Д. Левый

Некоторые вопросы о коммунизме

Рад, что моя статья «Штрихи к портрету коммунизма» вызвала интерес. Большое спасибо Татьяне Апариной за положительный отзыв о ней и за приглашение к развитию темы. По обнародованию статьи мне пришлось немало спорить с товарищами. Возникли вопросы и у Т. Апариной. Дело в том, что создавая статью я, по возможности, избегал детализирования в опаске завалить деталями основную идею статьи. А именно: идею о том, что рабочие должны самостоятельно и непосредственно управлять коммунистической экономикой. Сыграло свою роль и опасение впасть в прожектерство. Теперь же, раз того хотят читатели, настало время для устранения недоговоренностей. Это, наверное, проще всего сделать в форме «вопрос-ответ», благо вопросов и замечаний я наслушался достаточно. Осветить все вопросы наверняка не смогу, но постараюсь осветить основные.

1. Зря ты прошелся по демократическим принципам контроля над управленцами. Например, по праву переизбирать их.

Уверяю читателя, что очень положительно отношусь к этим принципам – к подотчетности низам, к сменяемости в любое время, к всеобщим выборам и т.п. Но обращаю внимание, что эти принципы превращаются в мишуру, когда общество не контролирует напрямую распределение материальных благ.

Для того, чтобы эти принципы работали на рабочий класс, необходимо, чтобы СМИ, образование, наука, искусство работали на рабочий класс. Они же в своей массе работают на тех, кто их финансирует. В буржуазном обществе их финансируют буржуи. В бюрократическом – бюрократы (из государственной казны). Можно как угодно детально совершенствовать систему выборов и перевыборов, но пока детям рабочих со школьной скамьи внушают почтение к буржуазному обществу, пока телевидение по указке Березовских зомбирует избирателей, пока у буржуев достаточно денег, чтобы купить любого демократично избранного чиновника, до тех пор власть будет буржуйской. При социализме аналогично: до тех пор пока все СМИ будут славить очередного вождя, пока школьные и вузовские программы будут подгоняться под труды этого вождя, пока карьера чиновника будет зависеть от «административного ресурса» (своего или покровителей), до тех пор власть будет бюрократической.

Власть будет принадлежать рабочим, если все обсуждаемые хорошие принципы будут дополняться контролем рабочих над СМИ, образованием и т.д. Но как должен осуществляться этот контроль? С помощью выборов, перевыборов и прочего? Мы ведь не можем избирать всех, кто занимается политикой, образованием, наукой, культурой. Для этого у нас нет ни компетенции, ни времени. Мы можем избрать лишь некоторых, которые возьмут на себя обязанность избирать/назначать остальных от нашего имени. Но тем самым мы ставим «остальных» в зависимость от этих «некоторых», даем этим «некоторым» возможности, превышающие наши возможности – возможности всех «остальных». И кто даст нам гарантию, что эти «некоторые» не используют свои возможности для упрочения своего положения? История дает нам понять, что «некоторые», взятые в совокупности, не упускают шанса остаться таковыми навсегда. Разве не рабочий класс поставил большевиков у власти? Разве можем мы упрекнуть этих «некоторых» в недостаточной преданности рабочему классу? Разве они не вводили обсуждаемые принципы в жизнь? И тем не менее их вожди не смогли избежать вырождения в бюрократов. Отсюда вывод: политические принципы – хорошо, но они недостаточны. К этим принципам нужно добавить принципиально иные принципы, - экономические принципы, - власть над деньгами, которая позволит рабочим взять на себя финансирование СМИ, культуры и т.п. и, тем самым, заставить все это работать на себя. Сможем добиться этого – будут работать политические принципы. Не сможем – не будут. Более того, если рабочий класс будет непосредственно управлять производством, то сами эти политические принципы народовластия будут столь же естественны и необходимы, как естественна и необходима сама организованная деятельность людей.

2. Кто и как будет управлять коммунистической экономикой?

