Сальвадор: левый парламент, правый президент

На прошедших 21 марта выборах президента Республики Эль-Сальвадор кандидат Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ), Шафик Хорхе Хандаль, находившейся с 1973 по 1995 год на посту генерального секретаря компартии Сальвадора (КПС), занял второе место, получив 36,6 процентов голосов. Ещё за неделю до выборов в западной прессе писали, что, возможно, Хандаль станет первым коммунистом Латинской Америки, победившим на «свободных выборах». Действительно ФНОФМ удалось выиграть парламентские и муниципальные выборы в прошлом году, став сильнейшей партией в Законодательной ассамблее. Тем не менее на президентских выборах второго тура не понадабилось - кандидат Националистического республиканского альянса (АРЕНА) Элиас Антони Сака стал новым президентом, набрав 57,4 процента голосов. Чтобы понять, с кем придётся иметь дело парламентскому большенству ФНОФМ, следует обратиться к истории сальвадорской «партии власти», которая начиная с 1989 года непрерывно находится у власти.

Эскадроны смерти в эшелонах власти

Майор Роберто Д'Абюссон, основатель партии АРЕНА, написал для своего политического детища гимн, в котором были строки: «Сальвадор будет могилой красных». Увы, майор был плохо знаком с родной историей - «могилой красных» республика стала ещё за полвека до написания партийного гимна - когда в 1932 году президент Мартинес подавил восстание крестьян, уничожив 30 тысяч человек, что тогда составляло 4 процента всего населения, и разгромив только что созданную компартию. Впрочем, и в начале восьмидесятых проблем с «красными» хватало. В стране расло вооруженное сопротивление.

Массы были разочарованы в военно-гражданской хунте, которая, прийдя к власти в октябре 1979 года, пообещала комплекс реформ, направленный на модернизацию национальной экономики и умеренную демократизацию общества. Демократы в администрации США надеялись таким образом стабилизировать регион и предотвратить «второе Никарагуа». При свергнутом режиме генерала Умберто Ромеро и его Партии Национального примерения (ПНП) так называемые «14 семей» - 14 олигархических кланов, в руках которых были сосредоточены кофейные плантации и банки, блокировали любые попытки ускорить индустриализацию и тем самым объективно тормозили капиталистическое развитие страны. В лагере сальвадорской буржуазии обострялся конфликт между аграрно-латифундистской и инустриально-промышленной фракциями. Опираясь на последнюю администрация США надеялась приостановить рост революционного движения в Центральной Америке. В самом Сальвадоре с начала 70ых годов действовали партизанские группировки. Откладывать реформы было опасно. Первый состав хунты включал в себя, кроме реформистских и консервативных военных, также и представителей лево-буржуазной оппозиции: социал-демократов, христианских демократов и членов «маскировочной» партии запрещённых коммунистов Националистический демократический союз (НДС). Выработанный совместно с военными план реформ предусматривал снижение цен на продукты питания и проезд в общественном транспорте, повышение минимальной заработной платы, национализацию банков и аграного экспорта, а также раздробление латифундий. Но для олигархов-плантаторов законы хунты были лишь клочком бумаги. Идти на уступки они не собирались, да и сторонников среди салвадорских «силовиков» у них хватало. Демонстрации, требовавшие выполнение обещаний реформаторов и суда над палачами режима Ромеро, разгонялись с ещё большей жестокостью, чем при свергнутом диктаторе, - армия и полиция подчинялись консервативным пртивникам преобразования. 2 января 1980 года реформисты покинули временное правительство - теперь хунта состояла только из военных и членов Христианско-демократической партии (ХДП). Но уже в марте ХДП решила присоединиться к оппозиции. В хунте осталось лишь два представитиля правого крыла партии. Возникла реальная угроза объединения всех оппозиционных сил с целью свержения режима. Тогда - бы коммунистам был бы открыт прямой путь из подполья в правительство. Перед администрацией США, которая была всё больше обеспокоена ситуацией в регионе, встала сложная задача - с одной стороны, предотвратить союз буржуазной оппозиции с геррильерос, с другой - провести некоторые необходимые реформы против воли своих самых верных союзников - плантаторов и реакционных военных.

