(на статью А. Мичурина «Еще одна разновидность социализма. Теперь – «философская».)

Товарищ А. Мичурин обиделся на «вкривь и вкось толкуемые фразы» из его статьи о социализме (а также о капитализме и коммунизме): не поняли, не оценили, оболгали и опошлили, а самого выставили чем-то, «набитым опилками», с головой, в которой отражается… отнюдь не марксистская теория. После такого начала в отзыве-возражении на критику публично изложенных им теоретических взглядов нужно, видимо, онеметь от возмущения (а мне – от стыда) в виду учиненного безобразия над честным и глубокомыслящим публицистом, после чего разразиться громами и молниями (а мне – покаяться) и снять критический материал (благо, это возможно, поскольку условия размещения позволяют). Театр начинается с вешалки, а ответ А. Мичурина с позы незаслуженно униженного и оскорбленного – драматургического образа, из которого он, к сожалению, до конца так и не выйдет.

Толкование «вкривь и вкось» – вещь, конечно, недопустимая, но вполне адекватная к «вкривь и вкось» изложенным взглядам. Повторяться не хочется, но все же, что нам говорит А. Мичурин о социализме? Читаем оригинал (выделения жирным шрифтом мои. – Ю.К.): «А теперь социализм. Он есть, по сути своей, социальные мероприятия буржуазного или пролетарского государства, направленные на поддержание благополучия социально нуждающихся граждан, а также на развитие здоровья и культуры граждан с совокупным доходом ниже среднего в государстве (понятно: у кого совокупный доход выше среднего, тех государству социально, или социалистически, специально поддерживать нет нужды)». Как это можно понять? Да только так: социализм в своем существе (по своей природе, во всеобщем своем значении) есть социальные мероприятия, направленные на поддержание благополучия социально нуждающихся граждан. Оговорка, что эти мероприятия исходят от буржуазного или пролетарского государства, ничего к данному определению социализма не прибавляет, т.к. они никак не связаны с классовой сущностью ни буржуазного, ни пролетарского государства. Таким образом, социализм А. Мичурина сводится к обычной филантропии, которая могла проявить себя как частный случай в государстве любого исторического типа, например, в древнем Риме или средневековом Китае. Так ведь и А. Мичурин с этим не спорит, утверждая, что «социализм есть всего лишь некие достаточно субъективно определяемые мероприятия государства (например: стоимость проезда на государственном автобусе сделаем нулевой, а на государственном такси – срежем на половину)». Слово «субъективно» означает только то, что эти мероприятия не вытекают из объективной природы государства. И для того, чтобы поставить точку в этом вопросе, А. Мичурин подчеркивает: «не более».

К приведенному выше определению социализма А. Мичурин вдруг присовокупляет еще одно: «Социализм есть функция развитой капиталистической общественно-экономической формации». Вот тебе и на! Субъективно (читай, случайно) определяемые мероприятия государства вдруг становятся функцией аж общественно-экономической формации, капиталистической и развитой. Допустим (ведь думал же человек, о чем писал), но тогда следовало бы уточнить, во-первых, что означает словосочетание «функция общественно-экономической формации», а, заодно перед этим – «общественно-экономическая формация», поскольку по поводу последней есть разные мнения. Во-вторых, разъяснить, что есть развитая капиталистическая общественно-экономическая формация? Развитая – в каком смысле? Если это какая-то особая фаза капитализма, то когда, с какого исторического момента мы могли бы ее наблюдать, так сказать, эмпирически? Загадки. А вот еще одна – «пролетарский социализм как высшая фаза развития капиталистической формации». Мы-то считали, что ее высшей фазой (стадией) является «империализм», и вдруг как обухом по голове – «пролетарский социализм». Нет, конечно, кто осмелится возражать, ведь знал же человек, о чем писал, но как-то не донес свою новацию во всей полноте и ясности. Хотелось бы для начала прочитать Ваше, товарищ, опровержение к известной ленинской работе.

Никто Вас, уважаемый А. Мичурин, изделием, набитым опилками, не считает, но Вы-то нас за кого (каких) считаете? Что, по-вашему, должно отразиться в наших головах после всего прочитанного в Вашей статье о социализме? К примеру, после этого: «…помимо перечисленного выше пролетарский социализм делает дополнительные денежные (госбюджетные) траты на переходные мероприятия к коммунистическим воспроизводственным отношениям, а именно: на мероприятия по сокращению в обществе государственного управления (вмешательства государства в дела общества) и по сокращению массы наемного труда. Возможно, это последнее должно делаться за счет пролетарского классового налога на прибыль бесклассовой коммуны». Конечно, возможно сейчас так и говорят о серьезных вещах продвинутые люди, «известное время занимавшиеся практикой и теорией языкознания», но тогда я вынужден признаться в своей безнадежной отсталости. Такой язык мне не доступен. Продолжаем.

Что означает (в переводе на общедоступный язык) Ваше обвинение в «гнусной подтасовке собственной выдумки в мои (то есть Ваши) теоретические выкладки»? Как написано, так и прочитано.

[Мичурин] «Социализм… – это вовсе не противоположность капитализма, как многие ошибочно думают и поныне. Капитализм, а особенно государственный капитализм, это политико-экономическая основа как буржуазного, так и пролетарского социализма».

Капитализм как политико-экономическая основа, в моем понимании, означает господство частной собственности и капиталистических производственных отношений, и, соответственно, политическое господство буржуазии. Как с этим вяжется пролетарский социализм, который «делает дополнительные денежные (госбюджетные) траты на переходные мероприятия к коммунистическим воспроизводственным отношениям»? Я понимаю, Вы не нуждаетесь в цитатах из теоретических источников марксизма, но тогда дайте свое собственное определение (теоретическую выкладку) капитализма. Не любите дефиниций? Ну, хоть намекните, как говорят студенты, своими словами. Надеюсь, что у Вас это получится без «мерзкой подтасовки» на фоне очевидных эмпирических фактов.

[А. Мичурин] «…Марксисту не нужно никаких цитат, достаточно одного знания жизни Маркса, чтобы понять, сколь большую важность придавал он написанию своего труда «Капитал». Спросите, для чего его вообще нужно было писать? Так марксистско-пролетарский классовый ответ напрашивается сам собой! Не развлечения для – ради вооружения пролетарского класса толковой теорией современного ему капитализма. Для чего, спросите, вооружать, если сразу после пролетарской революции устанавливается пролетарский социализм? Отвечаю ещё раз (повторение – мать учения)…».

У кого же спросить? У Вас? Страшновато, а вдруг не пойму. Проще у Маркса или Энгельса, обратившись к их предисловиям к первому-четвертому изданиям «Капитала». Помогают в этом вопросе также их письма (Маркс К., Энгельс Ф. Письма о «Капитале». – М.: Политиздат, 1986, – 352 с.). Вот и Вы бы с них начинали свой «марксистско-пролетарский классовый ответ», ну а потом донесли бы до нас свой собственный, «который напросился сам собой», для сравнения. Или опубликовали бы содержание своей доверительной беседы с Марксом, если имели честь встретиться с ним лично (чем черт не шутит!) К этому можно было бы прибавить и ленинский, да и другие «ответы» от уже признанных теоретиков марксизма.

Что же касается пролетарского социализма в его государственной форме (диктатура пролетариата), то и Маркс, и Энгельс не раз писали о том, что появиться он может лишь при наличии определенных материальных и духовных предпосылок. Об одной, наиважнейшей из них, Энгельс писал в «Анти-Дюринге» (Соч. 2-е изд., Т. 20. – С. 288-290). Вы уж не побрезгуйте, ознакомьтесь, всего-то 2-3 страницы. Скбжете нам потом, был ли Энгельс прав. Кое-что на этот счет имеется у них и в других произведениях, где они высказываются о ходе коммунистической социальной революции. Но предлагать не смею, уяснив, что Вы не любите цитат, содержащих чьи-либо размышления и некоторые их них выводы, включая Маркса, Энгельса и др. Кстати, знакомясь с Вашим сердитым отзывом, я наскочил на фразу о «диалектическом существовании капитализма и коммунизма» или, как Вы пишите, «капитализма-социализма, с одной стороны, и коммуны, с другой», а также о возможности «эклектики их существования». Боюсь показаться навязчивым, но глубина этой мысли требует с Вашей стороны консультативной помощи и, уверен, не только мне одному.