Здесь я рискую впасть в фантазерство. Но почему бы и нет? Моя статья была реакцией на пессимизм некоторых товарищей: «Как же устроить иначе, чем было? Где выход? Нет выхода!» Я старался (и сейчас стараюсь) показать, что иначе можно. Для этого пришлось набросать абрис коммунистического строя. И здесь трудно избежать фантазерства. Думаю, что если не принимать эту картинку за фотографию, не пытаться насильно натянуть практическое будущее на острые кости теоретического будущего, то вреда от этого фантазерства не будет. Польза же заключается в том, что мы идем в будущее не слепо и обречено, а руководствуясь позитивной программой, основанной на критическом анализе настоящего, программой, превращающей нашу отчаянную борьбу против мрака современности в сознательную борьбу за светлое будущее. Эта программа наверняка несовершенна, как несовершенна была первая паровая машина в головах изобретателей, но она должна быть, чтобы мы могли со временем прийти к более совершенной программе, основанной на практике борьбы. А потому отбросим подальше академизм и займемся фантазированием.

В статье предлагалась такая схема: вся прибыль, полученная предприятиями, отчуждается у предприятий и поровну «делится» между рабочими и теми иждивенцами (пенсионерами, инвалидами и т.п.), которых общество не считает паразитами. Эти люди (участники коммунистического управления) не проедают каждый «свою» долю а распределяют ее между общественными фондами, из которых финансируются расширенное производство, государственные расходы и прочее. Налогов нет. Фонды создаются не только государством, но любой общественной организацией для достижения уставных целей. Тем самым, от граждан зависит – дать средства на реализацию того или иного проекта (государственного, общественного) или не дать. Значит, ненужные народу (тем более - антинародные) проекты реализованы быть не могут. Для реализации нужного народу проекта обязательно найдется структура (при свободе ассоциаций), которая возьмется за его реализацию и, получив средства в созданный для этого фонд, реализует этот проект. Т.е. те «некоторые», о которых говорилось выше, оказываются в постоянной зависимости от народа. Зазнался, перестал считаться с людьми, - потерял доверие народа и остался у разбитого корыта. Служишь народу, умело работаешь на него, - получаешь в распоряжение средства, позволяющие приложить свою энергию в более широких масштабах.

Далее: если финансирование осуществляется через фонды, то и управление осуществляется через них же. При этом даже не важно в чьей «собственности» (на чьем балансе) находятся средства производства. Командует производством тот, на чьи средства оно осуществляется. Если государственная швейная фабрика получает средства у общества потребителей, то она будет больше прислушиваться к мнению руководства этого общества, чем к родному министерству. Если металлургический завод получает средства из фонда развития станкостроения (от профсоюза станкостроителей?), то и указания этого фонда для него более значимы, чем указания главка металлургии. Кто будет финансировать то или иное предприятие, тот или иной проект? Наверняка тот, кому он нужен, т.е. потребитель. И не важно, за кем юридически закреплено право собственности на средства производства. Будет ли предприятие государственным, коллективным или находиться в собственности общественной организации, оно будет работать на потребителей и управляться потребителями через фонды, пополняемые потребителями. Причем понятие «потребитель» обретает здесь широкий смысл. Это не только те, кто покупает продукцию предприятия, но все те, кто заинтересован в его существовании (или несуществовании). Это есть потребитель продукции предприятия, это есть работник предприятия, это есть житель прилегающей к нему территории и т.п. Собственность на средства производства превращается по-настоящему в общественную и управляется обществом.

Отдельное от рабочего класса государственное управление становится невозможным. Ведь рабочие денежки идут не на содержание раз и навсегда установленного аппарата, а на поддержку тех политических организаций, которые наиболее последовательно и эффективно защищают классовые рабочие интересы. А это есть организации самих рабочих. Здесь неизбежно вовлечение рабочих масс в политику, в управление. Поголовно вооруженный и объединенный во множество переплетающихся союзов рабочий класс – это и есть коммунистическое государство, последовательная реализация пролетарской диктатуры. По мере исчезновения классов это «государство» превращается в общенародную самодействующую вооруженную организацию. А по мере исчезновения внешней угрозы и «перепроизводства человека» исчезнет и необходимость этой организации. К тому времени вероятно изживет себя и понятие собственности. «Деньги», «фонды» и т.п. станут ненужны.