Вот тут-то и пригодился бывший замначальника военной разведки майор Д'Абюссон. Пока правительство обещало реформы и сдерживало натиск партизан, боевики под командованием уволенного из армии Д'Абюссона охотились на всех тех, кто пытался наладить контакт с подпольем или просто осуждал жестокость «мер по присечению». Кроме активных социал-демократов, членов профсоюзов, студентов и правозащитников, жертвами правого террора не редко становились либералы, христианские демократы, а также беспартийные церковнослужители, монахи и монахини, журналисты, адвокаты, преподаватели школ и вузов, но особенно часто - крестьяне не «проявившие бдительность» и не сообщившие вовремя о передвижении партизан в те самые органы, которые всегда отрицали любые свои связи с людьми майора Д'Абюссона. А пока выпускник печально известного училища борьбы с комдвижением «Эскуэла де лас Америкас» Роберто Д'Абюссон уничтожал оппозицию, президентское кресло занимал Хосе Наполеон Дуарте, в прошлом - видный деятель оппозиции. У Дуарте был большой кредит доверия. В 1972, баллотируясь от объеденённой - от коммунистов до ХДП - оппозиции, он выиграл президентские выборы, но был арестован, подвергнут зверским пыткам и выслан из страны. Когда последний реформист - полковник Махано был удален из правительства, а затем и из армии и всем стало ясно, что олигархи не уступят оппозиции, а при первой возможности и отомстят ей, когда ХДП стала всерьез подумывать о подпольной борьбе - вот тогда Дуарте, которого хунта объявила временным президентом, по-настоящему вошёл в свою новую роль. Он говорил о земельной реформе, выражал свой ужас и возмущение по поводу действий правых боевиков, обещал расследование всех политических убийств - но при этом продолжал сотрудничать с хунтой, которая, забыв о своих обещаниях, шла на прямой сговор с плантаторами-олигархами.

Д'Абюссон при этом продолжал подозрительно относиться к «красному» Дуарте и уже не скрывал своих политических амбиций. Если поначалу «эскадроны смерти» вербовались плантаторами из нищих крестьян, которые рады были за гарантированное обеспечение самым необходимым для себя и своих семей выслеживать «субверсивных», то со временем эскадроны стали элитными тайными организациями гвардейцев, полицейских и военнослужащих, которые проходили специальную подготовку, имели налаженные контакты с американцами, олигархами и армейской верхушкой. Жизнь сочувствующих партизанам ФНОФМ в столице стала не менее опасной, чем жизнь самих партизан в горах. Перед властью эскадронов и олигархов власть президента была ничтожна. 24 марта 1980 года по приказу Д'Абюссона во время мессы был убит архиепископ Оскар Ромеро-и-Гальдамес - святой отец тоже оказался зачислен в красные. Католик Дуарте ограничился глубокими соболезнованиями. Несколько позже Д'Абюссон задерживается при попытке свергнуть хунту - но вмешивается армия, и вскоре незадачливый путчист уже на свободе и занят подготовкой к выборам. Так в сентябре 1980 года возникает партия АРЕНА - легальное политическое крыло «запрещённых» эскадронов смерти. Влияние новой партии растет. На выборах в феврале 1982 года - левая оппозиция их бойкотирует - партия киллеров сразу занимает второе мето. В июне 1982 назначается новый временный президент - банкир Альваро Маганья, «независимый консерватор», выпускник Чикагского колледжа, ученик Мильтона Фридмана. Реформа Дуарте - «конфискация» самых плохих земель латифундистов, конечно за компенсацию, - официально приостоновлена. Вашингтон доволен. Майор голосует против избрания банкира в президенты - слишком либерален. Теперь у лидера новой партии много дел - днем он президент Законодательного собрания - ведет заседания сальвадорской конституанты, ночью он командир эскадронов смерти - ведет операции по похищению и ликвидации «субверсивных». И в разгар гражданской войны майор не терял из виду президентское кресло - олигархи были тоже не прочь, но вмешались янки - и полномочия президента конституанты были резко ограничены. Нужна была вывеска демократии - и в июне 1984 снова вернулся Дуарте. Теперь уже не как временный, а как законно избранный президент. Выборы, на которые избирателей сгоняли силой, демократ Дуарте выиграл у майора. Западный мир умильнулся победе «умеренных сил».