[А. Мичурин] «Вот так это доказывается, дорогой т. Калитаев – без помощи или при минимуме необходимых цитат, в основном, «токмо работой собственного мозга». Впрочем, вы, как хорошо видно из вашей статьи, в большой степени начётчик, любитель цитировать чужие мысли, вам «про работу мозга», видимо, не дано понять. Ведь вы требуете от оппонента не самостоятельных размышлений (ибо они вам у какого-то там Мичурина «не ндравяца»), а цитат, цитат и ещё раз цитат…».

Нет, почему же! Про работу мозга, который не нуждается в усвоении теоретического наследия и практического опыта, мне кое-что понятно. Не все, разумеется. Что касается цитирования, то дело, конечно, не в том, чтобы показать свою начитанность, и уж, тем более, не в том, чтобы завалить и оглушить оппонента фразами из авторитетных источников. Всегда полагал, что придя к каким-то выводам, важным с теоретической точки зрения, воспитанный человек должен указать на источник своей мудрости, и это – во-первых. А, во-вторых, признать (даже если сильно не хочется), что он не первый изобретатель велосипеда, и до него в интересующей его области что-то происходило, и даже имеются кое-какие выдающиеся результаты. И уж обязательно сделать соответствующие ссылки в том случае, если основная часть исследовательской работы проведена без его участия, а на его долю выпало лишь обобщение некоторых из уже полученных результатов, интерпретация их применительно к новой ситуации, или что-то в этом духе. Не желаете пользоваться результатами чужого труда, считаете их неверными, тогда покажите нам кухню своего творческого процесса, докажите, в чем ошибались ваши предшественники, и почему вы пришли (и не могли не прийти) к другому итогу.

Цитирование помогает и критикам, поскольку в этом случае они могут определить, насколько правильно понята вами мысль, которую родили еще до вас, и насколько ваша идея находит свое основание в этой мысли, логически ей соответствует и, значит, может считаться ее скромным развитием. Или наоборот, ее уверенным опровержением. Первооткрывателю, который руководствуется «токмо своим мозгом», а остальное ему «трава не расти», эти условности, конечно, не к чему. На то он и Первый, предшественников у него нет. Правда, с критериями добытых истин (и уж, тем более, – Истин), ему придется туговато. Практики можно не дождаться, а логика (тоже открытая им самим) рискует оказаться не убедительной. Надо, уважаемый А. Мичурин, открывать свои Истины, встав на плечи титанов. Но сначала забраться на них, без ущерба для себя и титанов.

[А. Мичурин] «А теперь скажем о вашем прямом «теоретическом» подлоге. В цитированном вами из моей статьи отрывке достаточно чётко мною написано, что политэкономической (не философской, заметьте!) базой как буржуазного, так и пролетарского социализма может быть только капитализм, а прежде всего – государственный капитализм: поскольку это не персонифицированный капитализм и правящий в государстве класс (или одна из фракций правящего класса) может легко обращать прибыль «ничейных» государственно-капиталистических предприятий, как писал Ленин в «Грозящей катастрофе и как с ней бороться», на пользу всего народа» (Ю.К. – высказывание Ленина в оригинале не приводится, но с таким стилем мы уже свыкаемся. На наших глазах происходит работа мозга, при чем же здесь цитаты, цитаты, цитаты).

Вот хоть убейте меня, но не способен я понять, что такое (надо понимать, единая) «политэкономическая база» буржуазного и пролетарского социализма, да еще в противовес к базе «философской» (за последнюю все же можно принять исторический материализм). Есть, наверно, «политологическая», «социологическая», «культурологическая», «социально-психологическая» и пр. и пр. согласно разделам каталога в массовой библиотеке. И все – «базы», нет – «Базы».

А. Мичурин стремится объяснить всем нам простую вещь, что революционный пролетариат достигает желанной цели путем превращения именно капитализма в коммунизм. Капитализма – вбивает нам в не подготовленные образованием головы обладатель самодостаточного мозга. Капитализма, уясните себе прид…, он – База. Не поленимся и на этот раз, залезем в Экономическую энциклопедию «Политическая экономия» (М., «Советская энциклопедия», т. 1 «А»-Индексы, 1972, 560 с. с илл.). Находим «Базис и надстройка», «Базисная цена», но нет «Базы», ни в каком сочетании. Что касается базиса при капитализме, здесь, вроде бы, кое-какая ясность имеется – это господствующие капиталистические производственные отношения. Но почему пролетарский социализм выступает их формой? И какой! Государственной! Получается, что пролетариат политически господствует, на дворе диктатура пролетариата, но при этом сохраняется капиталистическая частная собственность (капитализм же!), класс буржуинов, следовательно, и капиталистическая прибавочная стоимость, и экономическая эксплуатация наемного труда (а также рынок, конкуренция, деньги, наемный труд, заработная плата и далее по списку). Нескромный вопрос: в чем же тогда проявляет себя политическое господство пролетариата, если при данных экономических условиях оно Вами все же мыслится? Одно из двух: или это, как говорится, и «дураку понятно», или понятно только одному ему.

Или мы сталкиваемся здесь с фантастической идеальной конструкцией – продуктом самодостаточного мозга, – в которой само государство является пролетарским, а его экономическая основа – буржуазной. Ушлые пролетарии как-то умудрились захватить и удержать в своих руках государственную машину, и с ее помощью оседлали частнокапиталистический рынок, чтобы доить его в пользу государственного бюджета, посредством которого они и получают свое материальное удовлетворение (пособия, что ли?). При этом они, как бы А. Мичурин не умалчивал сей факт, остаются пролетариями в экономическом смысле, то есть классом экономически угнетаемым. Ибо откуда же без этого возьмется сама капиталистическая экономическая основа «пролетарского социализма» по-мичурински? Следовательно, мы получаем такую форму социума, в котором экономически угнетаемый класс является одновременно и политически господствующим. Он еще остается «ничем», но уже стал «всем» (какая-то не постигаемая зачумленным чужими цитатами мозгом форма диалектики). А политическое господство ему нужно для того, чтобы, оставаясь экономическим рабом в системе общественного производства, постепенно через контролируемый им госбюджет (и другие внебюджетные фонды) направлять денежки на собственное удовлетворение (через различные формы социального вспомоществования) и на строительство негосударственного общества (здесь моей фантазии не хватает). Это и есть «пролетарски управляемый капитализм». А. Мичурин скажет, опять все переврал. Но здесь не вранье, а робкая попытка дилетанта проникнуть в содержание идеи капитализма, который управляется пролетариатом, угнетаемым, но господствующим. Если она неудачная, тогда требуется консультативная помощь, так сказать, аутентическое толкование. Но на это я уже намекнул раньше.

Вспоминается, однако, Маркс, который писал, что при национализации (огосударствлении) частной собственности пролетарской властью, частная собственность остается, но уже в форме «всеобщей частной собственности» («грубый коммунизм»), поскольку отрицается неполно (фаза антитезиса). Принадлежит она всему обществу в лице его государственной организации (государства). Так причем же здесь капитализм с его «базой»? Капитализм не может «перерасти» в коммунизм без социальной революции – это, выражаясь языком А. Мичурина, «марксистско-пролетарский классовый ответ» на данный вопрос. В чем же тогда ее содержание, если она оставляет в качестве господствующей категории частную собственность капиталиста, да еще в «чистой», как писал Маркс, форме. Если речь идет о государственной корпоративной собственности буржуазии, о которой писал Энгельс, то она выступает материальной предпосылкой, а не результатом пролетарской революции. Ленин в послеоктябрьский период высказывался о государственном капитализме, но оговаривался, что такой капитализм уже не совсем капитализм. И правильно делал. Но, к сожалению, не разъяснил пролетариям, что речь идет о «всеобщей частной собственности» – частной собственности, но с обратным знаком, отрицательной частной собственности, такой форме частной собственности, которая отрицает предыдущую ее форму. А получилось бы вообще? Могли и не понять диалектику отрицания отрицания, спросили бы прямо: ты, вождь, за рабочих с крестьянами или за беляков с мировым буржуином. О частной собственности после пролетарской политической революции писал Энгельс, который высказывался в том смысле, что главное захватить командные высоты в экономике. В остальном частные предприятия могут быть оставлены, но они превращаются лишь в один из экономических укладов, и не господствующий. Все зависит от конкретной ситуации, в которой развивается революционный процесс. Большевики пошли на национализацию, исходя не из теоретических выкладок, а из конкретной ситуации разворачивающегося экономического саботажа со стороны собственников и их администраций, стремившихся подавить новую политическую власть экономически. В конструкции социализма А. Мичурина этого произойти не может. Почему? Да потому, что в руках пролетариата окажется государство с его механизмом политического насилия (как будто у большевиков оказалось что-то другое). Вот и вся гарантия. Роль насилия в истории – для А. Мичурина она решающая. То, что частную собственность нельзя уничтожить сразу, есть общее место в марксизме. Но речь идет не об институциональной ликвидации – она-то как раз возможна – а об уничтожении частной собственности в ее «геологическом» основании. Основание же – разделение труда. И это достигается, писал Энгельс, только обеспечением быстрого развития производительных сил.