3. Чем отличается описанная тобой экономика от рыночной?

Что приводит читателя к этому вопросу? Отсутствие Госплана в проектируемой системе. Отсутствие в ней пятилеток и т.п. Бросается в глаза существование уймы фондов, независимых друг от друга, управляемых снизу и фактически (если не юридически) управляющих предприятиями. Складывается впечатление, что регулирование экономических процессов осуществляется стихийно. Формально это так. Но давайте заглянем чуть глубже.

В рыночной экономике предприятие работает ради прибыли. Теперь же этот стимул исчезает. Вся прибавочная стоимость (прибыль) изымается у предприятия и «распределяется» между всеми рабочими поровну. Теперь предприятию нет смысла пускаться во все тяжкие ради прибыли. Развитие предприятия осуществляется теперь не из прибыли, а из общественных фондов, созданных и управляемых потребителями. Теперь предприятие пускается во все тяжкие ради этих фондов, т.е. ради потребителя. Заметьте разницу: в условиях рынка предприятие работает на себя. Потребитель для него – это дойная корова, которую надо содержать в чистоте, кормить качественным кормом, для того чтобы она давала больше молока. В коммунистическом же хозяйстве потребитель - это хозяин, ради которого и осуществляется производство. В первом случае интересы потребителя воспринимаются производителем через призму прибыли. Прибыль первична, потребитель вторичен. Во втором случае потребитель первичен. Это различие влечет за собой существенные следствия.

В рыночном хозяйстве производитель ублажает потребителя, пока находится в состоянии конкурентной войны с другими производителями. Чтобы получать прибыль производитель должен добиться, чтобы его товар покупали. Значит нужно, чтобы товар был не менее качествен и не более дорог чем у конкурентов, нужно, чтобы потребитель видел улыбку (знаменитая американская улыбка) на лицах продавцов и чувствовал себя значимым человеком. Но по мере концентрации капитала и производства конкуренция между производителями все более перетекает в другую плоскость, - в плоскость финансовых (и не только) диверсий. Потребитель же из «значимого лица» все более превращается в псевдозначимое лицо, вынужденное покупать какой предложат товар по какой предложат цене. Он попадает под диктат производителя. Все мы, по большому счету, живем под этим диктатом.

Концентрация производства протекает и в коммунистическом хозяйстве. Но здесь она не влечет за собой негативных последствий, так как диктат потребителя над производителем не ослабляется. В самом деле, представьте себе какое-нибудь коммунистическое «РАО ЕЭС» во главе с коммунистическим «Чубайсом». И представьте, что этот «Чубайс» вздумал обесточить город Энск за неплатежи. Через час ему позвонит секретарь общества квартиросъемщиков по проблемам электроснабжения и скажет: «Дорогой «Чубайс»! Ты зарплату хочешь получать? … Так чего бесишься? И почему доклад об электроснабжении ЖКХ на день задержал?» Позвольте еще раз повториться: «Кто платит, тот и музыку заказывает». Если платит потребитель, то он вправе знать, за что он платит, куда и на что пойдут его деньги. Более того, он вправе сам распоряжаться этими деньгами. Сейчас это не так, но в коммунистическом обществе это право будет воплощено в жизнь, и тогда никакой «Чубайс» будет невозможен в принципе.