Разделение труда между победителем и проигравшим на выборах 84-го действовало безотказно. Дуарте безустанно заявлял о своей готовности заключить мир с повстанцами ФНОФМ - при условии сдачи повстанцами оружия. ФНОФМ понимало, что это означает прямой путь к самоубийству и требовало разоружение правых боевиков и суда над Д'Абюссоном и другими главарями. Президент отрицал всякую связь между правительством и эскадронами смерти. А тем временем Д'Абюссон обвинял Дуарте в уступках «террористам», клеймил «умеренных предателей» и требовал ужесточения мер.

Во время гражданской войны Сальвадор стал «диктатурой без диктатора». Полномочия президента и армии были несколько ограничены, выборы проходили регулярно, и сам Дуарте, который всё время ссылался на угрозу «левого и правого экстремизма», считался трагической фигурой, храбрым, но слабым реформатором. Денежные вливания от США и христианских демократов всего мира не прекращались. Но пока сохранялась неприкосновенность бойцов правых военнизированых организаций - к этому Дуарте был напрямую причастен, - консервативная олигархия могла не беспокоиться за свои привилегии.

Пять командантос против «четырнадцати семей»

Вопреки распостраненным и активно распостраняемым представлениям о «длинной руке Москвы», во второй половине прошлого века партизанское движение в Южной Америке возникло самостоятельно и редко встречало одобрение промосковских компартий. Главным приоритетом советской внешней политики по отношению к южноамериканскому континенту были попытки восстановления дипломатических отношений, которые были приоставлены или разорваны в одностороннем порядке почти всеми странами Латинской Америки после создания Организации американских государств (ОАГ) в 1948 году. Когда кубинские повстанцы подходили к Гаване, кубинская компартия сидела в коалиционном правительстве Батисты. В других странах руководство компартий клеймило методы вооруженного воcстания как «волюнтаристские» или компартии присоединялись к партизанам, когда те уже добивались определённых успехов.

Сальвадор не был исключением. КПС следовало доктрине возможности захвата власти парламентским путем и, действуя со дня своего создания в 1930 году в подполье, создавала маскировочные «транс-партии», которые либо тоже подвергались запрету, либо оставались крайне незначительными. Но в 1970 году тогдашний генсек КПС Сальвадор Каэтано Карпио создал вместе с «профсоюзным крылом» партии Народные силы освобождения имени Фарабундо Марти, названные в честь основателя КПС - так возникла первая вооруженная организация левой оппозиции. Создание НСОФМ стоило Карпио должности и партбилета. Большинство не поддержало генсека, считая, что возможности легальной борьбы ещё далеко не исчерпаны. НСОФМ стали самостоятельной политической группировкой, боевая организация которой получила название Вооруженные силы народного освобождения (ВСНО). Карпио отвергал геваристскую «теорию очага», согласно которой боевой авангард сам создает революционную ситуацию, и настаивал на том, что партизаны не делают революцию сами, а только дают сигнал народным массам, которые в свою очередь должны применять разнообразные способы борьбы. ВСНО ориентировалась на опыт вьетнамской освободительной борьбы и называло свой концепт «длительной народной войной».

Два года спустя молодые христианские демократы, которые под влиянием идей католической «теологий освобождения» эволюционировали влево, создали Революционную армию народа (РАН). РАН начала вооруженную борьбу в 1975 году, тогда же от неё откололись Вооруженные силы национального сопротивления (ВСНС), которые сочетали умеренную, скорее социал-демократическую программу с такими методами, как похищение представителей олигархии и иностранных фирм с целью получения выкупа. Командовал частями ВСНС Эдуардо Санчо Костаньеда, известный также под именем Ферман Сьенфуэгос. Политическая партия ВСНС получила название «Национальное сопротивление» (НС). В 1977 РАН пересмотрела свои позиции и под руководством Хоакина Вильялобоса приняла решение подчинить боевые структуры структурам политическим, создав Партию сальвадорской революции (ПСР).

