Шон МасФилеми
«Комитет»
Глава 15
"Вам ведь интересно, кто здесь всем этим заправляет, не так ли?"
Вопрос был адресован молодому журналисту Бену Гамильтону в 1991-м году; в то время Абернети выступал в роли "координатора" действий лоялистской группировки "Сопротивление Ольстера". Являясь председателем тайного Комитета, Абернети провел множество собраний, где планировались и утверждались покушения на республиканцев и католиков. Джеймс Сэндс, лично посетивший большинство этих собраний, уже сообщал нам, что Комитет мог атаковать любого жителя Северной Ирландии, поскольку опирался на поддержку своих союзников-лоялистов в Секретном подразделении RUC. То, что Абернети ответил молодому журналисту с явным вызовом, возможно,
и было тогда ошибочным ходом; однако трудно переоценить верность этого
замечания.
Что же давало Абернети, Россу, Монтейту и прочим 50-60-ти заговорщикам такую твердую уверенность в собственной безнаказанности? Ради чего старшие офицеры RUC рисковали, принимая участие в заговоре? Разве им не было ясно, что, если правда в какой-то момент раскроется, их не спасет даже занимаемый в королевской полиции пост, и от пожизненного заключения они не смогут уберечься? Некоторые ответы на эти вопросы, по моему мнению, можно найти, анализируя рассказанное Сэндсом о сотрудничестве [с полицией] - организованном и постоянном, позволявшем Комитету проводить свою кампанию насилия. Вот его слова (Лондон, 1991-1 год):
Сэндс, возможно, не самый красноречивый из заговорщиков, однако и ему
хватило языковых средств, чтобы поведать в одном из записанных на видеопленку
интервью, что Комитет Абернети был монолитом, единым целым.
"До этого [времени] сторонники лоялизма в Ольстере не были по-настоящему
организованы. Существовали малые группы, действовавшие в разных городах
[независимо друг от друга].
Сэндс, как мог, пытался объяснить нам свое видение происходящего в 1991-м.
Нужно отметить, что он, несмотря на отсутствие формального образования,
мог со знанием дела рассуждать о заговоре, и поэтому, по моему убеждению,
представлял серьезную угрозу для всех, имевших к этому отношение.
"Члены Секретного подразделения говорили, что треть [RUC] входит в эту организацию. Всего лишь треть – но прибавим еще две трети сочувствующих Секретному подразделению...Секретным подразделением управляет Внутренний Круг. Вместе они манипулировали сочувствующими, [располагали] к себе полицейских... начиная с уровня служащих местного полицейского участка и доходили, таким образом, до уровня дивизий." Сэндсу выпала “честь” участвовать в разработке программы на случай
предполагаемого "пути Судного дня" – т.е. возможного предательства британцами
интересов ольстерских лоялистов, аналогичного подписанию англо-ирландского
соглашения в Дублине.
"Вам ведь интересно, кто всем этим заправляет?" - вопрос Абернети к журналисту, возможно, наилучшим образом отражает многопрофильность коалиции. Итак, заговорщики - 50-60 человек, образующих Комитет – собираясь на
очередное заседание, чтобы спланировать следующее убийство, знали, что
среди них есть представители всех главных направлений ольстерского лоялистского
движения.