[А. Мичурин] «…Социализм у вас «чисто философский», супервозвышенный над бренными (если не сказать «низменными») заботами «униженных и оскорблённых», а также и просто нуждающихся в социальном вспомоществовании от государства – совокупного в данном случае капиталиста».

Социализм у меня (если, конечно, Вы читали и то, что не задевает Вас лично) – это революционная социалистическая практика «униженных и оскорбленных», направленная на осуществление стратегических целей коммунистической социальной революции, а не на получение социального вспомоществования от государства. Если действительность революционной практики Вам кажется философской иллюзией, а действительность социального вспомоществования единственно реальным делом для рабочих, то нужно так в открытую и сказать: товарищи пролетарии, требуйте материальной помощи; будете проявлять настойчивость, хотя бы на нормальные костыли денег дадут; а если добьетесь большего, то вот вам и социализм, и не какой-то «философский», а самый настоящий, о котором мечтали и Маркс, и Энгельс. Как уже постепенно проясняется, социализм товарища Мичурина есть политическое господство пролетариата, устанавливаемое с целью получения социального вспомоществования. Пролетариат начинает с этого, а затем, каким-то пока неведомым (мне) способом, превращает общество в негосударственное – настоящее коммунистическое.

[А. Мичурин] «Почему же в таком случае вы лишаете статуса материалиста именно меня…»?

Побойтесь бога, товарищ, как же я могу лишь Вас того, чем не одаривал. Прямо в разбойники меня записали, в насильники какие-то. Оставайтесь в своем самосознании и материалистом, и социалистом, да хоть кем. Материализм – это же не статус, такое вот престижное положение в левой тусовке. Говорят, что это – мировоззрение, а оно или есть, или его нет. Ну, подумайте, кто может лишить Вас Ваших убеждений, выстраданной Вами интеллектуальной позиции?

[А. Мичурин] «…он обычный «философский» схоласт, социализм которого являет отнюдь не реальный, а лишь воображаемый, абстрактный, отвлечённый от реальной экономики – от капитализма с его госбюджетом или от коммунизма с иным, неденежным и негосударственным, фондом осуществления гуманных мероприятий – характер».

Да, с социализмом, воплощенным в «госбюджете» или в «не денежном фонде осуществления гуманных мероприятий», действительно, прошу меня не связывать. «Реальный гуманизм» Маркса, реализуемый через… осуществление гуманных мероприятий. В этом весь заземленно-приземленный социализм А. Мичурина.

[А. Мичурин] «Ю. Калитаев упрекает меня в том, что я будто бы переврал, трактовал по-своему Энгельса».

Слово «переврал» из Вашего лексикона, товарищ. На примере с цитатой из Энгельса я хотел показать, что недопустимо заниматься публичным толкованием кого-либо, не приведя предварительно его слова с буквальной точностью. Тем более, если они извлечены из контекста, когда сразу, без обращения к первоисточнику, невозможно выяснить общий ход мысли цитируемого.

Вот как это выглядит у Вас: «Почему Энгельс и пишет в «Анти-Дюринге» насчет социализма: ЕСЛИ он хочет освободить рабсилу от ее положения товара (см. эпиграф, взятый со с. 206 т. 20). Т.е. если «он» хочет перерасти из социализма в коммунизм… Ведь «он» вполне может и не захотеть такого поворота событий…».

Специалист в области языкознания даже не удосужился выделить обычным способом слова Энгельса, чтобы читатель смог увидеть, где начинается и заканчивается Энгельс, а где – сам А. Мичурин. Осталось предположить, что после двоеточия «пошел» Энгельс, но он не пользовался жаргонным словечком «рабсила», поэтому, на самом деле А. Мичурин излагает Энгельса своими словами, а затем, их же комментирует. Как это называется?

[А.Мичурин] «Я специально выделил слово «ЕСЛИ» прописными буквами. Для того именно (есть такой полемический приём: несколько изменить ставшую устало-привычной и потому не замечаемой форму), чтобы на него обратили особое внимание все педанты типа Ю. Калитаева. Как человек, известное время занимавшийся практикой и теорией языкознания, ответственно заявляю здесь: процитированная моим критиком фраза Энгельса вполне может быть переделана без потери своего смысла, сути так, как сделал это я, а именно: социализму, ЕСЛИ он хочет (добавлю еще к Энгельсу, не изменяя смысла:) после пролетарской революции…».

Честно признаюсь, с таким феноменом мне встречаться еще не приходилось (видимо редко, потому и не помню). Процитируй, товарищ, а затем прокомментируй, сие ни кому не возбраняется. Но зачем же править уже написанное, и не Вами? К примеру, нет у Энгельса никакого «если», а товарищ Мичурин, ставит его в начало фразы, которую предлагает (как бы это выразиться помягче) в качестве подлинника. В таком случае надлежит предупреждать читателя, у которого может не оказаться под рукой «Анти-Дюринга», что приведенное из текста место есть произвольное, немного упрощенное мною изложение мысли классика, ее усовершенствованная форма, ее полемически заостренная конструкция, несколько освеженная мною для восприятия приемом, взятым из современного языкознания. Все бы оценили. Но А. Мичурин этого не сделал. Оснований обвинять его в умышленном использовании недозволенного приема как бы нет, ну написал, как понял, что тут поделаешь. Но почему другим было отказано в праве прочитать и понять по-своему, а затем, возможно, возразить А. Мичурину: Вы, товарищ, чего-то не того, как-то не так? Ленин писал: «Марксизм есть чрезвычайно глубокое и разностороннее учение. Неудивительно поэтому, что обрывки цитат из Маркса, – особенно если приводить цитаты некстати, – можно встретить всегда среди «доводов» тех, кто рвет с марксизмом» 1 . Одним словом, попался товарищ на реконструкции невнятного выражения Энгельса, проявил, так сказать, рвение (а что в этом особенного? Райкин же объяснял: нужно шелестеть извилинами). Но зря, недосмотрел. Вот и с Калитаевым могут теперь сравнивать, а это уж полный отстой, долго потом не отмоешься.

Вообще, читать товарища Мичурина интересно, но с определенной точки зрения, когда слово «интересно» хорошо заменяется другим – «занятно». Вот он пишет: «Стихийный пролетарский социализм, т.е. социализм, постоянно возникающий в пролетарской среде самопроизвольно, помимо сознания и воли класса, социализм, существующий в пролетарском классе без дальнейшего научного анализа и синтеза…». Понятно, что если «стихийный», то непременно «помимо сознания и воли класса», «самопроизвольно». Понятно, да не совсем, – как это «помимо сознания»? Рефлекторно, что ли? На уровне базовых психических реакций? Как у братьев наших меньших? Допустим. Но понятие социализма у А. Мичурина связано с социальными мероприятиями государства, направленными на поддержание благополучия социально нуждающихся граждан. И здесь что-то уже не связывается. Что же тогда в социальном плане представляет собой самопроизвольный, бессознательный и не волевой, стихийный пролетарский социализм? Вопрос, на который А. Мичурин ответа не дает. И правильно делает, никто не сможет дать. Далее. Маркс и Энгельс – интеллигенты пролетариата. Не рабочая аристократия, о которой кое-что известно, а именно интеллигенты. Это – комплемент, основоположники были бы довольны. А вот дальше он вряд ли бы их порадовал.

[А.Мичурин] «Стихийный рабочий социализм, по Энгельсу, не понимал и не понимает (как раз в силу стихийности) того, что «важно понять», а именно: необходимость постепенного уничтожения во время установленного после пролетарской революции пролетарского социализма-капитализма наёмного труда с его рабочей силой – товаром».

