«Комитет»
(Политические убийства в Северной Ирландии)
(продолжение, см. начало здесь)  

Глава 15
Политическое крыло

"Вам ведь интересно, кто здесь всем этим заправляет, не так ли?"
Эти слова Билли Абернети произнес, как мы увидим в дальнейшем, обладая уникальным знанием о реальном положении дел и огромной властью.

Вопрос был адресован молодому журналисту Бену Гамильтону в 1991-м году; в то время Абернети выступал в роли "координатора" действий лоялистской группировки "Сопротивление Ольстера". Являясь председателем тайного Комитета, Абернети провел множество собраний, где планировались и утверждались покушения на республиканцев и католиков.

Джеймс Сэндс, лично посетивший большинство этих собраний, уже сообщал нам, что Комитет мог атаковать любого жителя Северной Ирландии, поскольку опирался на поддержку своих союзников-лоялистов в Секретном подразделении RUC.

То, что Абернети ответил молодому журналисту с явным вызовом, возможно, и было тогда ошибочным ходом; однако трудно переоценить верность этого замечания.
Так, к апрелю 1991-го Комитет уже убрал со своего пути многих приговоренных им "врагов Ольстера"; планировалось дальнейшее расширение кампании, поскольку двоих главных наемных убийц  - Робина Джексона и Билли Райта –неизменно препровождали к их жертвам приятели из Секретного подразделения RUC (что обеспечивало успех предприятий – прим. перев.). 

Что же давало Абернети, Россу, Монтейту и прочим 50-60-ти заговорщикам такую твердую уверенность в собственной безнаказанности? Ради чего старшие офицеры RUC рисковали, принимая участие в заговоре? Разве им не было ясно, что, если правда в какой-то момент раскроется, их не спасет даже занимаемый в королевской полиции пост, и от пожизненного заключения они не смогут уберечься?

Некоторые ответы на эти вопросы, по моему мнению, можно найти, анализируя рассказанное Сэндсом о сотрудничестве [с полицией] - организованном и постоянном, позволявшем Комитету проводить свою кампанию насилия.

Вот его слова (Лондон, 1991-1 год):
"Центральный Координирующий Комитет состоит, в общей сложности, из 60-ти членов. Восемнадцать из них – из Секретного подразделения. Двадцать два – 
из Независимой партии Ольстера. Таков основной состав.
Остальные [члены] принадлежат к прочим группам – Ulster volunteer Force, Ulster Protestant Action force, Ulster Defense Association (лоялистские террористические группировки – прим. перев.), Ulster Worker's Council (крупнейший протестантский профсоюз – прим. перев.), Ulster Freedom Fighters (также террористическая группировка –прим. перев.) – плюс преуспевающие частные лица: адвокаты, бухгалтеры, специалисты в области банковского дела и бизнесмены."

Сэндс, возможно, не самый красноречивый из заговорщиков, однако и ему хватило языковых средств, чтобы поведать в одном из записанных на видеопленку интервью, что Комитет Абернети был монолитом, единым целым. 
Такая организация возникла в лоялистском движении впервые и была совершенно непохожа на те многочисленные группировки, существовавшие до подписания англо-ирландского соглашения в 1985-м году.
Действия лоялистов – до указанной даты – отличались неэффективностью, поскольку  силы были разрознены. 

"До этого [времени] сторонники лоялизма в Ольстере не были по-настоящему организованы. Существовали малые группы, действовавшие в разных городах [независимо друг от друга].
Подписание англо-ирландского соглашения в 1985-м обогатило [движение] ольстерских лоялистов [достойными] представителями среднего класса, которые увидели, что британцы отступают – медленно, но верно.
Эти люди, говоря с точки зрения бизнеса, должны были заботится о себе. Они не хотели остаться на мели из-за того, что британцы ушли, и поэтому применяли свои деловые качества на благо Ольстера."

Сэндс, как мог, пытался объяснить нам свое видение происходящего в 1991-м. Нужно отметить, что он, несмотря на отсутствие формального образования, мог со знанием дела рассуждать о заговоре, и поэтому, по моему убеждению, представлял серьезную угрозу для всех, имевших к этому отношение.
Сэндс занимал пост секретаря портадаунской ветви партии за Независимость Ольстера – а Портадаун известен как центр лоялисткого экстремизма. 
Он представлял партию на постоянно проводившихся собраниях нелегального Секретного подразделения RUC/UDR, что и позволяло ему оценить степень контроля над вербовавшимися членами из RUC и UDR. 

