Поражение французских левых на президентских и парламентских выборах было справедливым наказанием за недостаток дальновидности. Социал-демократия по-прежнему основывается на эксплуатации Третьего мира, с которым Европа должна создать новые отношения.

Катастрофические результаты на выборах этого года во Франции разрушили все иллюзии, созданные кампанией против референдума 2005 г. по Конституции Европейского Союза. Истоки нынешнего кризиса французской левой уходят в 1981 г., когда она не смогла выполнить свои обещания. Спустя два года, новое социалистическое правительство отбросило свою программу и, не имея социальной или экономической политики, которую оно могло бы проводить, без энтузиазма скатилось к неолиберализму. Его дискурс стал полностью моралистическим, опирающимся на антирасистские, феминистические и антифашистские ценности, чтобы отличаться от правых.

На практическом уровне, главной инициативой левых была Европейская конституция, принципиальным следствием которой было устранение любых альтернатив неолиберализму. Поощряя этот процесс во имя ценностей – особенно антинационализма – социалисты и зеленые создали институциональный механизм, чтобы защитить свое социальное положение от собственной наглости. Стремясь изолировать политический процесс от народного влияния, они передали полномочия за максимально возможное большинство решений никем не избранной бюрократии, на которую свободно влияли лоббистские группы. Выборы должны были продолжаться, но так, чтобы не иметь большого значения. И не должно быть серьезных политических альтернатив: ни «нового курса», ни структурной реформы, ни общей левой программы, ни «итальянского пути к социализму».

Не удивительно, что этим воспользовались крайне правые, чьи ценности, такие как дисциплина, закон и порядок или нация, гораздо больше подходят меньшинству. Программы, основанные на ценностях, разработаны, чтобы позволить тем, кто их поддерживает, спать с чистой совестью, позабыв о вопросах реального соотношения сил в мире (Для большинства людей легче определить себя как хороших граждан, чем как хороших антирасистов). Экономическая политика правых блестяще сочетается с европейскими структурами, созданными левыми и зелеными. В вопросе Европы и ценностей правые разгромили левых на поле, которое левые выбрали и на котором обречены были проиграть.

Чтобы преуспеть, политические движения должны верить в то, что они говорят. Победители из числа правых не были кейнсианцами или мягкотелыми консерваторами, как называла их Маргарет Тэтчер, они гнули свою линию. Пока левые не предложат что-то получше, чем мягкая правая политика, у них нет шансов победить. Чтобы изменить эту ситуацию, они должны обратиться к истокам конфликта между левыми и правыми. Это значит выйти за пределы ценностей, вроде феминизма или антирасизма, которые радостно принимают и современные правые. Это значит, что нужно поставить фундаментальный вопрос: кто контролирует экономику?

Вера в социализм

Когда либеральные мыслители XVIII века представляли себе общество мелких независимых производителей, идея свободного рынка и враждебности к власти феодального государства и церкви имела смысл. Но возникновение крупного предпринимательства привело к растущему обобществлению производства и поставило под вопрос частную собственность на средства производства. Фундаментальный принцип социализма состоит в том, что раз процесс производства оказался эффективно обобществлен, то также обобществлен должен быть контроль над ним, если мы хотим реализовать надежды на свободу, выраженные в классическом либерализме.

Если средства производства и средства информации, возникшие в ХХ веке, находятся в частных руках, отдельные люди приобретают широкую, практически феодальную власть над остальным населением. Сегодня подлинными наследниками классического либерализма являются сторонники социализма, в то время как те, кто сегодня называет себя либералами, поддерживают одну из форм тирании, тиранию нанимателей, и, зачастую, жестокую форму государственного контроля через американское военное господство над остальной планетой.

Социализм, каким я описываю его здесь, - это естественный ответ на проблемы, связанные с развитием капитализма. Тот факт, что теперь он редко обсуждается – это следствие эффективности систем индоктринации, известных в наших обществах как образование и СМИ. Вопрос о социализме не имеет ничего общего с кризисом капитализма, разрушением (реальным или воображаемым) окружающей среды или предполагаемым обуржуазиванием рабочего класса. Поскольку контроль над собственным существованием – это глубинное человеческое чаяние, этот вопрос не уйдет и с ростом стандартов жизни и не требует катастрофы, чтобы выйти на передний план. Чем больше будут удовлетворяться связанные с выживанием биологические потребности, тем сильнее будет наше стремление к обеспечению собственно человеческих потребностей в автономии и свободе.

Было бы ошибкой говорить, что никто больше не думает о социализме. Левая позиция, которая вновь приобретает популярность, - это защита общественных служб и прав трудящихся. Сегодня это главные поля битвы против капитала. Весь смысл Европейской Конституции сводится к предотвращению демократии и разрушению социального Эдема – социального страхования, массового образования и общественного здравоохранения, которые являются эмбриональными формами социализма и сохраняют свою популярность.