С середины 70-ых годов в вооруженную борьбу включилось и сальвадорское отделение троцкистской Революционной партии центральноамериканских трудящихся (РПЦАТ), которую возглавил бывший лидер студенческих выступлений Роберто Рока. В стране возникла странная ситуация - христианские демократы, социал-демократы и другие умеренно-буржуазные группировки сражались против режима с оружием в руках, а компартия ещё надеялась на возможность избежать военных действий путем создания широкой коалиции всех оппозиционных сил. Такой курс вызывал полное одобрение Москвы, откуда латиноамериканских товарищей строго предупреждали о неуместности «экспорта революции» и «второй Кубы». Захват власти коммунистами на «заднем дворе дяди Сэма» (так до сих пор называют южноамериканский континент проницательные политологи) обозначал бы новое обострение холодной войны, а именно этого не хотели сторонники мирного сосущствования из Политбюро.

Лишь в 1979 году VII съезд КПС принял курс на вооруженную борьбу. КПС создала собственное боевое формирование - Вооруженные силы освобождения (ВСО). В январе 1980 года пять группировок вооружённой оппозиции создали координационный революционный комитет, а в октябре был сформирован Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ), военно-политическое руководство которого состояло из пяти лидеров организаций-членов: Карпио, Вильялобоса, Сьенфуэгоса, Рока и будущего кандидата в призиденты - Шафика Хандаля, который с 1973 года занимал пост генсека КПС. Объединение происходило в натянутой атмосфере, и только в результате давления Кастро, который после победы сандинистов в Никарагуа решил активно форсировать помощь партизанам Центральной Америки, было достигнуто соглашение. В том же году представители буржуазной оппозиции объединились с профобъединениями и массовыми организациями группировок ФНОФМ в Революционно-демократический фронт (РДФ), председателем которого стал социал-демократ Гильермо Мануель Унго, бывший министр хунты первого, реформисткого состава. РДФ получал поддержку ряда олигархов, которые были недовольны фактическим отказом хунты от программы реформ, как, например, бывший министр сельского хозяйства Энрике Альварес Кордова.

ФНОФМ пришлось очень быстро переходить к развернутым действиям - в ноябре 1980 года на президентских выборах в США победил республиканец Рональд Рейган, который пообещал сделать все, чтобы предотвратить «второе Никарагуа», и у сальвадорской оппозиции не было сомнений, что новый президент сдержит свое слово. Кофейные бароны ликовали, предвкушая увеличение военной помощи от северных покровителей. ФНОФМ приняло решение поставить США перед законченными фактами и свергнуть режим ещё до вступления Рейгана в должность президента. 10 января 1981 года гиррильерос начали свое «финальное» (впоследствии от этого названия пришлось отказаться) наступление. ФНОФМ обладала всего 5000 бойцов и 4000 ополченцев, но надежда возлагалась на всеобщую забастовку, которая была объявлена 12 января, но в которой приняло участие лишь половина рабочих. ФНОФМ удалось захватить 13 городов страны, но столица Сан-Сальвадор осталась неприступной. Гражданская война приобрела затяжной характер.

Надо сказать, что Шафик Хандаль никогда не считался видным военным руководителем и не претендовал на такую роль. Те случаи, когда ему приходилось самому принимать участие в боевых действиях, Хандаль сегодня

называет случайностью. Но именно Хандаль был главным представителем ФНОФМ на дипломатическом фронте. Благо КПС обладала лучшими международными связями, чем другие группировки «мартистов». В задачи Хандаля входило не только налаживание поддержки из Никарагуа, с Кубы и из стран соцлагеря, но и попытки добиться мирного решения, попытки установить контакты с сальвадорским правительством и даже с США. Но никакие усилия никарагуанских сандинистов и сальвадорских мартистов добиться компромисса- например, предложение гарантировать нейтралитет Никарагуа и, в случаи победы ФНОФМ, Сальвадора, в обмен на прекращение поддержки «контрас» и эскадронов смерти, отзыва всех военных советников из региона и окончания блокады Никарагуа - не встретили взаимности администрации Рейгана. Напротив: в 1983 войсками США было свергнуто левое правительство Гренады, что послужило важным сигналом для всей Южной Америки. Любые попытки изменить соотношение сил повлекут за собой прямое вмешательство сверхдержавы - такова была новая доктрина американской внешней политики. Рейган дал понять, что в случаи прихода ФНОФМ к власти встанет вопрос об «освобождении» Кубы. Естественно, это отразилось на ситуации вооруженного сопротивления в Сальвадоре и Гватемале, на экономическом положении Никарагуа.