Рынок, погоня за прибылью, порождают войну всех против всех, порождают стихию, хаос. Но трудящимся не нужна ни война, ни хаос. Объединив усилия люди способны достичь много большего, чем врозь. Нужно упразднить препятствия на пути к этому объединению: упразднить частную собственность на средства производства, упразднить единоличную или корпоративную власть над прибылью. И тогда сотрудничество между людьми станет реальностью. Исчезнет анархия производства. И произойдет это не в силу приказа, а в силу естественной потребности людей. Где есть сотрудничество, там есть план, но этот план не будет предписанием сверху, не будет прокрустовым ложем экономики, а будет динамической системой взаимных обязательств людей и организаций по отношению друг к другу. Это «стихийное планирование» будет качественно отлично как от рынка, так и от администраторства. Оно будет диалектическим синтезом, снимающим то и другое.

4. А не боишься ли ты, что в послереволюционный период рабочие не поддержат непопулярные меры по восстановлению народного хозяйства в силу своей недостаточной сознательности? Не станут ли, таким образом, завоевания революции жертвой этой чистой пролетарской демократии?

«Непопулярные меры» - это стыдливое название антирабочей политики:
- снижение заработной платы;
- удлинение рабочего времени;
- интенсификация труда;
- ухудшение охраны труда;
- ужесточение производственной дисциплины;
- сворачивание социальных программ (социальное обеспечение, здравоохранение, образование, культура и т.п.);
- сопутствующее всему вышесказанному давление на рабочие организации, усиление карательных антирабочих структур власти, сворачивание пролетарской демократии – власти пролетариата.

Сделать все это невозможным и призвана наша «чистая пролетарская демократия». Ее эффективность и определяется способностью недопускать антирабочую политику, непозволять карательному аппарату развиться сильнее, чем того хотят рабочие.

Это не значит, что рабочие при такой демократии будут работать плохо. Я на собственном опыте знаю, что если дать рабочему заработать, он будет работать очень хорошо. Работал как-то в строительной бригаде, находящейся на бригадном подряде. Мы, - человек 15, – выполняли объем работы, рассчитанный на 50. Работали по 12 часов в день очень интенсивно, каждый мог заменить почти каждого, осваивал смежные специальности (разве что крановщиком не был). Получали мы при этом за выполненную работу на все 50 расчетных душ и делили на 15. Начальство совершенно не вмешивалось в наши дела. Как мы работаем и сколько нас человек работает - это наше дело. Дело начальства - вовремя дать нам материал и вовремя выдать бригаде деньги. 

Свидетельствую, что общее настроение было таково: мы много пашем, но за это мы должны много получить. Рассказываю это не потому, что являюсь сторонником такой «самоэксплуатации», а потому, что хочу показать: дайте людям заработать и они будут работать! Материальное стимулирование без всяких «непопулярных мер» способно творить чудеса. Более того, если такое стимулирование ведет к повышению благосостояния работников, то оно очень популярно. Пожалуйста, вводите новые совершенные формы оплаты труда, применяйте прогрессивные формы организации труда и получите на выходе повышение производительности труда, заинтересованность в результате труда. Пролетарская демократия этому не помеха. Но она - помеха для превращения рабочего человека в бессловесную скотину, которая несет на себе тонну груза пытаясь дотянуться до пучка соломы, висящего перед глазами.

Разумеется, тратиться на военную промышленность, на оружие придется. И здесь придется убеждать рабочий класс, что это ему нужно. Это – прямая обязанность рабочей партии в новых условиях. Если эта партия пользуется действительным авторитетом у рабочего класса, она сможет убедить его пожертвовать на это определенные средства. Может, конечно, оказаться и так, что требуемые средства будут чересчур велики. Так велики, что рабочий класс пошлет свою партию подальше и скажет: «Ну тебя к черту! Моя диктатура обходится мне слишком дорого!» И тогда придется отобрать у этого класса оружие, зажать его и выдавить из него то, что требуется. Но это будет означать только одно: коммунистическая революция провалилась! Эксплуататоры оказались слишком сильны, а рабочий класс слишком слаб, чтобы взять власть и удержать ее. Такая ситуация возможна. Ее возможность заставляет нас думать о том, как строить коммунизм в странах, не созревших для коммунизма, но вовсе не о том, как осуществлять пролетарскую диктатуру не сообразуясь с волей пролетариата.

5. А не боишься ли ты, что придут упадок некоторые отрасли экономики, так как рабочие не будут их поддерживать в силу своей неграмотности и неопытности?

Нет никакого сомнения, что некоторые отрасли экономики придут в упадок. Я это сознаю и этого не боюсь. Это – неизбежное следствие всякой социальной революции. Я например затрудняюсь назвать хотя бы одну отрасль экономики, которая не пришла в упадок после Великой Октябрьской Революции. Во-первых, сама революция возникает в результате упадка экономики. Во-вторых, дореволюционная структура экономики неизбежно должна измениться с введением новых производственных отношений. В-третьих, революция есть разрушение старого, и накладки с экономикой здесь неизбежны. Мы должны это знать, чтобы по возможности смягчить эти накладки, но мы не должны этого бояться. Мы должны сознавать, что упадок старого есть необходимое условие для расцвета нового. Если бы большевики 17-го года не проводили революционных преобразований из боязни, что «некоторые отрасли экономики придут в упадок», мы не имели бы потрясающего экономического подъема в последующие годы после гражданской войны.

Что касается неграмотности и неопытности рабочего класса, то что прикажете с ней делать? Ждать пока он образуется и наберет опыт? Где ему набирать этот опыт? Ждать придется вечно. Мы, разумеется, можем заниматься просветительством, но толку от этой деятельности – практически ноль. Уже проходили. Успех здесь может дать только культурная революция, которая последует за революцией социальной. Но ведь эту социальную революцию необходимо совершить…

Можно еще вспомнить Бухарина, который, отмечая негативные тенденции в социалистическом развитии, предлагал преодолевать их с помощью развития образования. Куда же делся Бухарин, и привело ли всеобщее образование (между прочим, – очень хорошее) к коммунизму? Нет, не привело. Какой вывод следует отсюда? Такой, что мы должны вести на борьбу тот рабочий класс, который есть в наличии, а не тот высокоинтеллектуальный и всесторонне образованный, какой мы хотели бы видеть. Отсюда также следует, что мы, - «высокообразованные и всесторонне развитые» революционеры, - не в состоянии заменить рабочий класс у руля экономики, пока этот класс будет учиться, что лишь встав у руля экономики этот класс сможет научиться экономике.

И еще: не так страшен черт, как его малюют. Когда большевики пришли к власти, они также не умели управлять. Научились. И мы научимся. Большевики привлекли к управлению старых специалистов в качестве советников. Мы также в состоянии это сделать. Разумеется с той разницей, что эти «наши» советники будут советовать не вождям, а всему рабочему классу. Разве трудно собрать группу квалифицированных специалистов и обнародовать их рекомендации? И пусть партийные активисты убеждают рабочих поступить так, а не иначе. Если буржуи способны убедить людей, что без пива жить нельзя, то неужели мы не сможем убедить их, что металлургия важна для народного хозяйства?

6. Как будет преодолеваться классовое деление общества, если есть рабочие, вкалывающие у станка, хотя и лично распоряжающиеся произведенной ими частью прибавочного продукта, и управленцы, которые ходят к ним за «копейками»? И что помешает им, получив в конечном итоге эти «копейки», слившиеся в миллионы рублей, злоупотребить этими средствами? 

Дело не в количестве копеек а в способе их получения. Как бы много миллионов рублей не было в руках «вождей» - они быстро кончатся, и злоупотребившие ими не получат новых. Значит перестанут быть вождями. Средства пойдут тем, кто не злоупотреблял, а верно служил рабочему классу.

К тому же маловероятно, чтобы все вожди разом изменили и злоупотребили имеющимися средствами. Если мы посмотрим на процесс вырождения советской верхушки, то заметим, что процесс этот был постепенным, растянутым на десятилетия. В основе этого процесса лежит отчуждение рабочего класса от власти. Так давайте создадим систему, которая позволит рабочему классу выбраковывать паршивых овец из числа вождей по мере их появления. Осуществляя это «в рабочем порядке» пролетариат никогда не столкнется с необходимостью низвергать всю политическую систему.

Теперь перейдем к вопросу о преодолении классового деления общества. Какие классы мы будем иметь на момент революции? - рабочий класс, буржуазию и мелкую буржуазию, бюрократию. Буржуазия будет ликвидирована как класс в ходе революции. Это проще всего. Мелкая буржуазия будет изжита в результате коллективизации, развития крупного производства, повышения благосостояния и престижа рабочего класса, которое сделает принадлежность этому классу более предпочтительной, чем принадлежность классу мелких собственников. Это также вполне опробованный путь. Советский Союз, в свое время, далеко по нему продвинулся. Остаются два самых «сложных» класса: рабочий класс и бюрократия.

Что представляет из себя бюрократ? Это - наемный работник, управленец, который

1) в силу своего положения получает заработную плату (+ льготы + машины, квартиры и т.п., полагающиеся ему по должности + услуги и «подарки» коллег и подчиненных), превышающую стоимость его рабочей силы, включающую в себя прибавочную стоимость, созданную рабочими;

2) положение которого не зависит от воли управляемых.

С первой из этих, определяющих бюрократа черт, можно поступить довольно просто: установить максимум зарплаты, запретить льготы и т.п. Но следует помнить, что эта черта не случайна. Она является следствием второй определяющей черты, - независимости бюрократа от подчиненных. Преодолеем эту вторую черту – отпадет необходимость бороться с первой.

Для этого и нужна наша «чистая пролетарская демократия». При социализме Класс бюрократов является главенствующим классом, положение которого не зависит от рабочего класса вообще. При коммунизме же вся управленческая прослойка находится в зависимости от рабочего класса. Называть ее теперь классом можно только с большой долей условности. При этом еще некоторое время будут существовать управленцы, положение которых будет зависеть от рабочего класса в целом (через общественные фонды), но не будет зависеть от подчиненных. И здесь, наверняка, придется иметь дело с теми или иными пережитками бюрократизма. Когда мы их ликвидируем, администраторство окончательно сведется к профессии, а рабочий класс превратится в свободное человечество.

Как будут ликвидироваться пережитки бюрократизма? Здесь заметим, что наряду с повышением роли потребителя, о котором мы больше всего говорили, произойдет и повышение роли рабочего на производстве. Рабочий контроль на производстве, активные профсоюзы, защищающие рабочего - это не менее важное направление коммунистического строительства. Работа предприятия должна определяться не только волей потребителей, через общественные фонды, но и волей рабочего коллектива через профсоюзную организацию. Имеем определенное противоречие между интересами коллектива и интересами потребителей. На этом противоречии и могут паразитировать пережитки бюрократизма: опираясь на силу потребителей можно позволить себе пренебрежение к интересам коллектива. Опираясь на силу рабочего коллектива, можно позволить себе пренебрежение к интересам потребителей. 

Где есть противоречие, там есть и борьба. Но заметим, что это не есть борьба антагонистических групп населения, ведь рабочие и потребители - это, в конечном счете, одни и те же люди! Победа потребителей - это их поражение как рабочих. Победа рабочих - это их поражение как потребителей. То есть эта борьба не может привести к превосходству первых над вторыми или наоборот. Она может привести только к выработке механизма всестороннего учета интересов всех заинтересованных лиц и групп. Борьба превратится в диалог и сотрудничество, а места для бюрократического произвола не останется. Не останется и классовой розни.

7. Как реализовать эти идеи в Узбекистане?

Сомневаюсь в возможности коммунистической революции в Узбекистане. Для этого здесь недостаточно развит пролетариат и слишком сильна мелкобуржуазная стихия. В настоящее время 53% населения Узбекистана - «полпреды малого и среднего бизнеса» по выражению буржуазных статистов. Рабочий класс, в значительной своей части, также заражен мелкобуржуазными настроениями. Так что, призывать его уже сегодня к коммунистической революции - значит обманывать его, поднять а потом предать. Дескать: извини, не получилось.

Но это не означает, что коммунисты Узбекистана должны сидеть сложа руки, ждать у моря погоды, ждать, когда же наконец наша страна разовьется в индустриальную державу. Наша задача - максимально приблизить коммунистическую революцию. А для этого опять таки нужна революция. Нужна революция, которая ликвидировала бы все старье, какое только возможно ликвидировать. Нужна революция, которая утвердила бы все прогрессивное, что только возможно утвердить и, тем самым, расчистила бы Узбекистану путь коммунистического развития.

На что рабочий класс Узбекистана способен сегодня? Мы способны ликвидировать буржуазное общество и создать социалистическое. Мы однажды проделали это в феодальном Узбекистане. Значит сможем это сделать в капиталистическом Узбекистане. Социализм даст нам возможность быстро развить производительные силы, создать материальную базу коммунизма, ликвидировать буржуазию и мелкую буржуазию как классы и, тем самым, расчистить поле для последнего боя - для боя с бюрократией.

В наших силах уничтожить всю старую бюрократическую систему, сообщить обществу такой революционный толчок, чтобы оно еще очень долго катилось в нужном нам направлении - в направлении к коммунизму. В 17-м году большевики так круто повернули дело, что наше общество еще семь десятилетий оставалось более менее прогрессивным. Современный Узбекистан находится на более высокой ступени развития, чем Россия 17-го года. Есть надежда, что встав на революционный путь сегодня, мы сумеем избежать нового 91-го года и доберемся до коммунизма без новых жестоких потрясений.

Что для этого нужно сделать?

Во-первых: как можно более полно ликвидировать старое эксплуататорское общество, чтобы как можно меньшее количество миазмов прошлого отравляло организм будущего.

Во-вторых: создать как можно больше препятствий на пути бюрократического вырождения революционного государства. Нужно установить выборность всех государственных чиновников снизу доверху, сделать их подотчетными низам, отзываемыми и переизбираемыми в любое время. Нужно детально регламентировать процедуру выборов, чтобы максимально предотвратить их фальсификацию. Нужно установить максимум их окладов (не больше среднего заработка рабочих), запретить им принимать «подарки» от кого бы то ни было, запретить льготы для них. Нужно установить предельные сроки пребывания на руководящих должностях и запретить работу родственников в одном учреждении.

В-третьих: нужно создать сильную систему противовесов чиновничеству. Нужно создавать военизированные пролетарские организации, способные силой оружия отстоять достижения революция. Нужно развивать общественные организации, общественные СМИ, наделять их правами контроля над государственными органами. Нужно последовательно проводить принцип минимальной достаточности в отношении государственного вмешательства в дела общества: оно должно осуществляться только в тех случаях, когда без вмешательства государства обойтись невозможно.

В-четвертых: нужно уже сегодня вводить элементы коммунистического хозяйствования, где только возможно. Создавать общественные фонды, повышать их роль в хозяйственной жизни, распределять между рабочими часть прибыли - настолько большую часть, насколько это будет возможным в конкретных условиях. Нужно создавать островки коммунизма, где они смогут устойчиво существовать. Нужно все более пронизывать общество коммунистическими отношениями, делающими невозможным откат в прошлое.

В-пятых: нужно максимально распространить в обществе идеи коммунистического строительства, так привить их народному сознанию, чтобы ни один чиновник не мог отказаться от них или извратить их, чтобы этот чиновник всегда ощущал на себе давление этих идей и был вынужден работать над их претворением.

Чем решительней мы будем проводить эти меры в жизнь, тем быстрее и легче придем к коммунизму. Сплотимся, будем бороться - тогда победим.

  Ваше мнение