"Члены Секретного подразделения говорили, что треть [RUC] входит в эту организацию. Всего лишь треть – но прибавим еще две трети сочувствующих Секретному подразделению...Секретным подразделением управляет Внутренний Круг. Вместе они манипулировали сочувствующими, [располагали] к себе полицейских... начиная с уровня служащих местного полицейского участка и доходили, таким образом, до уровня дивизий."

Сэндсу выпала “честь” участвовать  в разработке программы на случай предполагаемого "пути Судного дня" – т.е. возможного предательства британцами интересов ольстерских лоялистов, аналогичного подписанию англо-ирландского соглашения в Дублине.
Сэндс был свидетелем создания уникальной коалиции лоялистских сил в Ольстере, проникающей буквально во все сферы влияния. Совет Ольстерских Рабочих, "обновленный и реорганизованный...действующий на таких фабриках как Шортс и Вулфф (крупнейшие кораблестроительные компании с персоналом, состоящим практически исключительно из протестантов – прим. перев.), различные военные группировки, специалисты – представители среднего класса и бизнесмены, и, наконец, что немаловажно, RUC и UDR.

"Вам ведь интересно, кто всем этим заправляет?" - вопрос Абернети к журналисту, возможно, наилучшим образом отражает многопрофильность коалиции.

Итак, заговорщики - 50-60 человек, образующих Комитет – собираясь на очередное заседание, чтобы спланировать следующее убийство, знали, что среди них есть представители всех главных направлений ольстерского лоялистского движения.
Ни одна из лоялистских организаций, таким образом, не чувствовала себя обделенной, и, следовательно, Комитету не нужно было опасаться "аутсайдеров". 

Именно поэтому коалиция имела возможность распоряжаться карательными отрядами лоялистов по своему усмотрению по всей Северной Ирландии в 1989-1991 гг.  Главным условием этой ничем не ограниченной "свободы действий" (террористическое сообщество наносит удары "повсюду" и убивает безнаказанно – "ни один республиканец не может поручиться за свою жизнь в Ольстере") было то, что Комитет мог обеспечить защиту каждому из своих членов, оградив их от возможного преследования за совершенные преступления.

Сам факт присутствия в Комитете старших офицеров RUC, входивших в состав Секретного подразделения, был гарантией того, что ни одному из заговорщиков не придется предстать перед судом по обвинению в убийстве, даже если детали о проводящейся кампании насилия появятся в СМИ – как это и случилось в октябре 1991-го, когда 4-й канал телевидения выступил с программой "Комитет".

Однако была и другая причина. Члены Комитета позаботились о том, чтобы политические лоялистские верхи – т.е. главы юнионистских партий – были "наготове" – на тот случай, если наметится кризис- последствие огласки скандала.

Случилось так, что политическое крыло террористической коалиции в лице ведущих юнионистских политиков немедленно выступило на первый план после того, как по 4-му каналу прошла программа о Комитете.

Один из наиболее известных ольстерских юнионистов, член парламента, как мы увидим в дальнейшем, оказал заговорщикам огромную услугу, оценив всю серьезность ситуации, связанной с прозвучавшим с телеэкранов, поскольку эти утверждения не были опровергнуты мгновенно.

Однако не все политики-юнионисты, зная о существовании "Комитета", его целях и проводимой кампании насилия, последовали примеру этого члена парламента.

Преподобный Иан Пейсли, также член парламента, например, хранил несвойственное ему молчание, несмотря на то, что встречался с Абернети всего лишь несколькими месяцами раньше. По свидетельствам Сэндса, ситуация складывалась следующим образом.
В 1991-м году секретарь по делам Северной Ирландии сэр Питер Брук терпеливо пытался убедить все местные  политические партии вступить в переговоры, в которых принимали участие и британское, и ирландское правительства. 

Комитет Абернети, стремясь уничтожить ненавистное англо-ирландское соглашение и предотвратить любые поползновения в сторону объединения Ирландии, приглашает Иана Пейсли на собрание. Абернети и его коллега, член Комитета, командир "Сопротивления Ольстера" Джон МакКаллах, начали разговор довольно решительно: на столе перед уважаемым депутатом от Северного Антрима возник револьвер. 
Депутат, по словам Сэндса, был обескуражен таким крутым обращением.