К тому же быстро рос круг покровителей режима Дуарте - пришедшие в 1982 году к власти в ФРГ христианские демократы объявили сальвадорского президента едва ли не самым образцовым демократом и реформатором южноамериканского континента. Теперь и европейские члены НАТО активно участвовали в «урегулировании» кофликта, делая ставку на единство всех «умеренных» сил. ФНОФМ приходилось вести борьбу за сохранение единства оппозиции. Любое сближение между режимом и буржуазными союзниками повстанцев представляло для последних смертельную опасность оказаться в изолляции.

Важную роль сыграли и географические особенности страны - в Сальвадоре почти нет густых джунглей, и партизанам приходилось укрываться в горных массивах, находящихся на большом расстоянии друг от друга. Правительство активно применяло воздушные бомбардировки занятых партизанами населённых пунктов. Поскольку у Сальвадора не было «открытой границы» (как, например, у Никарагуа с Коста-Рика), особенно остро вставала проблема поддержки со стороны населения. КПС старалась использовать свое влияние среди городского пролетариата, но частям ФНОФМ часто приходилось оставлять занятые ими области, и продолжительная работа в массах сильно осложнялась.

Хотя повстанцам удалось захватить свыше 20 процентов территории страны, взять власть в свои руки ФНОФМ так и не смог. Правительственные войска в свою очередь не смогли одержать решительную победу, хотя щедрость их демократических покровителей не знала границ - одни только США потратили три с половиной миллиона долларов на сдерживание «красной угрозы» в крохотной «кофейной» республике. Но в стране сохранялось относительное стратегическое равновесие противоборствующих сторон. ФНОФМ не упускал любой возможности заявить о своей готовности заключить мир при условии создания коалиционного правительства, проведения реформ и должного обеспечения гарантий безопасности для своих бойцов. Правительство настаивало на безоговорочном разоружении партизан, как главном условии для начала мирных переговоров. Так продолжалось до 1989 года.

Мир на кофейной плантации США

В марте 1989 года кандидат от АРЕНА Альфредо Кристиани Буркард победил на президентских выборах. Парламентским большинством ультраправые обладали уже с прошлого года. Хорошо осознавая «радужные» перспективы, которые открывало новое правительство, ФНОФМ начал свое самое крупное наступление за всю гражданскую войну - 3,5 тысячи повстанцев приняли участие в боях за столицу страны, Сан-Сальвадор. Взять город повстанцы не смогли, но правительственные войска понесли большие потери, а новому правительству стало ясно, что ликвидация повстанческого движения в ближайшее время неосуществима. В стране было введено чрезвычайное положение, парламент принял «антитеррористические» законы, официально отменив все правовые гарантии.

На следующий год СССР уже начал разваливаться, в Никарагуа сандинисты, наконец, были вытесненны из правительства, основные источники поддержки ФНОФМ иссякли, и США приостановили помощь правительству Сальвадора, решив как можно быстрее окончить конфликт. Победа в холодной войне сделала центральноамериканских партизан относительно безобидными в глазах дяди Сэма. В апреле 1990 года Кристиани отменил чрезвычайное положение. Уже в 1991 году в Сальвадоре были размещены наблюдатели ООН. Начались преговоры. Хандаль, который был главным представителем ФНОФМ, настаивал на роспуске спецподразделений армии и полиции и проведении аграрной реформы. 16 января 1992 года в Мексике был подписан мирный договор. Двенадцатилетняя гражданская война, унесшая жизнь 80 000 сальвадорцев окончилась. Хандаль заявил, что в этой войне не было победивших и побежденных. Комманданте выдавал желаемое за действительное.