Что значит «постепенного», в чем здесь соль? Ведь пролетарская революция для Маркса и Энгельса – это непрерывная революция. Может слово «постепенный» означает не в революционном темпе? А может что-то другое. «Глубока река». Впрочем, не все безнадежно. Ведь А. Мичурин объясняет, что пролетариат захватывает государственную власть для того, чтобы наемный труд остался. И только затем, постепенно, он его изживает посредством использования госбюджета, денежных трат на установление коммунизма.

Значит, «стихийный пролетарский социализм» не приемлет постепенность, а «осознанный» становится ее ярым сторонником. Нехорошо, как бы они при таких делах не намяли друг другу бока. Уважаемые читатели, вы понимаете, о чем здесь говорит А. Мичурин? Я, признаюсь, нет (но мне простительно – ибо педант, начетчик, схоласт, апологет философского социализма, обыкновенный оппортунист, МРАКсист и т.п.). В теоретических выкладках А. Мичурина социализмы выступают как субъекты, конкретные индивиды, мистифицированные сущности, и есть еще одна – «первоначальный коммунизм». Таким образом, нас поднимают до высоты эзотерического видения общественных процессов. Товарищ Мичурин, не обижайтесь, но говорите Вы непонятно. Хотя для пролетария, с которым сами Вы готовы побеседовать на любой лавочке, вполне вероятно, что это будет не так: напротив – просто и доходчиво, открыто и доступно, по-нашему, по рабоче-крестьянскому.

[А.Мичурин] «Вот эту логику развития капитализма-социализма в коммунизм у Энгельса и у меня и пытается затушевать наш оппонент-критик, скрыв от читателя (довольно нагло, нужно сказать, поскольку это скрытие произошло после полного цитирования Энгельса) определение Энгельса стихийный применительно к рабочему (пролетарскому) ненаучному социализму, а также и к стихийному социализму Дюринга».

Там лишил статуса, здесь затушевал логику, и еще что-то нагло скрыл от читателя. Набирается целая серия эпизодов посягательства на свободу интеллектуального проявления А. Мичурина, особо тяжкий состав, наказание – по совокупности сроков. Хочется кричать от беспомощности. Люди! Не посягал я на материалистическую непорочность А. Мичурина, а если лишил его «статуса», то не по злой воле, а в состоянии сильного душевного волнения и в пределах необходимой обороны. Не затушевывал я никакой его логики, я ее вообще не видел. И не скрывал ничего от простых смертных, скопировал цитату Энгельса полностью из официального текста, не укорачивал, не прибавлял, не украшал, не освежал. Дал в натуре, какая есть.

[А.Мичурин] «Если это недопонимание, то весьма полезно будет процитировать здесь Ю. Калитаеву из «Анти-Дюринга» о противоположности диалектического и метафизического мышления (с моими ремарками)».

Здесь А. Мичурин благосклонно дает мне урок «диалектического различения» метафизики и диалектики, цитируя (разумеется, с авторскими, т.е. его собственными уточнениями и комментариями) известное место в названной работе Энгельса. Впрочем, я его тоже цитировал, поэтому пропускаю. Ремарки А. Мичурина составляют значительный процент от общего размера приведенной им цитаты и должны свидетельствовать о его глубоком проникновении в ее идейное содержание. Будут ли они, навязанные в такой незатейливой и явно некорректной форме, интересны читателю? Я бы отметил лишь одну, где А. Мичурин упорно проводит свою мысль о «пролетарски управляемом капитализме» или, если я правильно трактую, о «капитализме, управляемом пролетариатом», считая, почему-то, что она имеет свое основание в приведенном им отрывке.

[А.Мичурин] «А теперь представьте себе, читатель, что коммуна – это некое положительное общественное образование (или, если хотите, некий исторический плюс), а госкапитализм под управлением даже пролетариата – это некое отрицательное общественное же образование (некий минус). Сможете вы диалектико-материалистически соединить их, т.е. эти плюс и минус, вместе»? Или будете настаивать против Энгельса и диалектики на том, что плюс и минус, пролетарский капитализм-социализм и первоначальный коммунизм «принципиально», т.е. метафизически, соединить невозможно? Или вы станете соединять их по-дюрингиански и сталинистски, эклектически, а не диалектически…»?

Представьте себе, читатель, что одно – это плюс, а другое – минус. Сможете вы диалектически соединить их вместе? Или будете метафизически сопротивляться диалектику Энгельсу, настаивая на том, что плюс и минус соединить невозможно, или соединять их эклектически по-дюрингиански, сталинистски? Естественно, что после такого вопроса у читателя отпадет всякая охота заниматься каким-либо сочленением исторического плюса с историческим минусом. Кому понравится перспектива оказаться перед лицом А. Мичурина метафизиком или, тем более, эклектиком-сталинистом. Я бы не посоветовал, зная о хорошо развитой способности этого товарища по части наклеивания позорных ярлыков. Ну а сам-то А. Мичурин как справляется с диалектической задачкой на соединение плюса и минуса? Кстати, а как он определяет, где гнездится плюс, а где минус? Не метафизически ли? Очень похоже, что именно так.

Вообще-то, начитавшись Энгельса, А. Мичурин должен был бы разъяснить благодарной аудитории, что нет плюса без минуса, и наоборот. Что они – две стороны одной сущности, и соединять их не нужно, по причине того, что они и так друг без друга существовать не могут. Каждый плюс есть абстрактная сторона минуса, и наоборот. То есть каждый из них есть выделенная сознанием абстракция, одна из двух сторон единого целого. Плюс и минус – это внутреннее различение и противоречие одной сущности, которое Маркс (ну, не любит товарищ Мичурин философского социализма) называл различием существования. Пример: два полюса – северный и южный, или мужчина и женщина (это примеры самого Маркса).

Но есть и другое внутреннее противоречие, непримиримое – между одной сущностью и другой сущностью, если они существуют в единстве, но только в антагонизме. Вот они-то, «уложенные» в одну целостность (например, капиталистическое общество с его развивающимся антагонизмом между трудом и капиталом), соединяются как момент развития только в своей борьбе (их борьба и есть причина развития), результатом которой может стать лишь один – исчезновение одной сущности и торжество победы другой. Пора бы привести цитату. Приводим, как обычно без ремарок и купюр (все выделения жирным шрифтом мои. – Ю.К.).

[Маркс] «Действительные крайности не могут быть опосредствованы именно потому, что они являются действительными крайностями. Но они и не требуют никакого опосредствования, ибо они противоположны друг другу по своей сущности. Они не имеют между собой ничего общего, они не тяготеют друг к другу, они не дополняют друг друга. Одна крайность не носит в себе самой стремление к другой крайности, потребность в ней или её предвосхищение. (Но когда Гегель рассматривает как действительные противоположности абстрактные моменты умозаключения – всеобщность и единичность, то в этом именно сказывается основной дуализм его логики. Дальнейшее об этом относится к критике гегелевской логики.)

Против сказанного говорит на первый взгляд следующее: «крайности сходятся», северный полюс и южный взаимно притягиваются, женский пол и мужской также взаимно притягивают друг друга, и лишь благодаря соединению их крайних различий и возникает человек.

С другой стороны, всякая крайность есть своя собственная противоположность. Абстрактный спиритуализм есть абстрактный материализм; абстрактный материализм есть абстрактный спиритуализм материи.