Именно поэтому коалиция имела возможность распоряжаться карательными отрядами лоялистов по своему усмотрению по всей Северной Ирландии в 1989-1991 гг. Главным условием этой ничем не ограниченной "свободы действий" (террористическое сообщество наносит удары "повсюду" и убивает безнаказанно – "ни один республиканец не может поручиться за свою жизнь в Ольстере") было то, что Комитет мог обеспечить защиту каждому из своих членов, оградив их от возможного преследования за совершенные преступления. Сам факт присутствия в Комитете старших офицеров RUC, входивших в состав Секретного подразделения, был гарантией того, что ни одному из заговорщиков не придется предстать перед судом по обвинению в убийстве, даже если детали о проводящейся кампании насилия появятся в СМИ – как это и случилось в октябре 1991-го, когда 4-й канал телевидения выступил с программой "Комитет". Однако была и другая причина. Члены Комитета позаботились о том, чтобы политические лоялистские верхи – т.е. главы юнионистских партий – были "наготове" – на тот случай, если наметится кризис- последствие огласки скандала. Случилось так, что политическое крыло террористической коалиции в лице ведущих юнионистских политиков немедленно выступило на первый план после того, как по 4-му каналу прошла программа о Комитете. Один из наиболее известных ольстерских юнионистов, член парламента, как мы увидим в дальнейшем, оказал заговорщикам огромную услугу, оценив всю серьезность ситуации, связанной с прозвучавшим с телеэкранов, поскольку эти утверждения не были опровергнуты мгновенно. Однако не все политики-юнионисты, зная о существовании "Комитета", его целях и проводимой кампании насилия, последовали примеру этого члена парламента. Преподобный Иан Пейсли, также член парламента, например, хранил несвойственное
ему молчание, несмотря на то, что встречался с Абернети всего лишь несколькими
месяцами раньше. По свидетельствам Сэндса, ситуация складывалась следующим
образом.
Комитет Абернети, стремясь уничтожить ненавистное англо-ирландское соглашение
и предотвратить любые поползновения в сторону объединения Ирландии, приглашает
Иана Пейсли на собрание. Абернети и его коллега, член Комитета, командир
"Сопротивления Ольстера" Джон МакКаллах, начали разговор довольно решительно:
на столе перед уважаемым депутатом от Северного Антрима возник револьвер.
[Сэндс ранее поведал нам, что члены Комитета не разделяли общественного мнения о Пейсли как о грозной фигуре. С точки зрения Комитета Пейсли был грозен лишь на словах, а когда речь заходила о конкретных действиях, сразу же терял свой пыл.] Затем МакКаллах, указывая на заряженный револьвер, обратился к Пейсли
со словами: "Любая уступка Дублину – и одна из этих пуль разнесет вам голову.
Итак, Пейсли, по имеющимся у нас данным, не выступил ни с каким заявлением по поводу программы. Возможно, его рассердило неуважение МакКаллаха, и честь защищать заговорщиков он предоставил другим. Глава партии Ольстерских юнионистов и член парламента Джеймс Молинью, ныне лорд Молинью, последовал примеру Пейсли, хотя Абернети и другие члены Комитета, также вели с ним тайные переговоры. Тем не менее, и он решил, что защита заговорщиков – не его дело. За решение этой задачи, состоявшей главным образом в быстром реагировании на заявления телепрограммы о действующих карательных отрядах RUC, с энтузиазмом взялся некто Дэвид Тримбл, член парламента, в 1991-м практически неизвестный за пределами Северной Ирландии, но уже воспринимаемый как главный соперник Пейсли в борьбе за политическое командование общиной протестантов в Ольстере. Как уже говорилось, Тримбл сопровождал одного из заговорщиков, преподобного Росса, в студию 4-го канала в Лондоне спустя несколько дней после телепередачи. Оба политика приняли участие в аналитической программе "Право на ответ", вышедшей в эфир в субботу, 5-го октября 1991-го года. Перед тем, как мы перейдем к непосредственному рассмотрению комментария Тримбла, вспомним, что к тому моменту у него за плечами была победа на местных выборах по округу верховий Бана (одержанная 18-ти месяцев назад), и что на смерть своего избирателя, Дэниса Карвилла, несколькими месяцами ранее он отреагировал странным замечанием, что "какой-то идиот распоряжается законом по собственному усмотрению". Программа о Комитете была посвящена событиям "смертельного треугольника"
– гибели Сэма Маршалла, Джеймса Карвилла и троих уличных торговцев сладостями.