[Сэндс ранее поведал нам, что члены Комитета не разделяли общественного мнения о Пейсли как о грозной фигуре. С точки зрения Комитета Пейсли был грозен лишь на словах, а когда речь заходила о конкретных действиях, сразу же терял свой пыл.]

Затем МакКаллах, указывая на заряженный револьвер, обратился к Пейсли со словами: "Любая уступка Дублину – и одна из этих пуль разнесет вам голову.
Сэндс, с восторгом описывая этот случай, отметил, что Пейсли, вернувшись домой, позвонил Абернети и попытался выяснить у него, что означает угроза лидера "Сопротивления Ольстера". "У него был такой голос, будто он говорит совершенно серьезно, " – нервно усмехнулся Пейсли, на что Абернети сухо ответил: "А он и не шутил."

Итак, Пейсли, по имеющимся у нас данным, не выступил ни с каким заявлением по поводу программы. Возможно, его рассердило неуважение МакКаллаха, и честь защищать заговорщиков он предоставил другим.

Глава партии Ольстерских юнионистов и член парламента Джеймс Молинью, ныне лорд Молинью, последовал примеру Пейсли, хотя Абернети и другие члены Комитета, также вели с ним тайные переговоры. Тем не менее, и он решил, что защита заговорщиков – не его дело.

За решение этой задачи, состоявшей главным образом в быстром реагировании на заявления телепрограммы о действующих карательных отрядах RUC, с энтузиазмом взялся некто Дэвид Тримбл, член парламента, в 1991-м практически неизвестный за пределами Северной Ирландии, но уже воспринимаемый как главный соперник Пейсли в борьбе за политическое командование общиной протестантов в Ольстере. 

Как уже  говорилось, Тримбл сопровождал одного из заговорщиков, преподобного Росса, в студию 4-го канала в Лондоне спустя несколько дней после телепередачи. Оба политика приняли участие в аналитической программе "Право на ответ", вышедшей в эфир в субботу, 5-го октября 1991-го года.

Перед тем, как мы перейдем к непосредственному рассмотрению комментария Тримбла, вспомним, что к тому моменту у него за плечами была победа на местных выборах по округу верховий Бана (одержанная 18-ти месяцев назад), и что на смерть своего избирателя, Дэниса Карвилла, несколькими месяцами ранее он отреагировал странным замечанием, что "какой-то идиот распоряжается законом по собственному усмотрению".

Программа о Комитете была посвящена событиям "смертельного треугольника" – гибели Сэма Маршалла, Джеймса Карвилла и троих уличных торговцев сладостями. 
Учитывая все это, от действительного члена парламента можно было бы ожидать приблизительно следующего заявления:

"Я глубоко поражен обвинениями, которые прозвучали в программе 4-го канала в адрес RUC. Эти чудовищные зверства, совершенные законченными негодяями в моем избирательном округе, бросают вызов нравственным устоям и всему сообществу. 
Я полностью согласен со словами главы Церкви Ирландии, архиепископа Эймса, охарактеризовавшего чудовищное убийство моего избирателя Дэниса Карвилла как "позор протестантов".  Со своей стороны я, ни секунды не задумываясь, осуждаю все совершенные [упомянутые] убийства. Исполнители должны быть обнаружены и незамедлительно переданы в руки правосудия. Предположение о том, что члены сил безопасности, те, от кого зависит обеспечение правопорядка в обществе, действовали сообща с преступниками, тревожит и настораживает. Происшедшее должно быть тщательно расследовано независимой комиссией.  Я призываю правительство незамедлительно приступить к независимому расследованию преступлений, принимая во внимание прозвучавшее на 4-м канале."

Тримбл, однако, не произнес ничего подобного. По сообщениям источников, он ограничился словами, что "невозможно оправдать периодически совершаемые убийства случайных людей на почве сектантства".

Появившись в программе "Право на ответ" вместе с Россом, Тримбл не проявил никаких признаков сожаления по поводу совершенного –безусловно, сектантского –убийства; он не выразил своего негодования в отношении того, как погибли шестеро других людей, некоторые из которых принадлежали к его избирательному округу.
С момента выхода программы в эфир все усилия Тримбла были направлены на то, чтобы, публично усомнившись в прозвучавшем, выгородить заговорщиков – Абернети, Монтейна, Форбса, "ни в чем не виноватого, законопослушного" Росса и прочих, избавив их от ответственности за содеянное. 