К сожалению, почти полное исчезновение социалистической перспективы из политического дискурса влияет на многие аспекты повседневной борьбы. Есть огромная разница между протестом против злоупотреблений признаваемой легитимной власти, и краткосрочной борьбой против власти нанимателей, не признаваемой легитимной. Это именно та разница, которая в прошлом отличала реформирование или отмену системы рабства, просвещенную монархию или республиканство, колониальное правление марионеток или национальную независимость.

Главная трансформация 

Либеральные мыслители высмеивали Маркса за то, что предполагаемый переход к социализму в развитых капиталистических странах не состоялся. Один из ответов заключается в том, что система, в которой мы живем, является не просто капиталистической, но империалистической. Европе обязана своим развитием существованию обширной периферии. Вообразите, что Европа – единственный континент на планете, а остальные материки никогда не поднимались из океанов. Не было бы ни работорговли, ни южноамериканского золота, ни эмиграции в Северную Америку. Какое общество мы могли бы построить без постоянного притока сырья, дешевого труда иммигрантов, импорта из экономик с низкими доходами и потока образованных людей из развивающегося мира, спасающего нашу разрушающуюся систему образования? Нам пришлось бы радикально экономить энергию, баланс сил между рабочими и нанимателями был бы совсем другим, а общества праздности бы не существовало.

Социализм в ХХ веке проиграл во многом потому, что страны, в которых капитализм создал высокий уровень культурного и экономического развития, где существовали элементы демократии, и где, следовательно, было возможно и необходимо выйти за пределы капитализма, были также господствующими странами в империалистической системе. Империализм имеет два следствия. В экономическом плане он позволяет господствующим государствам выносить проблемы на периферию. В стратегическом плане он рождает эффект «разделяй и властвуй»: западные рабочие всегда получали лучшие условия жизни, чем их собратья в развивающемся мира, и испытывали чувство превосходства, стабилизировавшее систему.

Вот почему деколонизация была главной трансформацией ХХ века. Она освободила миллионы людей в Азии и Африке от расистской формы господства. Деколонизация продолжится и в этом столетии и покончит с историческим периодом, начавшимся с открытием Америки. Европейцам придется приспособиться к потере преимуществ, связанных с привилегированным положением в империалистической системе. Сегодня китайцы вынуждены продавать нам миллионы рубашек, чтобы купить самолет Airbus, но кто будет делать наши рубашки, когда они будут строить самолеты?

Существует потенциал для конфликта между теми, кто больше всего выигрывает от глобализации, теми, кто контролирует капитал, позволяющий им эксплуатировать рабочую силу в Азии, и подавляющим большинством населения Запада, которому не так повезло. Поскольку они живут в развитом мире, эти люди вынуждены продавать свою рабочую силу по цене, которая больше не конкурентоспособна на глобальном рынке. Это предполагает большее исключение и кризис государства всеобщего благоденствия, но это также может означать и возобновление классовой борьбы в новых формах.

Адаптация к упадку

Развивающийся мир становится более автономным и в других отношениях. США завязли в Ираке, и они не смогут выйти из войны, которую нельзя выиграть, пока она не заставит их отказаться от имперских амбиций. Иранская ядерная программа – это вызов Западу, который должен отступить или развязать катастрофическую по последствиям войну. На уровне скорее символическом, чем сущностном, Израиль потерпел второе военное поражение от рук Хизбаллы в 2006 г. Политические и военные победы Хамас – это признак провала политики сотрудничества с Израилем, курс на которую некоторые представители палестинской элиты взяли после соглашения в Осло. Все эти неожиданные события провоцируют кризис доверия между мировыми лидерами.

Главная проблема, которая стоит перед Европой, - это адаптация к нашему упадку, не воображаемому упадку по сравнению со США, но реальному, по сравнению с развивающимся миром. Правящий класс США пытается удержать гегемонию силой, и его провал может только обострить кризис Империи, в то время как фантазии европейской правой все еще сводятся к тому, что мы можем решить наши проблемы, имитируя США. Радикальная левая в целом игнорирует проблему упадка и, несмотря на свою риторику, продолжает защищать социал-демократическую, кейнсианскую политику, подорванную глобализацией.

Абсолютный приоритет заключается в том, чтобы население стран Запада не поверило в американо-израильские фантазии войны с терроризмом и исламофашизма (к которым присоединилась опасно большая часть французских левых, что симптоматично в свете длительной традиции непонимания конфликтов на периферии со стороны западных левых).

Исторические изменения всегда приходили с периферии. Октябрьская революция 1917 г. и роль Советского Союза в победе над странами Оси имели колоссальное значение для деколонизации и создания социал-демократического Эдема в Европе в 1960-х гг. Победа колонизированных народов привела ко многим прогрессивным изменениям в Европе в 1960-х гг. Если мы возьмем на себя усилие понять и сделать выводы из нынешних восстаний в Латинской Америке и на Ближнем Востоке, мы осознаем, что они могут привести к радикальным изменениям в господствующих государствах. Что может означать не столь мрачное будущее для всех нас.

Перевод с французского Дональда Унама: http://www.zmag.org/content/showarticle.cfm?SectionID=10&ItemID=13722

Перевод с английского Юрия Дергунова