"Я глубоко поражен обвинениями, которые прозвучали в программе 4-го
канала в адрес RUC. Эти чудовищные зверства, совершенные законченными негодяями
в моем избирательном округе, бросают вызов нравственным устоям и всему
сообществу.
Тримбл, однако, не произнес ничего подобного. По сообщениям источников, он ограничился словами, что "невозможно оправдать периодически совершаемые убийства случайных людей на почве сектантства". Появившись в программе "Право на ответ" вместе с Россом, Тримбл не проявил
никаких признаков сожаления по поводу совершенного –безусловно, сектантского
–убийства; он не выразил своего негодования в отношении того, как погибли
шестеро других людей, некоторые из которых принадлежали к его избирательному
округу.
После того, как Росс выступил в "Праве на ответ" со своим откровенно лицемерным заявлением, в котором отрицал не только какую-либо причастность к Комитету, но также и то, что знал о его существовании, ведущий обратился к Тримблу с просьбой прокомментировать сложившуюся ситуацию Ведущий: Дэвид, глава RUC считает, что в программе "учиняют расправу на скорую руку, без достаточных оснований". Вы с этим согласны? Тримбл: Да, безусловно. Я полагаю, что глава RUC очень точно охарактеризовал произошедшее. На мой взгляд, некоторые – возможно, чересчур наивные – журналисты купили у лоялистских группировок кота в мешке. Не думаю, что все полностью осознают тот факт, что у лоялистов есть свои причины добиваться дискредитации RUC. RUC всегда принимает чрезвычайно действенные меры против террористических лоялистских группировок. Скажем, лоялист-убийца – по сравнению с республиканцем, совершившим то же преступление – подвергается пятикратному риску быть схваченным и приговоренным полицией. Ведущий: Главным участником программы была некая затемненная фигура; насколько, вы считаете, все эти свидетельства достойны доверия? Тримбл: Думается, что представленные доказательства недостаточны. То
есть, понятно, что до конца неизвестно, что происходит внутри террористических
организаций, но, по моему мнению, невероятно, чтобы некий Комитет, состоящий
из 40-50 членов, занимался планированием так называемых "акций". По словам
полиции, лоялистские группировки склонны перенимать у ИРА структуру ячеек
(небольшие группы по 4-5 человек, разбросанные по всей области действий,
причем члены одной ячейки незнакомы с членами других – прим. перев.).
Тримбл, хотя и не отрицает полностью существование Комитета, исходит из предпосылки, что наше главное предположение ложно. Он, безусловно, никоим образом не выдает ни своего близкого знакомства с председателем Комитета, ни политической "дружбы" с младшим братом Абернети, Колином, ни добрых отношений с Филиппом Блэком, своим бывшем коллегой по Белфастскому Королевскому университету, а ныне – одним из членов коалиции. Тримбл изображает себя неприступной скалой в бушующем море воинствующего лоялизма: "... понятно, что до конца неизвестно, что происходит внутри террористических организаций". Он напоминает зрителям о реакции RUC на прозвучавшее в программе, подчеркивая, таким образом, свою мысль о том, что ни один здравомыслящий человек не воспримет всерьез эту информацию. И, более того, как будет видно из его следующей реплики, предположение о существующем между лоялистами и силами безопасности сотрудничестве – республиканская пропаганда. Тримбл: Я полагаю, следует учесть, что глава полиции не станет рассуждать о чем-либо, не имея достаточных на то оснований. Вспомним: ведь подобные обвинения уже много лет витают в воздухе. Так, например, комиссия Стивенса, занимавшаяся расследованием упорных слухов о существовании некоего Внутреннего круга, циркулировавших в республиканской среде, не нашла никаких тому подтверждений. Изо всех сил постаравшись бросить тень на главные темы программы – факт существования Комитета, его состав, функции и историю многочисленных преступлений – Тримбл продолжает критиковать авторов, говоря, что его коллега, преподобный Росс, находившийся вместе с ним в студии, наравне с прочими ни в чем не повинными людьми, теперь вынужден опасаться мести со стороны ИРА за предположительно совершенные убийства. Тримбл, некогда читавший в университете лекции по праву, прекрасно понимал, что британский закон о клевете заставляет его оппонента, сотрудницу 4-го канала, Карен Росс, воздерживаться от перечисления 19 названных Сэндсом членов Комитета; по закону, она могла бы перечислить их имена лишь в случае, если Сэндс согласится подтвердить свои показания на любом открытом процессе. Итак, Тримбл, зная, что Сэндс, желая и далее оставаться в тени, не будет
в открытую давать показания, чувствовал, что может говорить, ничего не
опасаясь, и об опасной безответственности сотрудников 4-го канала, и о
"невиновности" преподобного Росса и иже с ним, и о полном их "неучастии"
в делах Комитета, что было, конечно же, ложью.