После того, как Росс выступил в "Праве на ответ" со своим откровенно лицемерным заявлением, в котором отрицал не только какую-либо причастность к Комитету, но также и то, что знал о его существовании, ведущий обратился к Тримблу с просьбой прокомментировать сложившуюся ситуацию

Ведущий: Дэвид, глава RUC считает, что в программе "учиняют расправу на скорую руку, без достаточных оснований". Вы с этим согласны?

Тримбл: Да, безусловно. Я полагаю, что глава RUC очень точно охарактеризовал произошедшее. На мой взгляд, некоторые – возможно, чересчур наивные – журналисты купили у лоялистских группировок кота в мешке. 

Не думаю, что все полностью осознают тот факт, что у лоялистов есть свои причины добиваться дискредитации RUC. 

RUC всегда принимает чрезвычайно действенные меры против террористических лоялистских группировок. Скажем, лоялист-убийца – по сравнению с республиканцем, совершившим то же преступление – подвергается пятикратному риску быть схваченным и приговоренным полицией.

Ведущий: Главным участником программы была некая затемненная фигура; насколько, вы считаете, все эти свидетельства достойны доверия?

Тримбл: Думается, что представленные доказательства недостаточны. То есть, понятно, что до конца неизвестно, что происходит внутри террористических организаций, но, по моему мнению, невероятно, чтобы некий Комитет, состоящий из 40-50 членов, занимался планированием так называемых "акций". По словам полиции, лоялистские группировки склонны перенимать у ИРА структуру ячеек (небольшие группы по 4-5 человек, разбросанные по всей области действий, причем члены одной ячейки незнакомы с членами других – прим. перев.).
Так что, как мне кажется, прозвучавшее в программе недостоверно.

Тримбл, хотя и не отрицает полностью существование Комитета, исходит из предпосылки, что наше главное предположение ложно. Он, безусловно, никоим образом не выдает ни своего близкого знакомства с председателем Комитета, ни политической "дружбы" с младшим братом Абернети, Колином, ни добрых отношений с Филиппом Блэком, своим бывшем коллегой по Белфастскому Королевскому университету, а ныне – одним из членов коалиции.

Тримбл изображает себя неприступной скалой в бушующем море воинствующего лоялизма: "... понятно, что до конца неизвестно, что происходит внутри террористических организаций". 

Он напоминает зрителям о реакции RUC на прозвучавшее в программе, подчеркивая, таким образом, свою мысль о том, что ни один здравомыслящий человек не воспримет всерьез эту информацию. И, более того, как будет видно из его следующей реплики, предположение о существующем между лоялистами и силами безопасности сотрудничестве – республиканская пропаганда.

Тримбл: Я полагаю, следует учесть, что глава полиции не станет рассуждать о чем-либо, не имея достаточных на то оснований. Вспомним: ведь подобные обвинения уже много лет витают в воздухе. Так, например, комиссия Стивенса, занимавшаяся расследованием упорных слухов о существовании некоего Внутреннего круга, циркулировавших в республиканской среде, не нашла никаких тому подтверждений.

Изо всех сил постаравшись бросить тень на главные темы программы – факт существования Комитета, его состав, функции и историю многочисленных преступлений – Тримбл продолжает критиковать авторов, говоря, что его коллега, преподобный Росс, находившийся вместе с ним в студии, наравне с прочими ни в чем не повинными людьми, теперь вынужден опасаться мести со стороны ИРА за предположительно совершенные убийства.

Тримбл, некогда читавший в университете лекции по праву, прекрасно понимал, что британский закон о клевете заставляет его оппонента, сотрудницу 4-го канала, Карен Росс, воздерживаться от перечисления 19 названных Сэндсом членов Комитета; по закону, она могла бы перечислить их имена лишь в случае, если Сэндс согласится подтвердить свои показания на любом открытом процессе. 

Итак, Тримбл, зная, что Сэндс, желая и далее оставаться в тени, не будет в открытую давать показания, чувствовал, что может говорить, ничего не опасаясь, и об опасной безответственности сотрудников 4-го канала, и о "невиновности" преподобного Росса и иже с ним, и о полном их "неучастии" в делах Комитета, что было, конечно же, ложью.
Закон о клевете не давал Карен открыть зрителям всю правду: перечислить имена заговорщиков, упоминаемых в досье 4-го канала и подтвердить реальную причастность Росса к убийству и преступлениям, о которых говорил его собственный помощник, член Комитета Джеймс Альфред Сэндс.