События следующих лет показали, что интересы олигархов не были затронуты. Прийдя к власти ультраправые проявили себя куда более радикальными рыночниками, чем режим Дуарте или «социал-консерваторы» из Партии национального примирения (ПНП), которая бессменно находилась у власти с 1962 по 1979 годы. Были приватизированы банки, которые хунта национализировала в 1980 году, началось сокращение госрасходов, блокировалась предусмотренная мирным соглашением аграрная реформа. Хотя ряд пунктов соглашения - сокращение числености армии, подчинение армии гражданскому командованию и ограничение её компетенций, амнистия, включение бывших партизан в ряды полиции - были выполнены, но последнее слово осталось за олигархией. До середины 90-ых годов эскадроны смерти продолжали убивать активистов теперь уже легального ФНОФМ и, несмотря на количество доказательств, собранных интернациональной «комиссией истины», боевики эскадронов и их покровители не были осуждены, хотя амнистия официально не распространялась на особо тяжелые преступления «против прав человека».

В 1992 году ФНОФМ официально зарегистрировался как партия, и в 1994 впервые принял участие в парламентских и президентских выборах. И на этот раз АРЕНА одержала победу, на смену представителю умеренного крыла Кристиани пришел экстремист Армандо Кальдерон Сол. ФНОФМ обращало внимание мировой общественности на грубые правовые нарушения, но международная комиссия признала выборы действительными. Хотя Кальдерон и обещал включить членов оппозиции в правительство, как это было предусмотрено соглашением 1992 года, но после выборов было вновь сформировано правительство из одних членов АРЕНА. Стало ясно, что сальвадорская реакция и не собиралась делиться властью. Тем временем партия эскадронов смерти активно работала над своим новым имиджем. Из полуфашистской военнизированной группировки АРЕНА трансформировалась в солидную монетаристско-неолиберальную партию, которая шантажирует избирателей ухудшением экономических отношений с США и другими членами ОАГ в случае участия левых в правительстве.

От «партии партий» к «партии течений»

В новых условиях ФНОФМ стал форсировать процесс трансформации в полноценную политическую партию. В 1994 фронту угрожал раскол. Лидер ВСНС/НС Сьенфуэгос и лидер РАН/ПСР Вильялобос настаивали на социалдемократизации ФНОФМ, но встретили жесткий отпор остальных трех группировок и левого меньшинства НС. Правые требовали распустить ФНОФМ, но потерпели поражение и, покинув Фронт под давлением Хандаля, объеденились с социал-демократами из Национального революционного движения (НРД), но новая Демократическая партия (ДП), ориентирующаяся на Социалистический интернационал, не получила успеха у избирателей.

5 августа 1995 года КПС, которая являлась старейшей политической партией страны, самораспустилась с целью укрепить единство ФНОФМ. Партия заявила, что ФНОФМ должен из «партии партий» стать «партией различных тенденций». Шафик Хандаль стал лидером «коммунистического течения» в ФНОФМ. Ещё раньше заявила о своем самороспуске РПЦАТ. Последней из группировок ФНОФМ отказалась от самостоятельности та, которая первой начала вооруженную борьбу: в декабре 1995 лидер ВСНО/НСО Факундо Гуардадо заявил об окончательном самороспуске. Уже в 2002 сторонники Гуардадо покинули ФНОФМ и присоеденились к социал-демократическому лагерю, правда, как до этого уже Сьенфуэгос и Вильялобос без всякого успеха. Из первоначальных пяти групппировок в ФНОФМ остались только две. Это не помешало ФНОФМ стать второй по значению пратией в стране, уступая лишь фаворитам свободного Запада из АРЕНА.