Тримбл: Меня особенно настораживает то, что программа вышла на телеэкраны
именно в таком виде, поскольку теперь в сознании общественности возникли
устойчивые ассоциации: отныне конкретные имена связаны с Комитетом.
Браун: Мы очень серьезно относимся к трудностям и возможному риску. Тримбл: Извините, но создается отчетливое впечатление, что вы обвиняете некоторых лиц, включая и Хью Росса, в терроризме. Браун: Это неверно. Тримбл: Прошу прощения, но в программе это совершенно ясно прозвучало. Следовательно, вы тем самым даете ИРА сигнал к действию, обозначая потенциальные цели, поскольку косвенно обвиняете этих людей в убийстве. Телевизионное выступление Тримбла в защиту "ни в чем не повинного" Росса
было сплошным лицемерием, поскольку тот имел полное представление об истинном
характере "божьего слуги", и о его статусе в Комитете Абернети. Знал он
также и о том, что Росс, Абернети, Форбс и компания действительно несут
ответственность за организацию и совершение убийства его, Тримбла, избирателей.
Несмотря на то, что и преподобный Росс, и Дэвид Тримбл претендовали на звание народного избранника от округа Верховьев Бана в 1990-м, их связывало тесное сотрудничество на политическом фронте, поскольку оба с одинаковым жаром поддерживали идею полного отречения от прошлого и создание нового Независимого Ольстера. Оба, судя по имеющимся записям, настаивали на том, что англо-ирландское соглашение, или "диктат", как они его называли, положило конец союзу между Великобританией и Северной Ирландией, и призывали своих сограждан-протестантов готовиться к образованию нового государства – Независимого Ольстера. В передаче "Комитет" был использован следующий фрагмент выступления
Росса:
Реакцией Тримбла на соглашение стал опубликованный в феврале 1988 года
проспект, "Выбор за Ольстером", в котором вопрос о независимости был представлен
в самом выгодном свете.
"Мы стали внутригосударственной колонией.
И Тримбл, и Росс, таким образом, уверены, что обитают в стране под названием
"Ольстер"; говоря о "населении Ольстера", они, очевидно, исключают националистов
и республиканцев, считающих себя ирландцами и желающими жить в единой Ирландии,
из своего предполагаемого Независимого государства.