Тримбл: Меня особенно настораживает то, что программа вышла на телеэкраны именно в таком виде, поскольку теперь в сознании общественности возникли устойчивые ассоциации: отныне конкретные имена связаны с Комитетом. 
Таким образом, благодаря вашей безответственности, жизни этих людей в опасности.

Браун: Мы очень серьезно относимся к трудностям и возможному риску.

Тримбл: Извините, но создается отчетливое впечатление, что вы обвиняете некоторых лиц, включая и Хью Росса, в терроризме.

Браун: Это неверно.

Тримбл: Прошу прощения, но в программе это совершенно ясно прозвучало. Следовательно, вы тем самым даете ИРА сигнал к действию, обозначая потенциальные цели, поскольку косвенно обвиняете этих людей в убийстве.

Телевизионное выступление Тримбла в защиту "ни в чем не повинного" Росса было сплошным лицемерием, поскольку тот имел полное представление об истинном характере "божьего слуги", и о его статусе в Комитете Абернети. Знал он также и о том, что Росс, Абернети, Форбс и компания действительно несут ответственность за организацию и совершение убийства его, Тримбла, избирателей. 
Стремление Тримбла, члена парламента, скрыть смертоносный заговор, омерзительно, но не следует этому удивляться, поскольку, как выяснилось, Тримбл был преданным сторонником политических взглядов ведущих заговорщиков за много лет и до своего избрания, и до получения им поста лидера партии Ольстерских юнионистов. 

Несмотря на то, что и преподобный Росс, и Дэвид Тримбл претендовали на звание народного избранника от округа Верховьев Бана в 1990-м, их связывало тесное сотрудничество на политическом фронте, поскольку оба с одинаковым жаром поддерживали идею полного отречения от прошлого и создание нового Независимого Ольстера. 

Оба, судя по имеющимся записям, настаивали на том, что англо-ирландское соглашение, или "диктат", как они его называли, положило конец союзу между Великобританией и Северной Ирландией, и призывали своих сограждан-протестантов готовиться к образованию нового государства – Независимого Ольстера.

В передаче "Комитет" был использован следующий фрагмент выступления Росса:
"Англо-ирландское соглашение окончательно превратило нас в колонию, управляемую, с одной стороны, британским, а с другой – ирландским правительством. 
Поэтому для нас, обитателей этой колонии, есть единственный, на мой взгляд, выход: путь к независимости, открывающий для нас возможности самоопределения... и, в конечном счете, - самоуправление."

Реакцией Тримбла на соглашение стал опубликованный в феврале 1988 года проспект, "Выбор за Ольстером", в котором вопрос о независимости был представлен в самом выгодном свете.
Заметим также, что в то время, судя по автобиографии, Тримбл был членом Движения Ольстерских Клубов, к которому впоследствии присоединились входивший в Комитет Филипп Блэк и младший брат Абернети, Колин.
В проспекте Тримбл исследует возможные варианты будущего [политического] развития Ольстера: прямое правление из Лондона, региональное правительство, нахождение в составе Соединенного Королевства или Единой Ирландии; однако, ничто из перечисленного он не находит приемлемым, признавая, таким образом, независимость единственно верным решением. 
Тримбл использует практически те же методы анализа и тот же стиль изложения, что и преподобный Росс:

"Мы стали внутригосударственной колонией. 
Однако хуже всего то, что [англо-ирландский] диктат изменил (формальный – прим. перев.) статус Ольстера, поскольку иностранное правительство было допущено к управлению провинцией - тем более, что это самое иностранное правительство до сих пор сохраняет формализованные претензии на территории Ольстера. 
...Союз (с Британией – прим. перев.) в том виде, в каком мы его знали, перестал существовать. Первоначальное решение созрело в замыслах [британских] правительственных кругов, и лишь спустя какое-то время обрело форму [англо-ирландского] диктата – материального символа намерения (британцев –прим. перев.) окончательно порвать с нами.
Жители Ольстера - британские подданные ... – единственное сообщество [на Британских островах], существованию которого угрожает опасность. Поэтому только в случае передачи полномочий (независимому – прим. перев.) правительству Ольстера я буду уверен, что RUC и UDR обеспечивают безопасность каждого."