Что касается первого, то северный полюс и южный являются одинаково полюсами, их сущность тождественна; точно так же мужской пол и женский образуют один и тот же род, одну сущность — человеческую сущность. Север и юг – противоположные определения одной и той же сущности, различия одной сущности на высшей ступени её развития. Они представляют собой дифференцированную сущность. Они суть то, что они суть, лишь как различённое определение, и именно как это различённое определение сущности. Истинными, действительными крайностями были бы полюс и не-полюс, человеческий и нечеловеческий род. В одном случае различие есть различие существования, в другом – различие между сущностями, различие двух сущностей. Что касается второго возражения, то главное определение заключается здесь в том, что какое-нибудь понятие (наличное бытие и т. д.) берётся абстрактно, что это понятие имеет значение не как нечто самостоятельное, а в качестве абстракции от чего-то другого и лишь как эта абстракция. Так, например, дух есть лишь абстракция от материи. Тогда ясно само собой, что это понятие, именно потому, что указанная форма должна составлять его содержание, представляет собой, напротив, свою абстрактную противоположность, тот предмет, от которого его абстрагируют, в его абстракции. В приведённом нами примере реальной сущностью предмета является, стало быть, абстрактный материализм. Если бы различие в пределах существования одной сущности не смешивалось частью с превращённой в самостоятельную сущность абстракцией (абстракцией, разумеется, не от чего-либо другого, а, собственно, от себя самого), частью же с действительной противоположностью взаимно исключающих друг друга сущностей, то можно было бы избежать троякой ошибки: 1) что всякая абстракция и односторонность считает себя за истину на том основании, что истиной является лишь крайность, и вследствие этого тот или иной принцип выступает только как абстракция от какого-нибудь другого, вместо того чтобы выступать как целостность в себе самом; 2) что резкость действительных противоположностей, их превращение в крайности считается чем-то вредным, чему считают нужным по возможности помешать, между тем как это превращение означает не что иное, как их самопознание и в равной мере их пламенное стремление к решающей борьбе; 3) что пытаются их опосредствовать. Ибо, сколь бы обе крайности ни выступали в своём существовании как действительные и как крайности, – свойство быть крайностью кроется всё же лишь в сущности одной из них, в другой же крайность не имеет значения истинной действительности. Одна из крайностей берёт верх над другой. Положение обеих не одинаково. Например, христианство, а также религия вообще, и философия представляют собой крайние противоположности. В действительности, однако, религия не является истинной противоположностью в отношении философии, ибо философия постигает религию в её иллюзорной действительности. Религия, таким образом, – поскольку она хочет быть действительностью, – уничтожена в самой себе для философии. Действительного дуализма сущности не бывает. Подробнее об этом – в дальнейшем» 2 .

А. Мичурин соединяет не то, что уже находится в определенной диалектической связи, а то, что в ней не находится, а именно: «полноценный обычный и государственный капитализм» и «полноценный первоначальный коммунизм» («хотя бы и только в коммуне»). Вот потому и «соединяет», что они «не находятся». Эти «чистые», не связанные никаким опосредствованием, сущности А. Мичурин закладывает в одну банку и заливает сверху плотным раствором пролетарского государства (при этом, как я понимаю, желательно не взбалтывать). И… все, процесс пошел.

У Маркса полноценный капитализм порождает диктатуру пролетариата (в силу развития своего – капитализма – внутреннего противоречия), т.е. диктатура является отрицанием капитализма. В свою очередь, коммуна (в наиболее общем ее смысле) отрицает диктатуру пролетариата (опять-таки в силу развития ее – диктатуры – внутреннего противоречия), т.е. коммуна является отрицанием диктатуры и, таким образом, полным отрицанием полноценного капитализма. Происходят все эти метаморфозы в ходе исторического развития. У А. Мичурина они существуют в один исторический момент (в одной «банке»). У Маркса они связаны развитием, через разрешение своих внутренних (имманентных) противоречий, у А. Мичурина они связаны внешне, как раздельно существующие сущности, способные к сожительству. Коммунизм получается у него в результате химической реакции «диалектически» соединенных ингредиентов, ну что-то вроде самогона (пример, понятный многим). Отсюда и выходит у него «капитализм-социализм»+«коммуна» или, в других случаях, «социализм-капитализм»+«коммуна» (не знаю, чем они отличаются, но А. Мичурин, видимо, знает).

Еще раз пройдемся по вопросу. В такой комбинации сосуществуют три общественные формы («три в одном»): (1) капиталистическая экономика («полноценный обычный и государственный капитализм»), (2) государство диктатуры пролетариата (инструмент пролетарского управления полноценным капитализмом), (3) коммуна (форма первоначального негосударственного коммунизма, росток будущего в, так сказать, чистом и незамутненном его виде). Задача пролетариата заключается, видимо, в том, чтобы используя на всю катушку полноценный капитализм (не замордовать бы до времени!), на всех парах (А. Мичурин предлагает – постепенно) нестись к тому, чтобы искусственно привитый (на подвой управляемого пролетариатом полноценного капитализма) фрагмент-форму чистого коммунизма превратить во всеобщую форму бытия. Все, как видим, просто. И вполне диалектично.

[А.Мичурин] «Замечу ещё раз и здесь, что Ленин в «Государстве и революции» попробовал соединить «плюс» с «минусом», когда еще на стадии подготовительных материалов к этой работе встретил выражение диалектика Маркса «государственность коммунистического общества» и весьма сильно удивился его содержательной части: как, и в коммунистическом обществе сохранится государство? а нет ли здесь противоречия»?!

Видимо, искусство диалектики для товарища А. Мичурина заключается главным образом в умелом соединении плюса и минуса. Поэтому он уверен, что этим занятием увлекался и Владимир Ильич. Не знаю, может, Ленин и был удивлен выражению Маркса «государственность коммунистического общества». Вполне возможно, если предположить, что он не знал ранней работы Маркса «К критике гегелевской философии права» 3 , в которой Маркс писал о действительном (неполитическом и материальном) государстве, представляющем собой полное и непротиворечивое тождество сферы всеобщего интереса индивидов (государство как таковое) и сферы их частных интересов (гражданское общество как таковое), в котором они (государство и гражданское общество) исчезают полностью как абстрактные и отчужденные друг от друга стороны одного целого – общества. В нашей терминологии такое действительное государство представлено выражением «коммунистическое самоуправление». Однако можно не сомневаться, что Ленин хорошо знал другую работу Маркса – «Критику Готской программы», в которой сформулирована одна из важнейших закономерностей коммунистической социальной революции, согласно которой

[Маркс] «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата» 4 .

Если (чисто риторическое «если») Ленин понимал, что между капитализмом и коммунизмом лежит период отрицания первого вторым, т.е. период революционного превращения первого во второе, или, иначе говоря, период революционного преобразования первого во второе, который мы можем обозначить как социалистический период, то он, следуя за Марксом, сделал совершенно правильный вывод о том, что политической формой этого переходного периода является государство, а именно – государство диктатуры пролетариата, которое в своем движении (отмирание) постепенно превращается в действительное государство (по терминологии Маркса в его ранних работах), т.е. в коммунистическую форму общественного самоуправления.

Если бы А. Мичурин бросил, наконец, свое пустое занятие соединять плюсы и минусы в конструируемом им прошлом и будущем исторических процессах, то, вполне вероятно, он мог бы заинтересоваться диалектикой отрицания старых общественных форм (действительности, наличного бытия старой сущности) новыми общественными формами (действительностью, наличным бытием новой сущности). И на этом пути мог бы прийти к вполне диалектическому выводу о том, что в процессе этого отрицания все возникающие в нем общественные формы являются переходными и определяются с частицей «не» – уже НЕ капитализм, но еще НЕ коммунизм. Капиталистическая частная собственность, превратившаяся во «всеобщую собственность» социалистического, но еще государственно-организованного народа, т.е. в собственность социалистического государства – уже не капитализм, но еще и не коммунизм. Она именно социалистическая – как частная собственность, пребывающая в состоянии трансформации (превращения) в свою противоположность. Социализм, понимаемый здесь как исторический период осуществления социалистических преобразований, является не какой-то особой формацией, а межформационным переходом, или, точнее, межформационной революцией, поскольку столкновение (борьба) разных сущностей (способов производства) приводит, в конце концов, к гибели одной и торжеству (появлению во всем многообразии своих определений) другой.

[А.Мичурин] «Однако соединил он их (в данном случае коммунизм в виде исторического плюса и пролетарское государство в виде исторического минуса), понимая, что соединять безгосударственный коммунизм и пролетарское государство нужно, если хочешь оставаться диалектиком-марксистом, увы, метафизически, эклектически, а не диалектически».

Товарищ Мичурин постоянно в своем воображении что-то соединяет и разделяет и полагает, что таким же способом мыслил и Ленин. По его мнению (он и не может считать иначе), Лениным двигала лишь одна постоянно беспокоящая его мысль – как бы остаться диалектиком-материалистом. Остаться непременно, при любых обстоятельствах, поскольку другие диалектики-материалисты в лице товарищей из ближайшего окружения (Бухарин, Зиновьев, Каменев, Троцкий и др.) могут, посовещавшись где-нибудь на очередном пленуме, лишить его этого статуса. И что в этом случае делать? Как жить и продолжать управлять революцией? Ильич, конечно, старался, но не дотянул. Разница между Лениным и А. Мичуриным, как это следует из статьи самого А. Мичурина, в том, что он-то соединяет все «диалектически», а Ленин, вот оказия, соединил что-то там «метафизически», и получился конфуз, а уж в скором времени и сталинизм. А это вам не шуточки.

Проблема товарища Мичурина, на мой взгляд, заключается в том, что он заранее определил, что есть исторический плюс, а что – исторический минус. Например, безгосударственный коммунизм – это бесспорный плюс, государственный же (пролетарское государство) – минус. Это как в электротехнике, где плюс и минус определяются вполне эмпирическим путем. А. Мичурин действует, конечно, не эмпирически, а доктринально, т.е. исходит в своих определениях из аксиомы, всем известной и очевидной Истины. Действительно, кто же из марксистов станет спорить с тем, что «безгосударственный коммунизм» – это исторический плюс.

На самом деле, в ходе исторического развития, которое становится социальным творчеством, т.е. сознательно управляемым развитием, очень сложно, или почти невозможно во всех критических случаях загодя определить, какой момент является для развития плюсом (т.е. моментом именно развития), а какой наоборот – препятствующим развитию. Тем более что каждый момент также содержит в себе и плюс (положительное), и минус (отрицательное). Брестский договор, заключенный ленинским правительством с кайзеровской Германией, был плюсом или минусом? Многие из большевистских лидеров считали его крайним минусом, активно ему сопротивлялись. Значит одно и то же действие (акт) может расцениваться как положительное и как отрицательное для дальнейшего движения, и все зависит от точки (угла) зрения. Ленин, как известно, на мире с Германией настаивал, даже на самом кабальном («похабном») его варианте. И победил, в решающий момент сработал высокий авторитет вождя. Но ведь он был прав и по существу, история это подтвердила. Принимая решение, Ленин исходил из главного приоритета (сохранение социалистического государства) и наметившейся тогда тенденции к нарастанию революционного протеста внутри самой Германии, до предела истощенной  войной на два фронта. То есть в общем ходе исторического развития, в конкретной мировой ситуации (положении дел в воюющих странах и пр.) он уловил то, что делало Брестский мир со всеми его минусами плюсом для интересов сохранения и дальнейшего развития революционной России. Другой пример. Если бы сразу после Октябрьской революции, в угоду узко понимаемой политической доктрине марксизма, были бы приняты меры к форсированному установлению негосударственной формы общества, это неизбежно привело бы к краху дела революции. Негосударственная форма социализма была бы историческим минусом (в выражениях А. Мичурина), а государственная, при всем ее обременении определенными минусами, – плюсом, поскольку именно она соответствовала объективной диалектике межформационного перехода на данной, исторически-конкретной стадии его осуществления. В то же время, на более поздних стадиях конкретная форма государственности, оправдавшая себя на ранней стадии, могла стать уже не соответствующей той же объективной диалектике революции, т.е. стать минусом – препятствием для развития. То же самое можно сказать и о различных формах производственного объединения советских граждан, формах их жизнедеятельности в целом. Известно, что так называемые «коммуны», которые весьма активно создавались в первые годы советской власти, не привились, не «пошли» и были потихоньку свернуты. Совхозы, созданные на месте крупных помещичьих хозяйств, тоже сразу не «пошли», но с началом их технического оснащения стали укрепляться и постепенно развились в особый экономический сектор.

Переходные формы социализма постоянно изменяются вместе с развитием производительных сил, которое выражается в нарастании их общественного характера, когда кооперирование все большей и большей массы элементов общественного производства становится объективно назревшим, а значит, необходимым. Здесь, правда, надо иметь в виду, что главной производительной силой социалистического общества, чем оно существенно (по своей сути, объективно) отличается от своего предшественника, является человек производящий, понимаемый и как индивидуальность (личность), и как коллективность (формы производственного объединения индивидов), и как всеобщность (общество).

Но изменчивость переходных форм не означает, что раз и навсегда гарантировано движение только вперед. Огосударствление собственности есть только предпосылка, несущая в себе возможность такого движения, но, одновременно, и условие для разрастания бюрократической составляющей в системе управления развитием, препятствующей этому движению. Бюрократия, которая, по определению Маркса, есть «всеобщее сословие», считающее государство своей частной собственностью, в силу этого своего положения стремится к овеществлению понятия социализма, когда основными его определениями становятся вещные факторы производства, при оценке уровня его развития применяются исключительно количественные показатели, в оценке социалистических достижений в гуманитарной области преобладают потребительские критерии. Все это может создать иллюзию успешного «строительства социализма». Но это социализм, в котором человек, который в песнях «проходит как хозяин», на деле, по-прежнему, остается потребляющей блага социализма «рабсилой».

Потреблять блага социализма и, при всем этом, оставаться «рабсилой» – это уже вопрос о природе самих благ. Какие потребности ими удовлетворяются, а какие – нет? «Разумные» удовлетворяются? Понятие «разумных потребностей» при таком «социализме» бюрократизировано и сводится к общественному (читай, государственному) лимитированию потребления или, чисто идеалистически, к самолимитированию (к слову, потребности «лимитировать» нельзя, их природа объективна), тогда как «разумными» можно признать только те потребности, удовлетворение которых способствует всемерному развитию деятельных способностей человека, т.е. когда человек и его потребности становятся центральной проблемой общественного развития, в первую очередь, самого общественного производства. Соответственно, благом собственно социалистическим выступает именно такого рода благо. Отсюда пока грубый вывод: насколько в СССР производились такие блага, настолько он и был социалистическим.

«Теоретически обосновывая и освящая производство капитала, буржуазные политэкономы сводят анализ материального производства в основном и по преимуществу к анализу «движения вещей», производству меновых стоимостей, регулированию их обмена. И сама политэкономия буржуазии (экономическая теория в узком смысле слова, как ее иногда именуют) представляет собой не что иное, как сознание и логику товарного производства. Согласно К.Марксу, совершенно иной в корне отличный от капиталистического типа производства возникает и утвердится в условиях коммунистической организации общества, сутью которого станет производство человека, форм общения и обмена деятельностью. Это одновременно является и принципом Марксовой критики буржуазной политической экономии и базой для создания «политической экономии рабочего класса», воплощением которой стал «Капитал». Собственно о замене буржуазной политэкономии капитала, или собственности, научной политэкономией труда, в разработке идеи исторического самодвижения общественного производства и состояла важнейшая заслуга марксизма. Данный вывод имеет принципиальное значение не только для понимания содержания и смысла коммунистического преобразования общества на всех его этапах и стадиях развития (выделено мной. – Ю.К.), но и для раскрытия природы и исторической роли общественного производства вообще» 5 .

Однако в середине 80-х годов советские ученые-экономисты все еще писали:

[1] «…По сложившееся традиции основные категории политической экономии социализма в нашей литературе явно обезличены, поэтому носителями экономических процессов предстают здесь не люди, а продукты, фонды и другие лишенные одушевленности формы. В результате хозяйственный процесс выглядит как совокупность планов, заданий, нормативов, фондов, прибылей, платежей, премий и т.п., а люди, занятые в производстве и вступающие друг с другом в определенные отношения, оказываются не экономическими субъектами, осуществляющими производственный процесс, а всего лишь рабочей силой, кадрами, трудовыми ресурсами и т.п.».

[2] «Вопрос о формировании и воспитании социалистической личности по существу был перенесен исключительно в идеологическую сферу, а недостатки и возникающие в процессе ее становления проблемы стали рассматриваться преимущественно под углом зрения «упущений» в политико-воспитательной работе. Но тем самым процесс формирования и воспитания личности мыслится протекающим вне общественного производства – главной сферы самопроявления, самоосуществления индивидуальности, где не только вырабатываются социалистические отношения взаимопомощи и сотрудничества, но и определенные личностные (социальные) качества» 6 .

Из этого следует, что через 70 лет после начала «строительства социализма», в СССР так не был осуществлен переход от «политэкономии собственности» к «политэкономии труда», т.е. все еще не произошел переход общественного производства на собственно социалистическую основу, не была, следовательно, пройдена точка «невозврата», после которой только и можно говорить о пребывании в «первой или низшей фазе коммунизма». Причин, вероятно, не одна, но основная – овеществление социализма, как в теории, так и на практике. Но в том-то его опасность, что при нем могут быть не замечены отклонения или даже поворот в обратную сторону.

В сознательном социальном творчестве, которое является одним из обязательных требований социализма, определение каждой следующей (на пути развития) формы общественных отношений (формы жизнедеятельности) – вопрос архиважный. Ошибешься – воспрепятствуешь развитию, ошибешься грубо или масштабно – вообще его остановишь. Определишься правильно – создашь момент, который сохранит существующую тенденцию и будет предпосылкой для ее воспроизводства и усиления в ближайшем будущем. Поэтому Маркс и писал в «Критике гегелевской философии права», что задача законодательной власти открывать законы, т.е. открывать те формы, моменты процесса развития, которые стали и возможностью, и необходимостью (абстрактной действительностью), после чего, посредством уже юридических законов, правоприменительной практики и правовой культуры граждан, превращать их в конкретную действительность, социальную реальность.

Поэтому принцип развития здесь – основополагающий, о чем говорил Энгельс, и что А. Мичурин посчитал оппортунизмом, подведя меня с моей ссылкой на интервью Энгельса под бернштейнианство. Оставим эту оценку на совести данного товарища. Здесь же я хочу еще раз подчеркнуть, что в переходном, т.е. социалистическом процессе, когда социальные преобразования становятся сознательным творчеством субъекта преобразования, главным становится сам принцип развития, когда каждая новая форма действительности должна становиться ступенькой для восхождения на его новую ступень. Что является в этом случае гарантией от ошибки? Соблюдение принципов деятельности, которые продиктованы избранной формой общественного развития, в обсуждаемом нами случае – социалистической. Поэтому мы и переносим акцент в понимании природы социализма на деятельность. И теория социализма превращается (при таком к нему отношении) в теорию особого вида деятельности, а именно революционной социалистической практики пролетариата. Конечным продуктом такой теории является теоретическая форма практико-политических принципов пролетариата. Следующая задача заключается в том, чтобы перевести их в плоскость практического сознания, т.е. облечь в соответствующие формы практики.

Ну, а тезис «движение – все, конечная цель – ничто», выдвинутый Э. Бернштейном, означает упование на стихию общественного развития. Такой подход исключает из социализма сознательную деятельность, следовательно, исключает из развития сам социализм. Как сказано в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», «Большой советской энциклопедии», по Бернштейну, ожидание революции не основательно и должно быть «заменено верой в постепенную эволюцию, ведущую постепенно к социализации общественного строя». Сам Э. Бернштейн «отстаивал заимствованные у буржуазных экономистов и философов идеи о мирной эволюции, социальной гармонии, превозносил буржуазную демократию, оспаривал положения К. Маркса о социалистической революции и диктатуре пролетариата как пути к социализму». Где-то в статье А. Мичурина нам уже попадалось слово «постепенный» применительно к уничтожению «наемного труда с его рабочей силой», по поводу которого я даже выразил свое недоумение. Ну, да бог с ним, не упрекать же А. Мичурина еще и в том, что он не брезгует хорошо известным приемом отвлечения внимания («Держите вора»).

Чуть выше я подчеркнул (линией), что принцип развития становится основополагающим в переходном, т.е. социалистическом процессе, когда социальные преобразования становятся сознательным творчеством субъекта преобразования. По-моему, здесь открытым текстом заявлено о пролетарской революции и установлении социалистического строя. При каком же другом строе объективно-стихийные регуляторы (стихия общественного производства) могут быть заменены на субъективно-сознательные (плановость в общественном производстве)? Что, кстати, является одной из его основных задач. А. Мичурин, ухватившись за слово «развитие», тут же вспомнил фразу «движение – все, конечная цель – ничто», а дальше моментальный приговор, который у него обжалованию не подлежит. Отменная реакция у специалиста по языкознанию, стреляет, не глядя, не раздумывая, целится по слуху.

Как же иначе можно понять мысль Энгельса о том, что для пролетариата, захватившего политическую власть, целью становится само общественное развитие. Ведь в ней предупреждение: при переходе к сознательному управлению развитием цели нужно искать в самой развивающейся действительности, а не изобретать их по-доктринерски. А ведь такая опасность при еще не развитом научном предвидении является вполне реальной. При капитализме же, т.е. до установления социалистического строя у пролетариата может быть только одна цель – установление социалистического строя, с чем Э. Бернштейн, как известно, не соглашался. Отсюда претензия к нему у Ленина, который писал, что Бернштейном отрицалась «…возможность научно обосновать социализм и доказать, с точки зрения материалистического понимания истории, его необходимость и неизбежность; отрицался факт растущей нищеты, пролетаризации и обострения капиталистических противоречий, объявлялось несостоятельным самое понятие о «конечной цели» и безусловно отвергалась идея диктатуры пролетариата; отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы, неприложимая будто бы к строго демократическому обществу, управляемому согласно воле большинства, и т.д.» 7 .

Неуклонное соблюдение принципов социалистической деятельности и выдерживание курса, заданного стратегическим ориентиром – на действительную эмансипацию человека – в этом гарантия сохранения социализма как формы развития. И разве это не относится к публицистической деятельности марксистов? Ведь она также – форма социализма-деятельности. Написал товарищ Мичурин две статьи о социализме, и как он считает: чего больше добавил в содержание переживаемого нами этапа социалистического развития – плюсов или минусов? Создал ли он «момент развития», или, напротив, «момент», объективно ему препятствующий? Если судить по количеству размещенного материала, с учетом того, что количество его единиц может свидетельствовать о творческой активности товарища, а, значит, и прибавлять к его «статусу», то лично ему – плюсов. Если же взяться судить по качеству, то прежде нужно выяснить, каковы его критерии.

Каковы же критерии качества публикуемого теоретического, программного (это уже дело политических движений) или пропагандистского социалистического материала? У меня только один ответ для двух разных ситуаций. (1) Качество теоретического материала определяется его эффектом в деле прояснения классового сознания пролетариата, которое по определению является научным. Ведь пролетариату впервые в общечеловеческой истории предстоит взять на себя ответственность за сознательное управление исторической действительностью, что, таким образом, требует от него научных знаний и об объекте управления, и о его субъекте. (2) Качество пропагандистского материала определяется его значением для перехода теоретического сознания (знания) в практическое сознание (действие). Программный материал выполняет здесь функцию опосредствования, через создаваемый им «портал» теория переходит в практику. Правда, между теорией и политической программой есть еще один посредник – теоретико-прикладной материал. Но это тема для другого разговора. Вот с такой позиции каждому и нужно считать свои плюсы и минусы. Пусть сам товарищ Мичурин определит, в зависимости от того, какими он считает свои статьи, добавил ли он в социалистическое идейное течение плюсов или минусов, или чего больше. Но, может быть, я не прав? Тогда пусть старшие товарищи меня поправят.

[А.Мичурин] «В СССР получился капитализм, испорченный коммунизмом или, с другой стороны, коммунизм испорченный капитализмом… И именно это называлось теоретиками МРАКсизма «реальным социализмом»… Вместо того, чтобы нормально иметь, с одной стороны (со стороны плюса, со стороны исторически положительного), полноценный первоначальный коммунизм (хотя бы и «только в коммуне»), а с другой (со стороны минуса, исторически отрицательного) – полноценный же, но уже под управлением пролетариата, а не буржуазии обычный и государственный капитализм, если хотите, ленинский или современный китайский нэп, в СССР имели некую совершенно нежизнеспособную МРАКсистскую придумку. «Жизнеспособность» которой поддерживалась лишь сильнейшей волей т. Сталина и организованным им репрессивным аппаратом».

Ошибка А.Мичурина в его суждениях о советской истории, в частности, о так называемом «сталинском» периоде заключается в том, что он считает возможным для государственного руководства (Сталина или кого-то еще) соединять плюсы и минусы (различные общественные формы) по своему произвольному усмотрению и, тем самым, создавать общественную реальность из различных формообразований, не связанных друг с другом органически. Это он называет эклектикой, как будто речь идет о чем-то, содержащемся в его индивидуальном сознании, а не о действительном обществе. Эклектика в голове – вещь достаточно распространенная, но в общественной жизни она не утверждается. Да и с эклектикой в голове не все так однозначно, поскольку все формы идеального в сознании человека также взаимосвязаны, если речь не идет, конечно, о какой-то крайней форме раздвоения личности. А вот при их объективации (при переводе в слова-символы) действительно может выйти нечто органически не связанное. (Поэтому опытные научные наставники не рекомендуют без крайней нужды изобретать новые термины, а пользоваться общепринятыми, в нашем случае терминологией марксизма. Наличие новых терминов, за каждым из которых должна стоять целая теория, свидетельствует, скорее, о непродуманности идеи, но может также и о полной ее абсурдности.)