Шафик Хандаль и вопросы популизма

Когда ФНОФМ избрал Шафика Хандаля кандидатом в президенты, казалось, что выборы обещают пройти в благоприятной для левых ситуации. Действительно, после побед Чавеса в Венесуэле, Толедо в Перу, да Сильвы в Бразилии вошло в моду говорить о триумфе левых на латиноамериканском континенте и Сальвадор казался вполне перспективной страной для очередного левого триумфа. После того, как очередной президент, естественно член АРЕНА, Франсиско Флорес Перес допустил американский доллар как вторую валюту, имеющую хождение наравне с сальвадорским колоном, жизнь в Сальвадоре стала самой дорогой во всей Центральной Америке. В результате возвращения (нередко насильного) беженцев времен гражданской войны выросла безработица. Уровень преступности вырос настолько, что мирный Сальвадор в статистическом отношении опаснее Колумбии, где война продолжается по сей день. По-прежнему голодная смерть - повседневное явление сельской жизни. Число членов ФНОФМ в муниципальных советах постоянно росло с 1997 года. И всё-таки Хандаль проиграл выборы.

Семидесятитрехлетний бывший команданте очень мало похож на любимцев антиглобалистов Уго Чавеса и Луиса да Сильву. Он никогда не говорил о призрачном «третьим пути», не давал пламенных клятв о неприкосновенности частной собственности и соблюдении условий иностранных инвесторов, как это делают вождь «боливарской революции» в Венесуэле и лидер Партии трудящихся в Бразилии. Хандаль не создавал иллюзии, что улучшение социальной защиты населения можно успешно совместить с участием в конкуренции на мировом рынке. Он, который в свое время отнюдь не отличался радикальностью среди лидеров компартий Южной Америки, наотрез отказался каяться в «марксистских заблуждениях» и теперь кажется ископаемым красным динозавром. Хандаль по-прежнему утверждает, что всегда останется коммунистом, чем вызывает у доброжелательных политологов лишь покачивание головой - сеньор Хандаль, дескать, никогда ни слышал о таких сладостных словосочитаниях, как «гражданское общество» и «социально ориентированная рыночная экономика».

Но стойкость и оппортунизм в ФНОФМ переплелись очень тесно - случай не редкий в новейшей истории марксистско-ленинистских партий. В своей избирательной компании Хандаль обещал бесплатное образование и медицинское обеспечение, но избегал любых намёков на невозможность добиться этих целей парламентским путём. Если буржуазная конституция гарантирует неприкосновенность частной собствености, то от партий, участвующих в выборах, ожидается соответственная идеологическая выдержанность - такова плата за право принять участие в предвыборной игре. Вообще само слово «социализм» в предвыборных выступлениях кандидат Хандаль старался не употреблять. Инициатива в борьбе перешла к правым. Когда АРЕНА, партия убийц архиепископа Ромеро, стала пугать население диктатурой безбожия, которую установит атеист Хандаль, кандидат поспешил сфотографироваться с распятием в руках.

Но антикоммунистическая пропаганда не утихала. Правые успешно разыграли карту «смены поколений». С одной стороны, тридцатидвухлетний популярный спортивный обозреватель и бизнесмен Антонио Сака. Как и его предшественник, президент Франсиско Флорес, Сака относится к тем, кто сменил в АРЕНА поколение гражданской войны. Флорес и Сака никогда не похищали оппозиционеров, не пытали пленных, не отдавали приказы о ликвидации любопытных журналистов, не терроризировали крестьян. Этим всем занимались их будущие политические наставники, в то время как Флорес и Сака постигали премудрости свободного рынка в престижных училищах - на родине и за рубежом. С другой - бывший «террорист» Хандаль. Сколько мартисты не пытались показать себя подлинными патриотами, борцами с засилием США в регионе - в ответ правые неустанно твердили о «марионетках Гаваны». СМИ утверждали, что если к власти придёт левый президент, из США будут депортированы, проживающие там граждане Сальвадора. Без их долларовых переводов страна была бы не в состоянии покрыть торговый дефецит.

Наблюдатели ФНОФМ утверждают, что во время выборов имели место грубые правонарушения, включая подкуп избирателей и подделку бюллетеней. К тому же в руках семьи Сака и сторонников победителя находяться около 70 процентов телеканалов и 80 процентов радиостанций страны.

Многие леволиберальные аналитики Запада стараються свалить вину за поражение на «догматизм» Хандаля и советуют ФНОФМ приступить к окончательной «демократизации». Прислушаеться ли ФНОФМ к советам таких доброжелателей - покажет время.

При использовании этого материала просим ссылаться на Лефт.ру