И Тримбл, и Росс, таким образом, уверены, что обитают в стране под названием "Ольстер"; говоря о "населении Ольстера", они, очевидно, исключают националистов и республиканцев, считающих себя ирландцами и желающими жить в единой Ирландии, из своего предполагаемого Независимого государства. 
Если Тримбл до сих пор придерживается тех же взглядов, то обо всех наметившихся в ходе переговоров перспективах по урегулированию конфликта в Северной Ирландии можно забыть. 

Отрывок из проспекта Тримбла приводится здесь неслучайно; ценность этих строк состоит в том, что по ним можно судить, насколько близки политические убеждения Тримбла точке зрения глав Комитета – преподобного Росса, Билли Абернети и Филиппа Блэка, бывшего коллеги Тримбла по Совету Ольстерских Клубов.

Преподобный Росс, Филипп Блэк, Джим Сэндс и прочие "борцы за независимость", однако, не ограничивались написанием проспектов. Держа в одной руке Библию, а в другой – отнятый у кого-то гранатомет, они надеялись создать впечатление, 
что все же когда-нибудь осуществят свою мечту о политической независимости. 
В подтверждение этого они и стали целенаправленно истреблять республиканцев 

Сэндс сообщил нам, что Тримбл, конечно же, не посетил ни одного из заседаний Комитета, однако заверил нас, что избранник от Верховьев Бана располагал всей необходимой информацией о деятельности своих друзей – и до, и после получения места в парламенте. 

У меня, впрочем, и так не оставалось никаких сомнений (учитывая опубликованный "труд" Тримбла и его усилия выставить сказанное в телепрограмме ложью) относительно того, что он знал, чем занимались Абернети, Росс, Форбс, Блэк, Монтейт и прочие 50 членов Комитета, и я был не одинок в своем мнении, что выступление Тримбла в "Праве на ответ" было столь же неубедительно, сколь лицемерны были его друзья, убийцы-заговорщики.

Я, таким образом, заключаю, что член парламента Дэвид Тримбл сознательно шел на контакт и сотрудничал с ответственными за убийство его собственных избирателей, среди которых были трое ни в чем не повинных подростков-католиков – Дэнис Карвилл, Эйлин Даффи и Катрина Ренни – а также двадцатидевятилетний Брайан Фриззел, застреленный в Крэйгавоне на полпути к лотку с мороженым. 

Никто из жертв не мог претендовать на звание тримбловского "жителя Ольстера - британского подданного", и все четверо, как и многие другие католики, убитые в его избирательном округе, погибли от рук его друзей – Комитета – всего за год до избрания Тримбла в палату Общин в мае 1990-го.
Итак, член парламента от Верховьев Бана Уильям Дэвид Тримбл, по моему мнению, виновен в терроризме настолько же, насколько лидер политического крыла ИРА Джерри Адамс виновен в преступлениях этой организации.
Напрашивается вывод, что позиция Тримбла уступает даже заявлениям Джерри Адамса, поскольку тот хотя бы открыто признал ответственность [своей партии] за действия ИРА. В отличие от Тримбла он никогда не стремился отрицать существование террористической организации, политическую защиту которой – при необходимости – обеспечивает его партия. 

После своего первого, "аварийного" выступления в "Праве на ответ" Тримбл надолго "замолчал"; а тем временем 4-й канал и Box Productions отчаянно сопротивлялись попыткам RUC узнать имя их основного источника законными методами. 

И, хотя Тримбла постоянно держали в курсе событий – в частности через старшего офицера Джимми Ньюсбитта – он упорно воздерживался от каких-либо комментариев. 
Даже когда судебное разбирательство  в январе 1992 было передано главному прокурору сэру Патрику Мэйхью. Как и сэр Патрик, Тримбл не сделал никаких публичных заявлений в ходе предвыборной кампании, проводившейся в апреле того же года по поводу того, что при участии 4-го канала и Box Productions в распоряжении авторитетных лиц шестью месяцами раньше оказалось досье с именами ответственных за убийства республиканцев и католиков, как в пределах его избирательного округа, так и во всех Шести графствах.

Причиной столь упорного молчания, как мы знаем теперь, был тот факт, что среди "лучших людей" Ньюсбитта оказались ближайшие друзья и знакомые Тримбла.
Только после благополучного перехода в вестминстерскую палату Общин и за шесть недель до парламентских слушаний, проводившихся в конце июля 1992-го, депутат от избирательного округа верховий Бана выступил с вторым заявлением о программе, прозвучавшем в его обращении к парламенту 10 июня 1992-го.

