газы.

Ребенком я часто видел, как израильские солдаты заставляли молодых палестинцев становиться на колени в моем лагере беженцев в Газе, угрожая избить их, если те не плюнут на портрет Арафата. "Скажи, что Арафат - ишак", - орали солдаты. Но никто не выбирал безопасность в обмен на оскорбление образа Арафата. Они терпели боль, но не говорили ни слова.

И это не личность Арафата вызвала такую стойкость, но то, что он символизировал. Это обьясняет, почему жители Газы стояли как зачарованные, когда Абу Амар (Арафат -пер.) выступал после своего возвращения в Газу вслед за подписанием соглашений Осло. Задним числом это также обьясняет степень предательства, которую многие палестинцы ощутили со стороны своего идола, который каким-то образом был обожествлен в изгнании, но не сумел оказаться на высоте ожиданий после возвращения на родину.

Чувствовалось, что эпоха Арафата приходит к концу после его возвращения в Газу в середине 90-х. Такие ощущения вызвали не только его возраст и ухудшившееся здоровье, и не израильское признание его человеком мира или нет - это как раз было абсолютно не важно . Просто человек, обещавший луну, не смог освободить разрушенный лагерь беженцев. Человек, обещавший Иерусалим, вступил в переговоры о маленьком квартале Абу Дис. Проницательный вождь, говоривший о мире для храбрецов, мог мало что сказать, когда Западный берег был очередной раз захвачен израильской военной силой.

Поддерживать образ сразу и воина и администратора никогда не было легким делом для Арафата. Израиль хотел от него подавить тех, кто воевал за него и для него. США хотели от него "заклеймить терроризм, не словом, но делом". Но именно вооруженное сопротивление поддерживало борьбу Арафата долгие десятилетия. Арабские руководители давили на него по поручению США и Израиля, полностью отстраняясь от того, что много лет было делом всех арабов. Его приспешники использовали его. Его искуство балансирования подводило и ореол бледнел.

Когда Израиль разбомбил его штаб-квартиру в Рамаллахе и сделал его фактически заключенным с благословения правительства США, он вряд ли намеревался снабдить стареющего вождя возможностью снова выглядеть героем.

Израильская оккупация Западного берега и физическое заключение Арафата избавило его от политической ответственности перед его народом, в то же время оживив его образ бойца, который никогда не сдается, даже в поражении. Пока Фатх погряз в борьбе за власть и распространялись обвинения в коррупции, Арафат оставался незатронут. Глава Бригад Мученников Аль-Аксы сказал мне в телефонном интервью несколько месяцев назад: "Арафат - наш символ и наш вождь, и ничто этого не изменит". Когда Бригады подожгли здание ПА в Дженине в знак протеста против коррупции, они вынесли фото Арафата из развалин и унесли с собой.

Очень немногие могут заявить права на такое же наследие, как у Арафата, или его способность угодить таким противоположным интересам. Но даже если его конец и отложен ненадолго, ясно, что его эпоха кончается.

В последующие дни США, Израиль и арабские режимы будут изо всех сил стараться добиться самых благоприятных для себя результатов этого конца. Для арабских правительств это означает избавление от любых значимых обязательств перед Палестиной и ее народом. Но палестинцы - стойкий народ. Они научаться, как жить без Арафата и его мистики. Их национальное единство остается и это придаст силы их борьбе, даже в скорби. Воины, мудрецы и вожди приходят и уходят, некоторые задерживаются немного дольше, чем другие, но путь к свободе, несомненно, будет продолжаться, потому, что "гора не может быть поколеблена ветром".

Рамзи Бароуд - главный редактор http://PalestineChronicle.com и глава отдела исследований в PalestineChronicle.com .

Оригинал опубликован на http://www.zmag.org/content/showarticle.cfm?SectionID=107&ItemID=6602

Перевод Аллы Никоновой

При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна