Редкий случай, когда прогнозы оказались делом простым и, главное, - благодарным: мало кто из политиков и политологов ошибся, предсказывая результаты приднестровского референдума. Да разве же кто-то сомневался в том, чем закончится это незатейливое, хоть и, заметим, хлопотное для официального Тирасполя мероприятие!

Сейчас, после 17 сентября, это уже не секрет - "политическому Приднестровью" было мало простого большинства избирателей, отдавших голоса за свободу и свободное присоединение к России; ставилась задача получить, как здесь теперь говорят, сокрушительные показатели активности приднестровцев. И они были получены: проголосовало более 77 процентов избирателей. О другом показателе - какую судьбу они предпочли, можно уже и не спрашивать.

Говорить о фальсификациях - дело пустое. Все, кто хотел своими глазами посмотреть на ход референдума, посмотрели. Речи остальных о сомнительном результате никому не интересны. С начала 90-х годов Кишинев, а точнее сказать, кишиневская политика для приднестровцев была мало привлекательной. В 1992 году она оказалась крайне непривлекательной и убийственной в полном смысле слова. С тех пор мало что изменилось. Разве что коммунистические власти Молдовы, в свое время подававшие приднестровцам много надежд, воспринимаются куда более агрессивнее, чем даже те, кто развязал против них войну. Почему? Именно потому, что обещаний от президента РМ Воронина шло много, на деле и он, и его товарищи по партии оказались еще лживее, вероломнее и просто подлее. Скандальная и, прямо скажем, унизительная для Кишинева история с "меморандумом Козака" - это лишь небольшой эпизод всей своеобразной политики РМ, ведущей сегодня борьбу за симпатии Запада. Но вот уже и Запад, и Америка задумываются - надо быть осторожными с этими молдавскими ковбоями от ПКРМ. Они либо окончательно тупые и не в состоянии понять смысл слова "реформы", либо эта коварная публика с помощью "евроинтеграционной идеологии", поддерживаемой в Брюсселе и за океаном, хочет просто набить карманы и утечь с развалин Молдовы.

Когда властями Молдовы давалась предварительная оценка приднестровского референдума, президент Воронин сделал все именно так, как делать было категорически запрещено. Он, по непонятным до сих пор причинам, организовал глупейшую кампанию по дискредитации плебисцита на левом берегу. Подключил к ней даже зарубежных специалистов, не говоря уже о местной беспринципной политологической элите, часть которой, кстати, не так давно рвала на себе рубаху и восхваляла федеративные планы Кишинева. Что вся эта компания делала? Говорила: "Референдум незаконный, он нелегитимный, это вовсе не референдум, а псевдореферендум". Все. Министр иностранных дел Приднестровья Лицкай задолго до референдума так оценил поведение Кишинева. "Если бы молдавские политики, - сказал он в ходе учредительной конференции движения "За единство с Россией", - не устроили настоящую истерику по поводу 17 сентября, то Тирасполю пришлось бы задуматься. А так все говорит о правильности принятого в Тирасполе решения о проведении референдума". Конечно, тогда, в августе, Воронин, в какую бы позу он ни становился и какие бы акции ни организовывал, это не повлияло бы на судьбу плебисцита и тем более на его результат. И, тем не менее, сдержанное и достойное поведение официального Кишинева, лишь однажды высказавшегося относительно тираспольского мероприятия, позволило хотя бы сохранить лицо власти. Воронин слишком поздно сам понял, что в очередной раз угодил в неловкую ситуацию. В минувшую субботу, меньше чем за двое суток до 17 сентября, он собрал высшее представительство обеих ветвей власти Молдовы, руководителей ведущих министерств и ведомств и, согласно сообщениям в печати, "призвал к хладнокровию и выдержке", чем, несомненно, озадачил своих подчиненных. Позвольте, господин президент, мы-то особенно не волновались, но уж не Вы ли заказали новую антиприднестровскую песню про "псевдореферендум"? Кстати, шумные и весьма своеобразные телодвижения Кишинева вокруг приднестровского референдума вернули к жизни старую моду на употребление госчиновниками и обслуживающими их СМИ своеобразного сленга. К примеру, это выглядит приблизительно так: "В так называемой столице так называемой "пмр" (именно в кавычках и строчными буквами) состоялся так называемый съезд движения "За единство с Россией". Так называемый министр иностранных дел так называемой приднестровской республики... И так далее... Понятно, - не нравится все то, что там, за Днестром, - все нелегитимное и все псевдо...

Но Кишиневу не следовало бы унижать себя шутовским слогом и, скажем, однажды признать Приднестровье зоной мятежа со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но нет. Не признает. А вот за этим-то и скрывается нахлебническая, с одной стороны, и провокаторская, - с другой, суть кишиневской политики. В Кишиневе готовы на все, лишь бы победить Приднестровье. Но готовы не делать, а готовы согласиться на все. В ЦК ПКРМ до сих пор по старой коммунистической привычке европейцев называют булочниками и буржуями, которым, кстати, ничего бы не стоило прихлопнуть весь Тирасполь одним махом. Но не хотят, а могли бы. Потому что булочники, масоны - чтоб им пусто было, ма-а-фия... Вообще, когда говорят о непривлекательности Молдовы для Приднестровья, эти черты кишиневских властей - лень, трусость, неискренность и откровенная гапоновщина (их же следует отнести к "лично товарищу Воронину" и они же в целом составляют суть такого явления в молдавской политике, как воронинщина), словно бы уходят на второй план, затмеваясь кишиневскими социально-экономическими бедами и грубыми просчетами в нереализуемой пока проевропейской политике, но они в ходе приднестровского референдума оказались в числе решающих. Приднестровцы, какие бы претензии они не имели сегодня к официальному Тирасполю, кроме всего прочего, отдали предпочтение "команде Смирнова", ведущей республику, скажем так, не в Молдову, и не поменявшей, как в свое время Воронин, пророссийские и провосточные воззрения на то, что называется европейскими ценностями и даже европейскими прелестями.

Приднестровцы проголосовали за предсказуемую, имеющую преемственность, внешнюю политику, осознанно проводимую нынешними властями ПМР, т.е. за то, что ценится и всегда будет высоко цениться в отношениях между странами, будь они признаны или нет. Всегда так было и будет: имеющий четкие воззрения и убеждения соперник пользуется куда большим уважением, чем рыхлый, слюнявый и вечно ноющий друг. Но это уже о перспективах дальнейшего переговорного процесса между старым Кишиневом и новым Тирасполем (после референдума это уже новый Тирасполь).

А с Воронина сейчас и спросить даже нечего. Что же будет с Молдовой? Не ответит Воронин. Его этот вопрос никогда всерьез не занимал, как показывает жизнь. Сейчас тем более не занимает. Придется разбираться без Воронина.