Отрывок из проспекта Тримбла приводится здесь неслучайно; ценность этих строк состоит в том, что по ним можно судить, насколько близки политические убеждения Тримбла точке зрения глав Комитета – преподобного Росса, Билли Абернети и Филиппа Блэка, бывшего коллеги Тримбла по Совету Ольстерских Клубов. Преподобный Росс, Филипп Блэк, Джим Сэндс и прочие "борцы за независимость",
однако, не ограничивались написанием проспектов. Держа в одной руке Библию,
а в другой – отнятый у кого-то гранатомет, они надеялись создать впечатление,
Сэндс сообщил нам, что Тримбл, конечно же, не посетил ни одного из заседаний Комитета, однако заверил нас, что избранник от Верховьев Бана располагал всей необходимой информацией о деятельности своих друзей – и до, и после получения места в парламенте. У меня, впрочем, и так не оставалось никаких сомнений (учитывая опубликованный "труд" Тримбла и его усилия выставить сказанное в телепрограмме ложью) относительно того, что он знал, чем занимались Абернети, Росс, Форбс, Блэк, Монтейт и прочие 50 членов Комитета, и я был не одинок в своем мнении, что выступление Тримбла в "Праве на ответ" было столь же неубедительно, сколь лицемерны были его друзья, убийцы-заговорщики. Я, таким образом, заключаю, что член парламента Дэвид Тримбл сознательно шел на контакт и сотрудничал с ответственными за убийство его собственных избирателей, среди которых были трое ни в чем не повинных подростков-католиков – Дэнис Карвилл, Эйлин Даффи и Катрина Ренни – а также двадцатидевятилетний Брайан Фриззел, застреленный в Крэйгавоне на полпути к лотку с мороженым. Никто из жертв не мог претендовать на звание тримбловского "жителя Ольстера
- британского подданного", и все четверо, как и многие другие католики,
убитые в его избирательном округе, погибли от рук его друзей – Комитета
– всего за год до избрания Тримбла в палату Общин в мае 1990-го.
После своего первого, "аварийного" выступления в "Праве на ответ" Тримбл надолго "замолчал"; а тем временем 4-й канал и Box Productions отчаянно сопротивлялись попыткам RUC узнать имя их основного источника законными методами. И, хотя Тримбла постоянно держали в курсе событий – в частности через
старшего офицера Джимми Ньюсбитта – он упорно воздерживался от каких-либо
комментариев.
Причиной столь упорного молчания, как мы знаем теперь, был тот факт,
что среди "лучших людей" Ньюсбитта оказались ближайшие друзья и знакомые
Тримбла.
"Вспоминается печально знаменитая программа 'Dispatches', в которой
выдвигались предположения о существовании некоего Секретного подразделения
[полиции], занимавшегося, совместно с воинствующими лоялистами, планированием
покушений.
Следовательно, к июню 1992-го сдержанный скептицизм и отстраненное недоверие
к программе Тримбла сменились, как видно из этого выступления, совершенной
уверенностью в том, что наши утверждения были "всего лишь вымыслом", а
так называемый Внутренний Круг в RUC – "мифическим". Тримбл совершенно
ясно дает понять, что строит свои суждения на информации, прозвучавшей
в зале суда в присутствии судьи Кларксона и переданной ему RUC, или же
– что не исключено - самим Внутренним кругом– в частности, что бюджет программы
составлял 250 тысяч фунтов.
Тримбл, по всей видимости, не раздумывая принял на веру приговор, вынесенный
RUC досье 4-го канала и с готовностью представил это мнение общественности–
в частности, упомянув, что никто из перечисленных не имел отношения к смертоносному
заговору.
Итак, в августе 1992-го программа еще "недостоверна", поскольку ее авторы – "некоторые наивные журналисты, [которые] купили у лоялистских военных группировок кота в мешке". Однако два месяца спустя она уже "печально знаменита", умышленно дискредитирует RUC, и ее автор (то есть, я) – вовсе "не неискушенный новичок", а тайный республиканец, все это и придумавший, который, при помощи "выходца из республиканской политической среды" (Мартин О'Хэйган), ловко обманул наивного диктора. По словам моего адвоката, Брайана Рэймонда, замечания Тримбла носят клеветнический характер, поскольку в них содержится намек на то, что я со студенческих лет являюсь сторонником республиканского терроризма, и, следовательно, ИРА. Брайан также сообщил мне, что, если Тримблу придется повторить сказанное за стенами палаты Общин, отказавшись ото всех положенных ему как парламентарию привилегий, я могу с ним встретиться. Если он (Тримбл – прим. перев.) - действительно хозяин своего слова, возможно, я так и поступлю. (окончание следует)
При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна |
|