В реальном обществе все взаимосвязано и взаимообусловлено, как в здоровом человеческом организме. Внедрение любой «чужеродной», социально не обусловленной «детали» приводит к ее полному отторжению организмом, либо к гибели самого организма. Советский «организм» (при Сталине) не погиб, более того, показал свою жизнеспособность, прежде всего, проверкой в страшной истребительной войне. Поэтому утверждение А. Мичурина об эклектичности советской действительности является надуманным, не находящим своего подтверждения эмпирическими фактами. Причина, на мой взгляд, в том, что на конкретные исторические реалии им наложена абстрактная и эклектичная объяснительная схема. В итоге и сама действительность оказалась «эклектичной». Но это значит, что всего лишь не объясненной.

Особенность советского социализма должна стать предметом серьезного исследования, результаты которого должны дать ясность в вопросах о его происхождении и специфическом развитии, а самое важное – в вопросе о причинах его системной деградации, которая, не будучи вовремя остановленной, привела к временному поражению социализма в нашей стране. Но А. Мичурин в этих вопросах беспомощен. Все, что он в своих уже двух статьях предлагает для обсуждения, основано на слабом понимании объективной диалектики советского процесса. Это суждения человека, мыслящего в категориях субъективной социологии. Беды здесь большой нет, поскольку так мыслят пока еще многие люди, как и А. Мичурин, искренне обеспокоенные судьбой своего отечества. В том, что им движет именно такое чувство, я уверен. От этой беды можно избавиться, научившись мыслить по марксистски, вчитываясь в труды теоретиков марксизма, обретая способность к диалектико-материалистическому видению исторического процесса. Настоящая беда для публициста возникает тогда, когда он начинает борьбу за свой статус, что, в конечном счете, определяет его главную мотивацию, а также способы и приемы преодоления критики его взглядов. Борьба здесь ведется не за «искусство в себе», а за «себя в искусстве». И это – первый признак мелкобуржуазности, которая превращает теоретическую дискуссию в склоку, в конкуренцию за то, кто выглядит «марксистее», как будто главным признаком марксизма в идейном арсенале человека является выразительный лик Маркса на его футболке.

[А.Мичурин] «Так называемые гуманитарии любят цитировать раннего Маркса. Он, мол, там ещё гуманный, у него нет ещё там такой апологетики «пролетаризма», как позднее…  Вот и Ю. Калитаев его, раннего Маркса, нацитировал, что называется, полный короб… Однако при этом он, как было показано выше, заблудился в дебрях абстрактного гуманизма и даже не побрезговал элементарным «теоретическим» подлогом, потеряв связь с реальностью. В самом деле, вот он цитирует Маркса молодых времён, когда последний еще плохо представлял себе, что такое коммунизм экономически, а потому и говорил философски…».

[А.Мичурин] «Экономическую же суть социализма и коммунизма – что нужно конкретно уничтожать в капитализме и что нужно создавать на его месте во время «коммунизма как движения», анализирующего отставшие в своем развитии производственные отношения, – классики узнали лишь в процессе работы Маркса над «Капиталом» и далее…».

[А.Мичурин] «…даже «Манифест коммунистической партии» являются руководством не по захораниванию капитализма и организации на его месте коммунизма, а – в самом начале «коммунизма как движения» – лишь руководством по свершению пролетарской революции и дальнейшему управлению капитализмом».

[А.Мичурин] «Они, эти ранние произведения классиков, не дают достаточно четкого представления о том, что нужно делать для организации именно коммунистического социума. Этот пробел отчасти заполнила только «Критика Готской программы». Но и то: лишь отчасти и лишь после того, как в партийную программу немецких социал-демократов было позаписано очень много откровенных глупостей».

Что можно извлечь из всех этих рассуждений? Только то, что вложил в них сам А. Мичурин. Ничего другого, не мичуринского, в них нет. Это – чистый продукт самодостаточного мозга, натуральный, каким только он и может быть:1) Молодой Маркс плохо представлял себе, что такое коммунизм экономически, поэтому говорил философски; 2) Экономическую суть коммунизма классики узнали лишь в процессе работы Маркса над «Капиталом»; 3) «Манифест Коммунистической партии» является не руководством по захоронению капитализма, а является руководством по совершению пролетарской революции и дальнейшему управлению капитализмом; 4) Ранние произведения Маркса и Энгельса не дают достаточно четкого представления о том, что нужно делать для организации коммунистического социума.

В заключении хочу предложить читателю три цитаты из работ выдающихся марксистов:   К. Маркса, В. Ленина и Г. Лукача. Считаю, что они будут уместными не только в рамках обсуждения вопросов, поднятых в этом материале, но пригодятся для будущих тем и дискуссий.

[Маркс] «…Подлинно философская критика современного государственного строя не только вскрывает его противоречия как реально существующие, но и объясняет их; она постигает их генезис, их необходимость. Она их постигает в их специфическом значении. Это понимание состоит, однако, не в том, чтобы, как это представляет себе Гегель, везде находить определения логического понятия, а в том, чтобы постигать специфическую логику специфического предмета» 8 .

[Ленин] «Нет ничего важнее, как сплочение всех марксистов, сознавших глубину кризиса и необходимость борьбы с ним, для отстаивания теоретических основ марксизма и коренных положений его, искажаемых с самых противоположных сторон путем распространения буржуазного влияния на разных «попутчиков» марксизма». Предыдущее трехлетие подняло к сознательному участию в общественной жизни такие широкие слои, которые нередко теперь впервые начинают знакомиться настоящим образом с марксизмом. Буржуазная пресса создает на этот счет гораздо более заблуждений, чем прежде, и распространяет их шире. Распад среди марксизма особенно опасен при таких условиях. Поэтому понять причины неизбежности этого распада в переживаемое время и сплотиться для последовательной борьбы с ним является, в самом прямом и точном смысле, задачей эпохи для марксистов» 9 .

[Лукач] «Ортодоксальный марксизм… означает не некритическое признание Марксовых исследований, не «веру» в тот или иной тезис, не истолкование «священной» книги. Ортодоксия в вопросах марксизма, напротив, относится исключительно к методу. Это научное убеждение, что диалектическим материализмом был найден правильный метод исследования, что этот метод можно разрабатывать, продолжать и углублять лишь в духе его основоположников. Что все попытки преодолеть или «улучшить» его вели и должны были приводить лишь к его опошлению, к тривиальности, к эклектике» 10 .

Примечания

1  Ленин В. И. Письмо товарищам. / Полн. собр. соч. Т. 34. – С. 415.

2  Маркс К. К критике гегелевской философии права. / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т. 1. – С. 321-322.

3  В статье Ленина «Карл Маркс (Краткий биографический очерк с изложением марксизма)» есть раздел «Литература», в котором приведен перечень основных работ Маркса, надо полагать, известных Ленину на момент написания (весна-ноябрь 1914 г.) и опубликования (1915 г.) этой статьи. В указанном разделе работа Маркса «К критике гегелевской философии права» не упомянута, есть лишь «Введение» к этой работе, которое Ленин назвал «особенно замечательной статьей».

4  Маркс К. Критика Готской программы. / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т. 19. – С. 27.

5  Производство как общественный процесс (актуальные проблемы теории и практики). – М.; Мысль, 1986. – C. 18.

6  Производство как общественный процесс (актуальные проблемы теории и практики). – М.; Мысль, 1986. – C. 24, 50-51.

7  Ленин В. И. Что делать. / Полн. собр. соч. Т. 6. – С. 7.

8  Маркс К. К критике гегелевской философии права. / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т. 1. – С. 325.

9  Ленин В. И. О некоторых особенностях исторического развития марксизма. / Полн. собр. соч. Т. 20. – С. 89.

10  Лукач Г. Что такое ортодоксальный марксизм? / Лукач Г. Ленин и классовая борьба. / М.: Алгоритм, 2008. – С. 74-75.