"Вспоминается печально знаменитая программа 'Dispatches', в которой выдвигались предположения о существовании некоего Секретного подразделения [полиции], занимавшегося, совместно с воинствующими лоялистами, планированием покушений. 
Ни одно из представленных программой доказательств не может в полной мере считаться достаточной уликой.
После эфира авторы 'Dispatches' передали RUC список имен тех, кто, по их мнению, входил в состав Секретного подразделения. Среди упомянутых были и те, кто вообще не имел никакого отношения к RUC. 
Я убежден, что в RUC испытали чувство удовлетворения, узнав, что и действительные их члены не входят в Секретное подразделение. Если бы авторы программы обратились к какому-либо заслуживающему доверия ольстерскому журналисту, они сразу бы поняли, что все обвинения – всего лишь вымысел. Неудивительно, что североирландские журналисты неохотно сотрудничают с 4-м каналом. Я понимаю, что программа [с бюджетом] в 250 тысяч фунтов – это нечто, заслуживающее внимания. Подозреваю также, что в программе присутствовало нечто большее, чем обыкновенная наивность. Автор передачи – явно не неискушенный новичок, а исконный уроженец Ольстера, к тому же в студенческие годы увлекавшийся республиканским политическим экстремизмом.
Если полиции удастся убедить авторов "Dispatches" раскрыть свои источники, то, думаю, выяснится, что передача построена главным образом на свидетельствах какого-нибудь выходца из республиканской политической среды. 
Тогда станет очевидно, что программа изначально была клеветнической., и самое худщее во всем этом то, что помимо дискредитирующих заявлений в адрес полиции, с экрана прозвучали имена членов некого мифического Внутреннего круга, и, таким образом, члены лоялистской общины подставлены под удар. Вот чем опасны последствия безответственности."

Следовательно, к июню 1992-го сдержанный скептицизм и отстраненное недоверие к программе Тримбла сменились, как видно из этого выступления, совершенной уверенностью в том, что наши утверждения были "всего лишь вымыслом", а так называемый Внутренний Круг в RUC – "мифическим". Тримбл совершенно ясно дает понять, что строит свои суждения на информации, прозвучавшей в зале суда в присутствии судьи Кларксона и переданной ему RUC, или же – что не исключено - самим Внутренним кругом– в частности, что бюджет программы составлял 250 тысяч фунтов. 
Фраза "среди упомянутых были и те, кто вообще не имел никакого отношения к RUC" довольно точно повторяет сказанное членами RUC судье Кларксону. 

Тримбл, по всей видимости, не раздумывая принял на веру приговор, вынесенный RUC досье 4-го канала и с готовностью представил это мнение общественности– в частности, упомянув, что никто из перечисленных не имел отношения к смертоносному заговору. 
Тримбл, вполне естественно, не стал сообщать своим парламентским коллегам, что некоторые из фигурировавших в досье – Абернети, Росс, Блэк, Монтейт – были его союзниками на политическом фронте, и что он регулярно встречался с ними для обсуждения "мифического" заговора и убийств как раз во время устроенной ими кампании насилия, причем как до, так и после своего избрания в парламент в мае 1990-го. 

Итак, в августе 1992-го программа еще "недостоверна", поскольку ее авторы – "некоторые наивные журналисты, [которые] купили у лоялистских военных группировок кота в мешке". Однако два месяца спустя она уже "печально знаменита", умышленно дискредитирует RUC, и ее автор (то есть, я) – вовсе  "не неискушенный новичок", а тайный республиканец, все это и придумавший, который, при помощи "выходца из республиканской политической среды" (Мартин О'Хэйган), ловко обманул наивного диктора. 

По словам моего адвоката, Брайана Рэймонда, замечания Тримбла носят клеветнический характер, поскольку в них содержится намек на то, что я со студенческих лет являюсь сторонником республиканского терроризма, и, следовательно, ИРА. Брайан также сообщил мне, что, если Тримблу придется повторить сказанное за стенами палаты Общин, отказавшись ото всех положенных ему как парламентарию привилегий, я могу с ним встретиться. Если он (Тримбл – прим. перев.) - действительно хозяин своего слова, возможно, я так и поступлю.

(окончание следует)
 

Ваше мнение